Я до сих пор помню каждое ее слово. Но важнее слов была интонация. Под конец своей речи она сбилась с профессорского тона и буквально орала. Линда никогда не повышала голос. Смотреть на нее орущую было удивительно и страшно. Я впал в ступор, я не знал, что возразить и нужно ли возражать, поэтому от шока высказал первую же глупую мысль, пришедшую в голову:
– А что, в Америке правда так поздно рабство отменили? Я думал, в России позже всех…
– Правда, – твердо ответила Линда. – В 1865 году, в результате гражданской войны между Севером и Югом.
Она, слава богу, снова говорила тихо. Это позволило мне прийти в себя. Я просто не знал, как с ней общаться на повышенных тонах. И только когда она опять стала прежней, знакомой мне Линдой, я все же решился:
– Мы не такие…
– Какие?
– Не бонобо, не шимпанзе…
– О, дорогой, ну это же типичная обезьянья ошибка – судить всех по себе. Так что, может, и такие… В любом случае, ты не такой – и слава богу, и будь не таким на здоровье, остальных только не трогай.
– Хорошо, не буду. Пускай так. Пускай люди наполовину звери, пускай даже на три четверти, но четверть-то в нас другого! История развития человечества – это история нарушения запретов. Не ешь яблоко с древа познания добра и зла. Съели! Да, были изгнаны из рая, да, в поте лица добывали свой хлеб и устыдились собственной наготы. Но съели! И с этого началась история. И продолжалась она в том же духе. Человек постоянно раздвигал границы. Верь в бога. Не верю! Живи, раз заключил брак, всю жизнь с нелюбимой женой или мужем. Не буду! Не делай аборты и операции по удалению аппендицита. Сделаю! Не модифицируй гены. Модифицирую! И так до бесконечности. Ты чего хочешь, Линда, – историю остановить, что ли? Я не понимаю…
Линда поднялась с кресла, где сидела, подошла ко мне, явно намереваясь что-то сказать, но – не смогла. Вместо этого она направилась к барной стойке в центре гостиной, налила полный стакан виски, выпила и на выдохе, морщась от крепкого скотча, задала вопрос:
– Ты знаешь, что такое культура и зачем она нужна? – И тут же, не дав мне опомниться, ответила сама: – Культура – это табу и запреты, а нужны они для того, чтобы сдерживать звериную сущность человека, и больше ни для чего! Да, с развитием цивилизации пространство возможного постепенно расширялось. Но постепенно – ты слышишь, постепенно! А мы взяли и разом отменили все запреты. Вообще все! Чего желаешь, то и хорошо, то и морально, то и правильно. А человек, как ты верно заметил, зверь на три четверти, и желает он звериного. Мы с тобой культуру отменили, понимаешь, всю с огромным трудом и огромными жертвами тысячелетиями накопленную культуру! И звериное победило. Человек стал зверем. Хищной, хитрой, умной и жестокой зверюгой! Ванечка, что мы на-де-ла-ли!!!
Она не заплакала, а зарыдала, завыла белугой, как простая деревенская баба. Никогда я не видел ее в таком состоянии. Говорить что-либо, возражать и спорить не было никакой возможности. Я сразу инстинктивно бросился к ней, обнял, стал успокаивать, гладить волосы, целовать мокрое от слез лицо. А она всхлипывала у меня на груди и шептала, постепенно затихая:
– Что мы наделали, что мы наделали… Я прошу, не… не надо… ре… решать п-проблемы… К черту… к черту все… Я ум… умоляю, Ванечка…
* * *
Несколько дней мы практически не общались. Линда избегала меня – едва услышав мои шаги, пряталась в многочисленных комнатах нашего огромного дома. Пару раз мы все же сталкивались, я просительно заглядывал ей в глаза, а она отворачивалась и шептала: “Потом, не могу сейчас, давай потом…”
Тяжело мне было, Капитан, это всегда тяжело – возвращаться к реальности. Я же в космосе парил, властелин мира, собирающийся покорить Марс. И кто бы мне что ни говорил, я его попросту не слышал. А Линду услышал, потому что любил. И наконец задумался… Наверное, она права, где-то я ошибся, поторопился, нельзя вот так вот сразу, но ничего, я проведу работу над ошибками, наверняка все еще можно поправить. Например, ограничить подсказки поисковика покупками в интернете или еще что-нибудь в этом роде. Я почти решил добровольно остановить работу Sekretex. Исправить баги, временно ограничить функционал, понять, в чем был не прав, я даже начал писать письмо сотрудникам и инвесторам, но тут…
Но тут вмешались высшие силы в лице престарелого рыжего президента-шоумена. В свойственной ему хамоватой манере он объявил в Твиттере, что закрывает мою империю и начинает расследование деятельности ее основателя и, судя по всему, русского шпиона Айвана Градова. Это было мало того что незаконно – это было оскорбительно. Существо, всю жизнь выплескивающее на обалдевший от его наглости мир свое раздутое эго, решило померяться со мной пиписькой. Со мной, Иваном Градовым, триллионером и надеждой всего прогрессивного человечества… Что ж, не я это начал, я – разумный, спокойный и образованный зрелый мужчина, я хотел спокойно во всем разобраться, но если в его тупой башке не помещается мысль, что в двадцать первом веке в свободной стране дела подобным образом не делаются, тогда ладно… Я покажу этому рыжему примату его место на лестнице эволюции!
Психанув, я помчался в офис и велел привести в действие план “Последний протокол” – так остроумно я назвал идею внедрения своего поисковика в самое сердце интернета. Трое суток, пока мы встраивали код Sekretex в базовые протоколы передачи данных, я не спал. Любая атака со стороны, любое минимальное вмешательство могли все погубить. Сдав телефоны охранникам, я вместе с программистами заперся в подвале нашего офиса, и мы принялись творить историю. Через трое суток дело было сделано. Отныне интернет не мог существовать без Sekretex, и даже я не в силах был отыграть обратно. Перед тем как наконец рухнуть в постель, уже в полубреду, злой и счастливый, я опубликовал на своей странице короткий ответ президенту США. Вы, Капитан, конечно, его читали, но на всякий случай напомню.
“Глубоко неуважаемый мною старый рыжий клоун, по нелепой случайности ставший руководителем сильнейшего государства на планете Земля, в ответ на ваши бессмысленные попытки остановить работу Sekretex сообщаю, что отныне в мире, где правит разум, приказывать вы можете только своей жене. Например, можете приказать ей перестать носить те странные наряды, которые она почему-то так беззаветно любит. Да и то она вряд ли вас послушается. Технический, нравственный и культурный прогресс не остановить. Тем более вам, раздувшемуся от собственной значимости престарелому рыжему клоуну из прошлого века. В заключение я говорю слова, которые вы сотни раз произносили в своем дурацком шоу: вон с манежа, старый рыжий клоун, вы уже даже не смешны. Вы уволены!”
На следующее утро меня арестовали.
Глава тринадцатая
Арест
Первый арест, как и первый секс, незабываем. Одно знакомо почти всем, а вот другое – немногим. Хотя для равновесия, для полного понимания жизни… Впрочем, нет, ареста я в любом случае не пожелаю никому. Какие-то незнакомые злые люди вынимают тебя тепленького, еще не проснувшегося, из постельки, куда-то тащат, понукают, орут, пинают, отвешивают несильные, но обидные затрещины. И главное, все время торопят. Быстрее, быстрее, быстрее… Я не понимал, что происходит, тупо и безвольно подчинялся приказам, а в ответ на все вопросы твердил классическую киношную фразу: “Я не буду говорить без присутствия своего адвоката”.
