– Это нервное, – сказал я, когда он наконец успокоился, и пояснил: – Не только это, вообще все… И у вас, и у меня. Вся жизнь нервная. Люди психопаты по природе своей, от этого в основном говно и случается… А за жалость спасибо. Не думал, что когда-нибудь вам такое скажу, но – спасибо. Приятно, черт побери. Вы способны на сочувствие, Капитан, значит, вы не отморозок, а человек. Это очень хорошо, особенно для ваших близких. К сожалению, сочувствие мимолетно. Жизнь все время продолжается, она искрит, садится на шпагаты, выкидывает фортели и постоянно подбрасывает сюрпризы. В ней просто нет щелочки для сочувствия. Шоу, как говорится, маст гоу он, – закончил я грустно и с жалостью уставился на Капитана.
– Айван, ты прости меня за все, – неожиданно просто сказал он, до того просто, что уже мне плакать захотелось. Но я себя переборол и произнес, нарочито утрируя бодрую иронию:
– Сочувствие мимолетно, Немо, не забывайте об этом, да и я просто кокетничал, пожалеть себя напоследок захотелось. Не заморачивайтесь.
– Меня Джон зовут. Джон Миллер-младший. Мама Джо звала, теперь жена…
О господи! Как легко, когда в людях не видишь людей. Можно быть спокойным, воспринимать их как функции, как персонажей из компьютерной игрушки. И поступать с ними соответственно. А скажет персонаж “мама Джо звала”, и сразу все становится сложно и больно. Он же враг мой…
– А меня Ваня… Van-ya, – повторил я для верности. – Что ж, будем знакомы.
Мы пожали друг другу руки, а потом… потом неясно было, что делать. Стояли как дураки, переминались с ноги на ногу. Человека из себя всегда выпускать страшно. Маленький он, беззащитный, с тонкой кожицей, длинной шеей и огромными, доверчиво смотрящими на мир глазенками. Любой пришибить может. Потому и страшно. В большинстве случаев люди так и не решаются выпустить из себя человечка, но иногда… Словом, мы синхронно бросились друг к другу в объятия, и неловкость сразу пропала. Человечек с человечком всегда общий язык найдет.
– Ты прав, во всем прав, – сбивчиво шептал Джо, – точнее виноват, но не ты. Люди, люди такие. Я сам об этом думал, только признаться себе не решался. Скоты мы все, а ты просто под руку подвернулся скотам, и пошло-поехало… Ты хороший человек, Айван, я знаю. Я одного не могу понять – почему именно ты? Если б негодяй какой, тогда да, но ты… Прости меня, пожалуйста, за все, мучил я тебя, жизнь скотская заставила. В каждом и скотина, и человек живут. Скоту легче живется, вот и… Прости.
– Да ты чего, Джо?! – возмущался я в ответ. – Совсем, что ли, умом двинулся? Это ты меня прости. Это во мне скот упрямый живет. Упертый я, жесткий, жестокий даже. Я над тобой издевался, а сам знал, что нормальный ты мужик. Над нормальными всегда издеваются, и я…
– Не соглашайся! – отстранившись от меня, вдруг закричал Капитан. – Не соглашайся на его предложение! Он уже здесь, он ждет тебя, но ты не соглашайся! Они тебе ничего не сделают, пугать только будут. Не я уже буду пугать, сместят они меня. Но ты все равно не соглашайся. Ты не должен умереть. Ты не виноват! Я это точно знаю, и они знают. Не соглашайся!
– Я виноват, Джо. Я сам себя признал виновным, и приговор обжалованию не подлежит. Я не знаю, о ком или о чем ты говоришь, но я виноват.
– Нет, искусственный интеллект дает 98,3 %, что тебя использовали втемную. Он не может ошибаться, это же машина. Девяносто восемь, Айван! После твоего рассказа цифры выросли на треть. Тебя действительно использовали!
– И что за сила меня использовала?
