– Ну и на фига нам сильно стараться? Для тебя, что ли? Нет, Айван, не все так просто. До момента, как царь в фильме появляется, мы вообще ни одной буквы не исправили. А царя, естественно, слегка подкорректировали. Он себя в таком свете не дурак выставлять. Ну, прогнали через искусственный интеллект, тот сделал нейролингвистический анализ текста и восстановил изначальный вариант. Да ты не переживай, ваш царек знал, что мы так поступим, и тоже не переживал. Он же у вас юрист, главное, чтобы за базар в суде не поймали. А выводы самообучающихся программ до сих пор в судах доказательством не считаются.
– Искусственный интеллект, говорите?
– Да в его версии все то же самое сказано, только более политкорректными выражениями. Не веришь – могу исходник прокрутить.
– Не нужно. Я просто для очистки совести спросил.
– А я для очистки совести спрошу, не агент ли ты случайно вашего царя-батюшки?
– Агент? – удивился я. – Это с моими-то убеждениями? Вы вообще дело мое помните, в курсе, почему я в 2017-м из России свалил?
– В курсе-то я в курсе. А вот почему тебе дали свалить, до сих пор понять не могу.
– Я же рассказывал. На полиграфе, под сывороткой правды, миллион раз рассказывал.
– Айван, пойми меня правильно. Я тебе верю. Но я не один. Напоминаю: у нас с тобой сейчас последняя попытка. Потом все. Плохо будет. Ты вообще с вероятностью 97 % процентов умрешь в течение месяца, а мир с вероятностью 64 % погибнет в ближайшие двадцать лет. Так искусственный интеллект говорит, а он никогда не ошибается. Я понимаю, что вспоминать тебе неприятно, но ты постарайся, пожалуйста. Не ради меня – ради себя и своих близких хотя бы.
– Ну почему же неприятно, Капитан? Ошибаетесь – о том, как я обвел вокруг пальца могучую матушку Россию во главе с хитро сделанным батюшкой царем, мне вспоминать приятно. Весело, в принципе, было, хотя и страшно. Причем страшно больше, чем весело…
* * *
После того как моя мелкая фирмешка в 2015 году неожиданно выиграла тендер на создание общенационального поисковика, жизнь радикально изменилась в лучшую сторону. Банки наперебой стали предлагать кредиты, из инвесторов выстроилась огромная очередь, а меня ввели в различные советы при президенте и премьере. Начальник аппарата Госдумы чуть не на коленях умолял меня войти еще и в их совет. Честно говоря, я охреневал. Голос простого парнишки Вани Градова говорил мне, что здесь пахнет какой-то разводкой, но его заглушал все более громкий голос солидного и успешного бизнесмена Ивана Константиновича Градова. “Да нет, сам заслужил, талантом, трудолюбием, упорством своим заслужил. Есть еще на свете справедливость, есть”.
В принципе я не видел ни одного успешного человека, который считал бы свой успех незаслуженным. Это потом, когда с горы катишься, скромность прорезается, а на пике все воспринимается как должное. Только Линда, с ее интуицией и экстремальной любовью к честности, портила иногда мне настроение. “Что-то здесь нечисто, Ваня, – говорила она почему-то шепотом, – и кончится все плохо, наверное. Ты там поосторожнее…” Но даже она замолчала, когда на мою буйную молодую головушку обрушился успех. Успех с большой буквы У. Не приглашения в дурацкие советы, а, к примеру, стомиллионный пользователь, установивший написанную мною программу. Это произошло не сразу. Поначалу прогрессивная молодежь (а именно она, как известно, является двигателем прогресса) относилась к Sekretex c опаской. Считала кремлевским проектом со всеми вытекающими последствиями. Бесило это меня страшно, потому что совершенно не соответствовало действительности. От меня ничего не требовали, на связь со мной никто не выходил. Я буквально замучил своего эфэсбешного куратора Егорыча вопросами:
– Ну как, как такое может быть?
