— Аня уже взрослая девочка, — от голоса Александра я моментально вытягиваюсь как струна. До недавнего времени я не знала, что так умею ненавидеть, — она справится.
У этого мужика реально ни стыда, ни совести. Не постеснялся даже выйти сюда, наверное для того, чтобы воочию проследить и убедиться в моем отъезде.
Так боится, что я ляпну что-то без его ведома или перед мамой разыгрывает из себя примерного и заботливого семьянина?
— Да, я уже взрослая девочка, — растягиваю губы в улыбке и смотрю этому ублюдку в глаза. Достаточно взрослая, чтобы испортить твою репутацию, над которым ты так трясёшься.
Думаю, что мои истинные чувства он тоже понимает по выражению лица.
— Как же ты там без меня… Анют, я буду ужасно скучать…
От того как мама снова начинает плакать сердце сжимается. Я очень надеюсь, что она будет счастлива. Надеюсь, что Александр никогда ее не обидит. Потому что если обидит, то я сделаю все для того, чтобы испортить ему репутацию. Тогда мне уже точно не будет что терять.
— Все будет хорошо, уверена, что у меня все получится, — улыбаюсь и снова стираю слезинку с ее щеки, — это все же шикарная возможность и отличное образование. Обещаю, ты будешь мной гордиться.
Я всегда не любила прощания, а такие так тем более. Здесь нет ни капли радости и позитива, только грусть и отчаяние. Побыстрее бы все закончилось.
— Ты и в аэропорт не разрешаешь тебя провести… Этот спонтанный отъезд. Так все быстро, — она заглядывает мне в глаза, словно ищет в них ответ.
Он есть, но дать ей его я не могу. Так что пусть верит в выдуманную историю для своего же блага.
— Чтобы ты плакала в аэропорту? — усмехаюсь и пытаюсь перевести все в шутку, — тебе что врач сказал?! Никаких нервов, только позитивные эмоции. У меня ночной рейс. До аэропорта ехать только два часа, потом столько же обратно. А тебе нужно отдыхать.
Мама только вздыхает. Врач сказал, что в ее возрасте беременность может протекать тяжело и нужно по максимуму себя огородить от всяких стрессов. Еще один повод для того, чтобы принять предложение Александра.
Когда вроде бы наше прощание уже близится к завершению, позади себя я слышу, как открывается дверь, сердце перестает биться. В висках ужасно пульсирует, а лицо моментально бледнеет. Я чувствую, как немеют пальцы рук. Ужасное состояние. Ступор. Паника.
Я знаю, что это он. Чувствую. Кожа на спине моментально начинает гореть от его взгляда. А пространство сужается настолько, что мне становится трудно дышать. Его же не должно здесь быть. Не должно.
Быть не может, чтобы он не знал, что я буду сейчас тут. А раз знал, то пришел специально.
Мало ему было? Решил окончательно меня растоптать напоследок?!
Я вижу, как напрягается Александр. Он сам лично пообещал, что Ника не будет, но это, судя по всему, и для него неприятный сюрприз.
— Тогда может тебя проведет Ник? — Мама переводит свой взгляд за мою спину, а после смотрит на меня. Я уверена, что мое лицо сейчас сливается со стеной, настолько сильно я побледнела.
Господи что угодно, только не это. Он уже и так достаточно меня растоптал. Второго раза я не переживу.
— Мам, я в состоянии сама добраться до аэропорта, — произношу как можно дружелюбней и при этом все так же даже не оборачиваюсь. Как будто его тут нет, игнорирую.
— Если нужно могу и отвезти, — он подходит ближе, глаза пекут от слез, которые уже скоро покатятся по щекам. Зажмуриваюсь и про себя твержу как мантру: уйди. Просто уйди, — проконтролировать, чтобы сестренка точно добралась вовремя.
В слово “сестренка” он вкладывает всю свой ярость и ненависть. А меня передергивает от всего этого. Кошмар наяву. Самый настоящий.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — глубокий вдох, резкий разворот и вот наши взгляды снова встречаются. Он смотрит на меня с насмешкой. Я для него лишь дурочка, с которой он неплохо провел время. Поиграл. Повеселился, а после вышвырнул на помойку, растоптав. Я не выдерживаю этот раунд и несколько секунд. Слишком больно. Слишком тяжело.
Развернувшись обратно, быстро целую маму в щеку, Александру лишь киваю и слегка задев плечом Ахметова выхожу на улицу.
Морозный ветер ударяет в лицо. Слезы превращаются в льдинки в считанные секунды. Так даже лучше. Так я как будто и не плачу. Именно этим пытаюсь себя утешить.
От звука шагов позади себя ускоряю шаг, но не успеваю убежать. Ник преграждает мне путь. Ненавижу! Ненавижу!
Непроизвольно сжимаю руки в кулаки только бы держать чувства под контролем.
— Что тебе нужно? — Гневно шиплю ему в лицо. Я не хочу на него смотреть. Слышать. Чувствовать его присутствие рядом. Это все смахивает на какой-то мазохизм. А я точно не увлекаюсь подобным. Мне и так плохо. Я и так буду рыдать, зачем он делает все только хуже? Ему нравится издеваться? Нравиться делать мне больно?
— Никогда не играй в игры, которые тебе не по зубам, Коротышка, — его слова кажутся бессмысленными и против воли вызывает усмешку.
— Что? Отвали от меня, придурок! — Пытаюсь его оттолкнуть, но он не сдвигается с места.
— Тогда в моей комнате… Ты предложила сыграть в игру. Я предупреждал, что проиграешь.
Я смотрю в его глаза, опять этот холодный и равнодушный взгляд. Сейчас кажется, что все что было я, просто придумала, потому что в нем нет и намека на то, что он умеет смотреть по-другому. Чертовы слезы больше не превращаются в льдинки, он видит, что я плачу. Снова. Он снова делает больно. Ему нравится. Доставляет удовольствие то, как я страдаю.
— Значит ты выиграл, — растягиваю губы в улыбке, они соленые от слез, сердце в груди рвется на мелкие кусочки. Господи, я никогда не склею его обратно, никогда не смогу унять эту боль, — надеюсь, что тебе принесет это удовольствие, а теперь пошел вон!
— Ты все еще должна мне желание, — его пальцы сжимаются на моей руке, а я знаю, что ожог от прикосновения еще долго будет причинять мне боль, Ник притягивает меня к себе, — но оставлю это на будущее.
Нет у нас будущего. Во всяком случае тебя в моем точно не будет.
Отталкиваю его и бегу вперед, забираюсь на заднее сидение машины и как только она срывается с места, у меня начинается истерика. Господи, как же больно, неужели эта боль никогда не утихнет?
