А я заставлял, я делал ей больно, выкручивал руки, отвешивал пощечины. Я делал то, чего никогда не делал, чего и не думал никогда делать… Бил, орал, брызгал слюной – ничего не помогало. Она все так же мотала головой и с ужасом повторяла: “Нет, нет, нет…” И лишь когда я, совсем обезумев, хлестнул ее страшными, неизвестно откуда взявшимися словами: “Сука бесплодная, всю жизнь мне испоганила!” – она прекратила безвольно мотать головой и твердить свое “нет”. Напряглась, стала снова сильной, гибкой, упругой, вырвалась из моего захвата и тихо, очень тихо, но так, что в ушах у меня зазвенело от ее шепота, произнесла:
– Хорошо, хочешь правды? Будет тебе правда.
Она метнулась к шкафу, ловко извлекла из него ноутбук, раскрыла, ткнула его мне в лицо и нажала на иконку Sekretex. Страница загрузилась, и я увидел…
– Смотри, – выдохнула Линда страшным шепотом, – ты же хотел знать правду, теперь смотри…
Весь экран был заполнен ссылками на лесбийские сайты. А под бордовой кнопкой “Что вы хотите?” зелеными буквами горел ответ: Поздравляем, вы лесбиянка!
…Пришпоренный ужасом мозг бежал от правды, не мог ее воспринять и потому цеплялся за ничего не значащие детали. За красные пятна на лице Линды, за “битые” пиксели на экране ноутбука… Внезапно я понял, что это не только сейчас, это так всю жизнь со мною было. Все я прекрасно знал – и к чему изобретение Sekretex приведет, и с Линдой чем закончится, и с революцией… Но я цеплялся, все время цеплялся за смешные малозначительные вещи. Тщеславие, деньги, революция… Я, самый честный человек на свете, сделавший весь мир честным, обманывал себя… Как только я осознал эту обидную правду, мозг перестал донимать меня своими дешевыми трюками, и я наконец расслышал слова Линды:
– …еще в тринадцатом году, сразу после появления прототипа Sekretex, я стала испытывать его на себе, и через несколько недель началось… Сперва какие-то фильмы, картины, книги, я и внимания не обращала, но дальше пошли совсем уж откровенные лесбийские сайты, а в самом конце – натуральная порнуха. Это, конечно, был шок, я не поверила, думала – ошибка, принялась проходить разные психологические тесты. И все они говорили: да, лесбиянка. Я поехала в Париж, к своему учителю, это была последняя попытка, но и он подтвердил. Сказал – из-за трагической, на моих глазах, смерти матери, каких-то особенностей организма и вырезанной после неудачного аборта матки. Строго говоря, я не совсем лесбиянка, процентов на шестьдесят… Сам знаешь, не бывает чистых гетеросексуалов, в каждом разное намешано. Я ухватилась за эту мысль. Плевать, что лесбиянка, – я тебя любила, шестьдесят процентов, семьдесят, девяносто, да хоть один процент останется, хоть ноль один! Я любила тебя, и это все заслоняло. Тогда я решила бороться. Не думала, не читала, не смотрела, удаляла сайты, не давала ни малейшего шанса, избавилась от всех подруг… У меня получалось, со временем я почти забыла. Только иногда, раз или два в году, видела красивую девушку и думала: ух, какая красивая… Без задней мысли думала, но тут же вспоминала, что лесбиянка, и сразу они появлялись, эти задние мысли, а я их давила, давила, давила… Правильно ты сказал – разумный человек может себя контролировать. Только одного не учел: нельзя давить себя постоянно. Жизнь периодически пинает человека. Умирают близкие, предают друзья, или любовь кончается, например. В такие моменты воля слабеет, и вот тогда некоторые вещи лучше про себя не знать… А я знала! Спасибо тебе и Sekretex, я знала! Я долго держалась, я перенесла наезд лубянских генералов, я выдержала твою звездную болезнь и измены, но когда крыша у тебя съехала окончательно, когда ты стал губить не только себя и меня, но и весь мир, когда погибли тысячи людей, я сломалась… Ты думал, нас это не коснется? Я тоже так думала, а видишь, как получилось…
