Драконы уже поднимались в воздух, когда раздался далекий нутряной гул, будто где-то катился огромный камнепад. Он все нарастал, становясь невыносимым, оглушительным, и стихии словно сошли с ума – ветра сплетались в клубки, гора вдруг снова заходила ходуном, и пришлось подняться выше, в разразившийся ураган, чтобы не скатиться вместе со снегом и обвалами вниз.
«Что это?» – Люк поднялся выше, наблюдая, как непонятная стихийная волна уходит к морю, оставляя за собой оголившиеся от вечных ледников и снегов горы.
«Этоссс не я», – ответил Таммингтон, нервно проводя раздвоенным языком по клюву. Ветер трепал их перья.
«Равновесие мира пошатнулось, – с печалью проговорил Нории. Он единственный смотрел туда, откуда волна пришла. – Теперь я это ощущаю. Полагаю, императора Хань Ши больше нет, и этот слом равновесия – эхо его смерти…»
Он вдруг замолчал и развернулся в сторону ушедшей волны.
«Нории, – с ужасом и надеждой позвал его брат. – Гора ведь… может рухнуть?»
Владыка уже сорвался с места и понесся вслед за волной. Однако через несколько секунд, спохватившись, вернулся – Энтери обернулся человеком прямо в воздухе и спрыгнул на спину брату аккурат между шипов. А затем Нории за какие-то секунды набрал такую скорость, что пропал из виду. Люк азартно прищелкнул клювом и бросился следом, на миг забыв о том, что оставил за спиной новоявленного ученика. Вспомнил лишь тогда, когда зацепил краем глаза Таммингтона, старательно и быстро бьющего крыльями по воздуху, – он то нагонял Люка, то сильно отставал.
Змееветер по-прежнему реял сверху.
«Не используйте крылья, Роберт, они вам пока только мешают, – посоветовал Дармоншир, чуть притормозив, – и вытянитесь стрелой, вы поймете, что ускоряетесь, появится ощущение, будто по ледяной горке вниз несетесь. Вы ведь катались с горок в детстве?»
«Матушшшка не одобряла, но да», – слегка чопорно прошипел младой коллега и вдруг затормозил, глядя на два конусообразных пика с аккуратными маленькими шапками снега.
«Не отвлекайтесь, Тамми, – понимающе-ехидно посоветовал Дармоншир. – Хотя да, изумительные пропорции».
«Впечатляющие, – сдавленно подтвердил лорд Роберт, нагоняя Люка. – Напоминает… навевает… Лорд Лукассс, поз-с-свольте узнать, а куда мы летим?»
«К Драконьему пику, – Люк начал ускоряться, Тамми не отставал. – Вы ведь были на свадьбе Ангелины Рудлог и Владыки Нории, значит, знаете историю освобождения драконов из горы?»
«В с-с-самых общих чертах, лорд Лукас. Но я вс-с-се понял. Мы можем помочь».
«Надеюсь, там будет кому помогать, – мрачно откликнулся Люк. – И, Тамми…»
«Да-с-с?»
«Мы с вами уже начищали друг другу морды… то есть клювы… как бы странно это ни звучало. В моем училище после такого становились либо врагами, либо друзьями. И в обоих случаях прекращали церемонии».
«Почту за чес-с-сть, Лукас. О, добыча-с-с-с!»
Внизу по склону от рухнувшего к ним Тамми неслось очередное непуганое стадо горных баранов в несколько сотен голов. Они были такими откормленными и крупными, что Люк сам невольно сглотнул слюну и замотал башкой.
«Самоконтроль, Роберт, – чувствуя себя Луциусом Инландером, попенял он вернувшемуся, очень довольному коллеге, который облизывал языком клюв. – Лучше думайте о женских прелестях».
«Бараны ближе-ссс, Дармоншир».
«Это да, – уныло подтвердил его светлость. – Это да».
Глава 4
1 мая, Нории Валлерудиан
До места заключения своего народа Нории долетел меньше, чем за час, почти нагнав разрушительную волну. Энтери спрыгнул с его спины, обернулся в дракона, и они сделали несколько кругов над срезанной, заснеженной верхушкой пика, с трепетом наблюдая, как от центра, в котором угадывались вмятины от двух огромных кулаков, с гулом раскрываются старые трещины. Те, что остались после попытки правителей во главе с Демьяном Бермонтом освободить драконов.
Бурунчиками выстреливало вверх снежно-каменное крошево, а от горы медленно, почти бесшумно отделялись первые тонкие пласты и начинали скользить вниз по склонам, превращаясь в песок и поднимая тучи пыли. Скатывались большие валуны, ломались скалы, по пути крошась и долетая вниз уже щебнем.
Вода в озере, лежавшим двумя километрами ниже, качалась, по очереди обнажая берега и то и дело переливаясь через бывшую вершину горы, закупорившую реку. Этот осколок Драконьего пика тоже был нестабилен, но он не испытал на себе силу кулаков Бермонта и потому пока держался, хотя от него тоже то и дело откалывались куски, а в подножии брызгали струи воды – огромное озеро пробивало себе дорогу.
Если оно вырвется, если вершина не выдержит, то погибнут и люди, которые живут дальше в долинах и на склонах гор, и драконы, которые упадут с обвалами и не в силах будут отползти – их может унести потоком, придавить камнями.
Нории спустился чуть ниже, вглядываясь в откалывающиеся пласты – не мелькнет ли где драконья лапа или хвост? – и послал Зов в гору. Столько раз они делали это с Четери – и всегда Зов оставался без ответа.
А сейчас Владыка чуть не задохнулся от счастья, услышав изнутри слабый отклик сотен сознаний. И чуть не захлебнулся горем, потому что их должно было быть больше, намного больше. Почти четыре тысячи прилетело их сюда, и только триста двадцать четыре вырвались пятьсот лет спустя.
«Мы будем верить, что остальные еще в стазисе, брат. Что не все еще проснулись», – проговорил Энтери тяжело.
Да. Пусть Нории после первого обрушения пика видел окаменевших собратьев, нужно верить. И немедленно помочь – потому что почти все, кто уже проснулся от стихийного хаоса и нестабильности горы, агонизировали, держась на последних крохах виты.
Владыка упал на срезанную верхушку горы и прижался к ней, распластав крылья, делясь со своим народом силой – как в течение полутысячи лет пленения делились, продлевая всем жизнь и отдавая свою, девять старших Владык, включая отца. Да, Нории истощал себя, и ему могло не хватить сил действовать дальше – но какой смысл в этих действиях, если большинство соплеменников не переживет разрушения горы?
«Держитесь! – говорил Нории, расплескивая огромное озеро своей ауры до самого основания пика, вкладывая всю виту, которой наделил его Отец-Воздух, всю любовь, все спокойствие, всю надежду, данные ему Матерью-Водой, и чувствуя, как крохотными пульсирующими пятнышками отзываются в толще камня драконьи сердца. Были там и детские, и Владыка беззвучно радовался и плакал, дотягиваясь до них, потому что они откликались болью и ужасом, тоской и обреченностью. – Недолго вам томиться! Гора рушится, и вы обязаны выжить!»
Он отдал себя почти полностью. Пик опасно задрожал, снова побежали трещины, но Нории, обессиленный, не смог подняться в воздух. Камень под ним гудел и лопался так, что тело подбрасывало. Солнце сияло, солнце питало, но этого было мало.