– Россия – страна возможностей, – угрюмо отвечал он.
А когда я ему принес давно обещанный пенсион в виде толстой пачки долларов, он, мне показалось, даже испугался. И не взял. Я это объяснил себе резким расхождением наших статусов. Я внезапно набрал вес, а он остался прежним. Страшно получать взятку от внештатного советника по информационным технологиям самого царя-батюшки.
Несмотря на формально большое количество скачиваний и поддержку государства, пользоваться моим поисковиком боялись. Именно из-за этой поддержки и боялись. Согласно постановлению правительства, большинство бюджетных учреждений должны были установить его на свои компьютеры. Устанавливали, но воспринимали как еще один инструмент контроля и слежки. Втихую пользовались “Яндексом” или врали, заполняя профиль. В итоге кнопку тайных желаний активировали меньше одного процента пользователей.
Так продолжалось до тех пор, пока несколько топовых техноблогеров не решили разоблачить кремлевский заговор. Рассчитывая нехило хайпануть, они громогласно объявили об этом и принялись с пристрастием тестить Sekretex. В результате хайпанул я, а они обрели простое человеческое счастье. Двое из пяти перестали вести блоги. Один стал поваром, о чем, оказывается, тайно мечтал всю жизнь, другой поступил контрактником в десантные войска. Третий продал свою “тойоту камри” и обрел мечту всей жизни – российский “УАЗ Патриот”. Двое оставшихся изменили семейный статус. Один женился, другой, напротив, развелся. Все оставили восторженные отзывы. И понеслось…
За какие-то полгода семьдесят миллионов скачиваний. Количество пользователей росло в геометрической прогрессии. Эпидемия жажды правды охватила мир, и сделать с этим было уже ничего нельзя. Когда Sekretex опередил “Гугл” в Польше, Егорыч познакомил меня с моим новым куратором. Я как раз собирался выходить на IPO в Лондоне, для чего зарегистрировал на острове Мэн компанию и перевел на нее все активы. Как ни странно, мне позволили это сделать. Немного позже я понял, почему.
Все происходило стремительно – еще вчера был никем, а сегодня… Я не успевал задуматься. Времени не хватало. Спал я тогда не больше четырех часов в сутки, и то не каждый день. Поэтому знакомству с новым куратором значения не придал. Ну дядька какой-то, ну генерал-полковник, ну глаза у него, в отличие от Егорыча, злые. И что? Я вырос, и куратор у меня подрос, а там, в этом недетском учреждении, чем старше, тем злее. Короче, познакомился и понесся дальше, не замечая препятствий.
На второй встрече куратор представил меня программисту в погонах и предложил сделать его техническим директором компании. На вопрос, для чего, он ответил: для Родины. Я сказал, что для Родины я плачу налоги, все до копейки, и больше ей ничем не обязан. Он сказал, что обязан и скоро пойму это сам. И отпустил на все четыре стороны.
Понял я все через неделю, когда меня задержали прямо в офисе, по делу о якобы сбитом мною два года назад пешеходе. Мои заверения, что у меня даже и прав нет, а перемещаюсь я либо на такси, либо на служебной машине с шофером, впечатления на следователя не произвели. Он отпустил меня под подписку о невыезде и посоветовал порешать вопросы с “Недетским миром”. IPO в Лондоне пришлось отложить. Выехать на презентацию к инвесторам я не мог.
Сначала я позвонил недавно образовавшимся влиятельным знакомым и даже прорвался на прием к профильному вице-премьеру. Все отнеслись ко мне очень душевно. Цокали языками, возмущались и обещали наказать зарвавшихся ментов-беспредельщиков. Вот только сперва нужно порешать вопросы с “Недетским миром”, а уж потом… Потом, безусловно, зло будет наказано. Делать нечего, набрал номер генерал-полковника и договорился о встрече.
