На допросы меня не водили, вместо этого генерал местной тайной полиции, пытавшийся при первой нашей встрече накормить меня гамбургером, заглядывал в мою камеру несколько раз на дню. Сначала уговоривал, потом кошмарить начал. Пугал, что посадит Линду, но я почему-то не боялся. Возможно, потому, что, наезжая на меня, он постоянно ссылался на разные юридические предписания. Вроде “ты, сопляк паршивый, да мы тебя уроем по закону такому-то, статья двенадцатая, подпункт три, а подстилку твою сдадим в аренду черным ковырялкам лет на восемь по другому закону, номер такой-то, статья восьмая, подпункт шесть, и ничего ты нам, гондон, не сделаешь, потому что закон о ФБР, статья сто четырнадцатая, подпункт девятнадцать, ограждает нас от таких придурков, как ты”. Выглядело это все довольно смешно, особенно на фоне разговоров с моим последним лубянским куратором. Поэтому я только улыбался, да и мои адвокаты утверждали, что все его ссылки на законы, статьи и подпункты – полная ерунда.
Только один раз я напрягся, когда он сказал, что вдобавок к четырнадцати нелепым обвинениям они могут выдвинуть еще одно, более-менее реальное и очень для меня позорное. Сексуальная связь с несовершеннолетней. Да-да, именно с той юной певичкой, в которую я почти влюбился, когда Линда дала мне трехмесячный отпуск. Фотографии он мне так и не показал, но, судя по всему, знал многое. Адреса, отели, время встреч, может, и фотки с видео у него были. Особенно, сволочь, упирал на позор и вероятный полный разрыв отношений с Линдой. Не мог себе, дурачок, представить степень нашей с ней откровенности. Я сделал вид, что испугался намного сильнее, чем на самом деле, и попросил дать мне пару дней для консультаций с адвокатами. Он дал сутки. Защитники после моего рассказа сильно погрустнели. Возраст согласия в Калифорнии – восемнадцать лет. В соседней Неваде, например, шестнадцать. Не повезло. Однако отчаиваться раньше времени адвокаты не советовали. Очень многое зависело от позиции предполагаемой жертвы. Если она будет все отрицать… К тому же сама предполагаемая жертва тоже далеко не аленький цветочек. С пятнадцати лет поет всей Америке жалостливые песенки о том, как выбросил парень бедную девушку после жаркого полового акта на помойку. Поет и крутит соблазнительной задницей перед многотысячными залами… Но педофилия все же тяжкое преступление, и закрыть до суда меня могут надолго. Короче говоря, защитники обещали как можно скорее связаться с певицей и узнать ее позицию.
На следующий день они принесли официальную бумагу, подписанную моей бывшей подругой и грозно озаглавленную “Заявление о попытке изнасилования”. Сердечко мое екнуло и скакнуло ближе к горлу. Я не верил своим глазам. И оказалось, правильно делал, что не верил. Это была явка с повинной безбашенной певицы. Она писала, что несколько раз пыталась меня изнасиловать, в том числе и извращенными способами, но, к ее огромному сожалению, ей это не удалось. Уж больно отчаянно я сопротивлялся… Не помню, когда я в последний раз так ржал. Крутая она все-таки девка, жаль, что не совпали мы с ней по времени. Хотя почему, собственно, жаль, в моем времени существовала Линда, и этого было более чем достаточно. Я лишь спросил у адвокатов, чья была идея: певицы или их? Они ответили, что на девяносто процентов ее. Она даже хотела написать явку с повинной в реальном, завершившемся оглушительным успехом изнасиловании – ей показалось, что так будет смешнее. Адвокаты еле уговорили смягчить формулировки: мол, факт соития отсутствовал, а значит и предъявить никому ничего нельзя. Генерал местного “Недетского мира”, когда прочел бумагу, изменился в лице, сплюнул зло на пол, сказал: “Суки долбанутые” – но потом все же не выдержал и рассмеялся. Вопрос о педофилии был снят. Остальных обвинений я не боялся. Я тогда вообще ничего не боялся. Со мной был Бог, и я был Его рукою.