– В том-то и дело… – резко утратил горячность Джо. – Высшая, говорит, сила… Мы никогда с подобным не сталкивались. Так и говорит – “высшая”, а на вопрос, что за сила, отвечает: “Вам не понять ее и не поймать, это она вас поняла и поймала”. Чушь какая-то, думали, сбой программы, но админы божатся, что все в порядке. Мол, смыслы и термины, никогда раньше в процессе обучения машины не встречавшиеся, поэтому так туманно и выражается. А как не встречавшиеся, когда в этой дурацкой дорогущей машине есть все человеческие смыслы и термины? Вообще все… Но ничего, я разберусь, я наизнанку вывернусь, башку расшибу, но разберусь! Ты только, пожалуйста, не соглашайся, мне время нужно. Месяц-два максимум…
– Но ты же уже разобрался, Джо, – произнес я грустно. – Минуту назад, сам сказал.
– Что сказал?!
– Да все… Высшая сила – это люди. Ну или скоты, как ты выразился. А я им под руку подвернулся, то есть использовали они меня. Они любого используют, и тебя тоже. Не мы такие, жизнь такая. Хорошее выражение. Точное. А знаешь, какая она на самом деле? Как бы объяснить… Чаще всего не хочешь, а делаешь, потому что она такая, и других заставляешь делать, потому что она такая, а другие тебя, и так по кругу бесконечное количество раз. Вот ваша машинка и зависла.
– Ну нет, нет… – испуганно замахал руками Джо, как бы отгоняя дурное видение. – Не может быть… Все равно я найду, только время нужно, пообещай, что не согласишься…
Я подошел к Капитану и еще раз его обнял. От всей оставшейся у меня души, от всех ошметков обглоданного существованием сердца. Мне везло в жизни и на врагов, и на друзей. Те и другие были настоящие. Это хорошо, когда настоящие. Жалко, правда, что…
– Жалко, что слишком поздно, – произнес я вслух. – Слишком поздно для всего. Для дружбы, для поиска виноватых. Для жизни, Джо, слишком поздно. Да ты и сам все понимаешь. Обещать я тебе ничего не могу. Буду слушать, буду думать, а там… Ну найдешь ты, допустим, эти неведомые темные силы, оправдаешь меня, а дальше что? Выпустят – и стану я жить как прежде? Но теперь все не так, как прежде. Что с Линдой, ты знаешь, что с родителями, ты знаешь, что с миром нашим несчастным, ты тоже знаешь. Да я любому, кто предложит мне более-менее легкую смерть с минимально полезным смыслом, ноги готов целовать. У тебя дети, семья, тебе есть ради чего жить. А мне?
Капитан промолчал. Я молился всем богам, чтобы он не молчал… Но – ни звука, только тишина, как удавка на горле… И тогда я, еле ворочая непослушным, пересохшим языком, пробормотал:
– Веди меня к высокому гостю.
А Джо только молча кивнул в ответ. И мы пошли.
* * *
Останавливаемся перед дверью, за которой находится высокий гость. Начинаем прощаться. Я говорю, что всегда звал его про себя Капитаном Немо. Что это мой любимый литературный герой. Умный, благородный, честный… Такой, как он. Джо тоже говорит мне комплименты. Слова не важны, мы оба знаем, что видимся в последний раз. Горько. Сколько могли бы дать друг другу, сколько обсудить, не торопясь, под вискарик и сигаретку… У меня и друзей-то в общем не было. Так уж сложилось, ботаников нигде особо не жалуют. А с ним я мог бы подружиться. Горько. Но и хорошо. Хорошо, что хотя и поздно, но поняли мы друг друга, а поняв, простили… Чтобы окончательно не впасть в уныние, я быстро говорю:
– Долгие проводы – лишние слезы.
И пытаюсь открыть дверь. Но Джо, придерживая ее, шепчет безнадежно:
– Не соглашайся, все равно не соглашайся…
