Этот вопрос впервые за все время разговора заставил Соловьева нахмуриться. Не меньше минуты он молчал… а потом снова улыбнулся.
— Так и быть, — протянул он. — Двадцать тысяч. Минус юридические издержки, разумеется. Сам понимаешь, патент еще оформить нужно будет.
Охренеть. Как бы тут еще в долгу не остаться…
— Знаешь, Павел… — произнес я. — Павел ведь, да? Давай подождем до окончания конкурса, а там уж решим.
— Не вариант, — качнул он головой. — Сейчас. После мне это неинтересно будет.
Вот как. Хм…
— Видимо, тогда ничего не получится, — ответил я.
Надо отдать должное, беситься или как-то выходить из себя Соловьев не стал. Довольно долго он просто на меня смотрел, потом сказал:
— Знаешь, Лена твоя и правда красотка. Вряд ли кто-то удивится, если впервые оказавшись в большом городе, она решит в нем остаться. И даже не предупредит никого…
Вот это уже было не очень хорошо. Потому что я чувствовал, что это был не совсем блеф. Соловьев реально мог что-то такое устроить.
— Это угроза? — спросил я.
— Что? Угроза? — и снова широкая улыбка, — Нет, конечно. Просто предупреждение.
Он помолчал несколько секунд, и добавил:
— Пятьдесят тысяч. Это мое последнее слово.
Надо же. Не такой уж и идиот, каким сначала показался. Сначала кнут, потом пряник. Все по науке.
— Понятно.
Глядя на то, как вальяжно Соловьев сидел, развалившись в кресле, я подумал, что он, наверное, один из тех редких людей, в которых не было даже крошечной капли чувствительности культиватора. Иначе бы он обязательно ощутил бы хоть какую-то тревогу. Потому что в этот момент он был по-настоящему близок ко смерти.
Убийство — акт разрушения. И плата, которая последует за убийство невиновного, скорей всего уничтожит Мастера Перемен. Но когда речь идет о ком-то, кто сам готов убивать, руки у Мастера оказываются развязаны.
В тот меня скорее остановила скрытая камера, которая вела запись происходящего в кабинете. Книга говорила, что добраться до видео просто так не получится…
— Мне нужно время, чтобы подготовить документацию на патент, — сказал я.
В ответ Соловьев смерил меня долгим взглядом.
— Ладно, но учти, с Толстыми шутки плохи. Попробуешь что-то выкинуть, получишь и ты, и твоя девчонка. У тебя три дня на все.
А ведь этот тип и правда мог доставить проблем.
— Понял?
— Да.
Сделаю пока вид, что впечатлялся.
* * *
Толстые… кто-то другой обязательно посчитал бы подобный случай совпадением, но я пару десятков лет с Сукой общался, так что и не такое видел. Правда, я не совсем понял, причем тут Соловьев. Потому на пути к тренировочному центру набрал Коул, который пока оставался на Пятой.
— Ты решил насчет Птицкеров?
Вот же… Даже не поздоровался.
— Думаю еще. Есть другой вопрос.
Я спросил его про Соловьева. И, на удивление, ему даже справок наводить не пришлось.
— Род Соловьевых входит в клан Толстых, — сказал Коул. — В досье по Толстым я их не включал — это второй эшелон. Не самые мелкие, но и не приближенные. Глава рода, правда, правитель. Довольно богаты. Занимаются артефактами, насколько я помню. А что проблемы?
— Гм… Узнай про Павла Соловьева. Двадцать шесть лет, стихийник, третий ранг, — перечислил я. — Хочу понять, что за человек.
* * *
На тренировку в итоге я опоздал почти на полчаса, но не сказать, чтобы что-то потерял. Хотя формально остальных членов группы, результаты конкурса не касались, Софи легко заразила там всех своим настроением. Манна в зале не было, а Рамина одна с этим справиться не смогла. Так что из всех только Оливер с Чжао еще старались что-то отрабатывать, остальные просто сидели и нервничали.
«Вставить» я правда никому не успел, одновременно со мной пришел Манн. Причем он был не один, а с Хуммельсом.
Вокруг этих двоих тут же собралась вся наша группа. Манн достал из кармана сложенную пополам стопку листов и протянул вперед.
— Полные результаты, — прокомментировал он бесстрастно.
Схватила стопку первой, разумеется, Софи. И тут же зашелестела страницами, быстро переворачивая.
— Сотое… сто пятидесятое… двухсотое… — с каждым словом в ее голосе оставалось все меньше надежды. — Двести пятидесятое…
Под конец она почти совсем стихла.
— Пятисотое… — она повернула расстроенное лицо ко мне. — Даже в пятьсот не вошли…
Она продолжила было листать, но в этот момент Хуммельс, наконец, не выдержал и во всю луженую глотку расхохотался. Софи в ответ с такой обидой на него посмотрела, что немцу явно стало неловко.
— Ты первую-то страницу чего пропустила, доченька? — хмыкнул он.
Пару секунд Софи, кажется, не могла понять о чем он. Потом ее глаза расширились. Одним движением она перевернула листы обратно…
— Одиннадцатое место?! — воскликнула она пораженно.
Остальные тут же полезли вырывать у нее из рук распечатку.
— Ты наше удивление представь, — ответил Хуммельс, улыбаясь. — Мы там у себя девяноста третьему месту радуемся, а вы взяли и в основной выставочный зал попали. Предупреждать о таком надо, старина.
Последняя фраза была обращена к Манну.
— Мы и сами не особо планировали, — ответил тренер.
— Ну да, ну да, — ответил Хуммельс и бросил на меня взгляд. — У нас тут в клане насчет патента интересовались. Предложений у вас, скорей всего, много будет, но если по старой дружбе и наше рассмотрите, то условия сможем неплохие дать.
После этой фразы уже все повернулись ко мне.
— Я думаю, это лучше будет обсудить после конкурса.
— Разумеется, — немец даже руки вверх поднял. — Это я так — удочку закинул. Нойеры — не Феллеры, конечно, но тоже кое-что можем. Имей ввиду.
— Хорошо, обязательно.
* * *
Сначала, что меня, что Софи с ног до головы засыпали вопросами. Потом стали обсуждать презентацию. Место в основном выставочном зале означало увеличенную площадь, которую еще нужно было чем-то занять. Тут уже народ наперебой стал предлагать свою помощь. Я никому не отказывал. Да и с какой стати? Лучше рабского труда — только высокомотивированный рабский труд. Так что пусть пашут, аристократики мои.
Понимая, что тренировки сегодня уже не выйдет, Манн предложил и этот день посвятить экскурсиям. Точнее даже одной экскурсии — в Жемчужину Аль-Сауд, главный развлекательный центр Амшель. Пробыли мы там почти весь день, но, наверное, и десятой части обойти не успели. Но понравилось все равно всем.