Единственное, что меня беспокоило, это отсутствие свиданий с Линдой. На все вопросы адвокаты отвечали невнятно: мол, приболела, не отошла еще от шока… Раскололись они лишь за пару дней до суда. Оказывается, Линда круглосуточно занималась очень важной работой: готовила огромный митинг. Нечто вроде марша, возглавляемого суперзвездами Голливуда и Силиконовой долины. В первый день судебного заседания она надеялась собрать не менее миллиона человек! Я успокоился и преисполнился благодарности ко вселенной. Все-таки очень я везучий человек, вон какие у меня подруги… Одна ради меня полмира на уши поставила, чуть не революцию устроить собирается, а другая, брошенная мною девочка, явку с повинной не побоялась написать, карьерой своей в шоу-бизнесе рискнула не задумываясь. В ночь перед судом я заснул спокойным сном счастливого человека. Единственное, чего я желал, – чтобы поскорее наступил завтрашний день.
* * *
За несколько часов до начала было объявлено о смене места суда. Мол, в связи с большим резонансом дела и наплывом публики заседание переносится в здание Верховного суда Калифорнии. Скорее всего Линде все же удалось организовать “марш миллионов”, и власти банально испугались. По крайней мере, мои защитники трактовали это событие именно так. Следующим сюрпризом явилась смена вида транспорта: я ожидал, что нас повезут на машине или микроавтобусе, но вместо этого меня с адвокатами отвели на крышу тюрьмы и быстро запихнули в вертолет с уже работавшими на малых оборотах двигателями. Посадка заняла не более тридцати секунд, и очень скоро я получил возможность наблюдать красоты Сан-Франциско с высоты птичьего полета.
Город и впрямь был красив, однако выглядел как-то странно. Я даже не сразу понял, в чем дело, а осознав, ужаснулся и восхитился одновременно. Все улицы, включая проезжую часть, были запружены народом. Мы летели достаточно высоко, и я успел рассмотреть – да, буквально все улицы! Ручейки людей из переулков впадали в реки проспектов и автострад, далее потоки устремлялись к центру города, а там сливались в безбрежное человеческое море. Над толпами кружили полицейские вертолеты, снизу доносились вой сирен и истеричный бубнеж громкоговорителей. Атмосфера отчетливо напоминала голливудский фильм-катастрофу…
Пока мы садились на крышу Верховного суда, я смог приблизительно оценить количество демонстрантов. Только на площади перед судом находилось не меньше полумиллиона человек, а на соседних улицах и проспектах скопилось в несколько раз больше. Зрелище было одновременно завораживающим и жутким – редко когда удается увидеть столько людей сразу. У меня аж мурашки по спине побежали… Ощущение жути усиливали колючая проволока и противотанковые ежи по периметру здания. Позади укреплений стояли десятки поливальных машин, дюжина танков и цепочка солдат (не полиции, а именно солдат) в касках и бронежилетах, с автоматами наперевес. Нереальность происходящего усугубляла пара десятков фантастического вида спецназовцев, встретивших нас на крыше. Черные одеяния, шлемы, маски… они здорово смахивали на Дарта Вейдера из “Звездных войн”. Вот тут, вконец охренев, я впал в оцепенение. Ненадолго, правда: меня стремительно схватили за шкирку, заломили назад руки и куда-то поволокли.
Спустя несколько минут я оказался в серой блеклой комнате, одна из стен которой представляла собой темное тонированное зеркало. Прозрачная, догадался я, с моей стороны темная, а с другой прозрачная… Посреди комнаты стояли стол и парочка стульев; на один из них меня и усадили. После этого солдаты империи зла из звездных войн вышли, и почти сразу передо мной возник действующий губернатор Калифорнии. Я был с ним знаком, пересекались на совместных тусовках и светских раутах. Приятный мужичок, скользкий немного, как все политики, но в целом обаятельный.