Я целыми днями сидела взаперти в этой проклятой золотой клетке, много плакала, пила, употребляла наркотики. Ничего не помогало, а ты ничего не замечал. Весь был в своей дурацкой революции. Она обречена, понимаешь? Бабушка-француженка часто повторяла мне в детстве одну поговорку. По-русски это что-то вроде “природа науку одолеет”. Вот поэтому и обречена. Я тому яркий пример и доказательство. Я сломалась, Ванечка, я уже и любить тебя не могла, очень хотела, старалась, но не могла. Некого мне любить стало. Светлый, добрый мальчик Ванечка из Москвы сгинул навсегда. Вместо него появилась звезда, Князь мира сего, самоуверенный, жесткий, жутко притягательный… “И отравит звезда воды земные, а имя ей будет Звезда-Полынь”. Помнишь слова из Апокалипсиса? Их редко вспоминают, последний раз, когда Чернобыль грянул… Вот сейчас, Ванечка, и в мире, и у нас с тобой Чернобыль… Но я все равно держалась – бухала, курила дурь и держалась. Как ты наверняка заметил, у меня огромная сила воли. Я все еще надеялась, что моего обожаемого русского Иванушку расколдуют и будет нам с ним счастье, как прежде… На чудо я надеялась, и тут… Тут возникла Эшли. Она была такая заботливая, такая мягкая и понимающая. Силы бороться у меня уже кончились, а сил признаться, себе прежде всего признаться, еще не нашлось. И Эшли мне помогла. Соблазнила меня, можно сказать. Но это ничего не меняло, потому что ты своим ублюдским изобретением давным-давно соблазнил весь мир. И меня вместе с ним. Ну что, доволен теперь, радуешься?! Работает твое гнилое яблочко самопознания, работает безукоризненно! И нет больше нашего Эдема, кончился он, кон…
Она внезапно прервалась на полуслове и заплакала. Нет, не заплакала – завыла, заскулила, как умирающее животное. Тоненький такой звук, страшный, безнадежный. У-у-у-у, у-у-у-у-у… Как будто из шарика, на котором всю жизнь порхала моя удивительная девочка, выпускали воздух. Не Линда умирала – Эдем, заботливо нами выращенный, умирал. Так зачем теперь мне все это, зачем деньги, власть, слава, зачем воздух, зачем луна и солнце, если под ними нет сада? И я его сам, своими руками… Линда все выла, а я и выть не мог, я окаменел. Реальность разделилась на две части: в одной перед каменным мною выла Линда, а в другой был Каледонский водопад, где она порхала с камешка на камешек, а я стоял тоже окаменевший, но от любви и восхищения, и понимал, что эта удивительная Девочка на шаре судьба моя теперь. Я видел обе части реальности одновременно. Между ними была жизнь. Жизнь, приведшая нас из точки А в точку Б. Она такой несущественной мне показалась, моя глупая жизнь, такой неважной… Важны были только эти две точки.
Это очень трудно, Капитан, когда сразу и холодно, и горячо, это разрывает любой материал, даже камни. Мне казалось, что я тресну пополам и залью своим грязным нутром воющую Линду. Я боялся ее испачкать, на полном серьезе боялся, представляете, Капитан? Пытался сдвинуться с места, пытался хотя бы пошевелиться – и не мог.
…Так продолжалось до тех пор, пока в гостиной не появилась бритая наголо девушка-удав.
– Вам лучше уйти, – сказала она, оценив обстановку.
И я ушел. Собственной воли у меня уже не оставалось. Сказала бы голову о стену разбить, разбил бы. Жалко, что не сказала, ей же ничего не стоило… Дальше помню плохо. Бегал, кричал, выл на луну, пытался утопиться на нашем роскошном пляже. Там меня, совсем обезумевшего, и подобрал полицейский патруль. Узнали, удивились сильно, позвонили своему начальству, те своему, и через четверть часа информация уже дошла до Сергея. Он приказал везти меня в секретную лабораторию Google, где все еще продолжалась победная пьянка. За время, пока меня везли, я успел немного вздремнуть, поэтому прибыл туда относительно в своем уме. Относительно, потому что странный у меня тогда ум был. Вроде как ум быстрой заморозки. Сохраняет все свойства настоящего, но не настоящий. Имитация ума, а не ум. Все понимал, мог строить логические цепочки и даже приходить к обоснованным выводам. А действовать не мог, но главное, не хотел. Выводы получались настолько неутешительными, что действовать было бессмысленно. Это касалось и меня, и Линды, и Сергея, и любого человека, и всего человечества в целом. В жизни, Капитан, не было, нет и никогда не будет никакого смысла. Я тогда это четко понял. Мы рождены, чтобы обманывать и обманываться. А жизнь – она вот такая, если по-честному. Я попробовал по-честному и знаю это точно. Единственное осмысленное занятие – дышать. Я и дышал. Глубоко дышал. Старательно втягивал ноздрями воздух, чувствовал, как шевелятся волоски в носу, задерживал на миг кислород в легких, потом так же старательно выдыхал. И снова вдыхал…
