Но спросил другое:
– А это что за дом?
– Ну что вы, – начала Арина и со смехом прервала себя: – Ой, забыла, что вы не местные. Это же знаменитый «Дом с яйцом», чуть ли не главная достопримечательность Ног-Юрта.
– А на картинке что, знаете? – осторожно уточнила Инна.
– Так никто не знает. Даже художник, наверное. Его построили, когда комета Галлея пролетела – ну и партсъезд проходил. А, вы не знаете…
– Знаем, – сказал Олег мрачно.
Арина сделала уважительное лицо и добавила:
– Ну и вот это все сюда и налепили. А почему яйцо – ну, может, художник «Аэлиты» начитался или кушать очень хотел. Тогда уже перебои с продуктами начинались.
Ого, подумал я и хотел напомнить, что сейчас-то, судя по столу, перебоев нет, по крайней мере в этом дворце, точнее центре, самом, блин, деловом, – и опять спросил более существенное:
– А где этот дом?
– Да вот здесь был, – сказала Арина и топнула каблучком.
Мы медленно задрали головы на нее. Она грустно пояснила:
– Он хоть и достопримечательность, но построили паршиво: сыпался, трещины в несущих стенах, вот это всё. Слишком к съезду спешили. К нулевым его расселили, а снести не разрешали. Стоит пустой, бомжи костры жгут, пацаны лазят, но панно – местная ценность, так что низя. Знали бы, каких трудов стоило добиться, а потом вот в это превратить.
Она обвела рукой стены, колонны, окно с лужайкой и густым лесом, которого в помине не было вокруг девятиэтажки на фотке, и толпу, бредущую мимо входа. Впереди брел поп и взмахивал кисточкой, будто опрыскивая картошку от колорадских жуков.
Наверное, это лучше, чем трещины, пацаны и какие-то бомжи.
– Панно честно пытались вырезать – не получилось, рассыпалось сразу, – закончила Арина. – Но перед этим сфотографировали во всех подробностях, тут вот память сохранили. Надо будет, восстановим, может, даже за свой счет. Чтобы этот не приставал.
Она с неприязнью мотнула головой в сторону пустого микрофона, имея в виду, очевидно, незваного мужика, имевшего, получается, какое-то отношение к панно.
Я пристально смотрел на фото. На панно. На «Пионер». И на длинный массив символов, в который были вделаны разобранные по буковкам и раскиданные по причудливой, но вычисляемой системе имена – Линар, Инна и Олег. И если по той же системе читать следующие за нашими буквами символы, складывается вполне понятная строчка.
– Арина Яновна, а Комарова, сорок три – это далеко?
– Да нет, отсюда несколько кварталов, минут пятнадцать ходу, – сказала она, не удивившись. – Хороший дом, кооперативный, у меня там тетка жила. Родня там?
– Ближайшая, – сказал я с вспыхнувшей вдруг надеждой.
Дом там, где ждут
Дом был солидным, не нагло роскошным, как деловой центр, укравший имя Главного, а спокойно уверенным в своей непоколебимой прочности – шестиэтажный, квадратный, желтого кирпича, красиво подсвеченного почти севшим солнцем. Двор зеленый, ухоженный и почти пустой, как большинство улиц, по которым мы прошагали, пытаясь не озираться. Детская площадка посреди двора богатая и яркая, как в леденцовом фильме про пионерлагерь: не кривая горка и пара облупленных лесенок, а муравейник цветных труб, лестниц, канатов и переходов. Правда, ползала по нему только одна девчонка, а маманя или бабушка, не разберешь, худая, стриженая и в джинсах, пялилась в какой-то плоский прибор, который держала в руке. В деловом центре такие были у многих.
– Пятнадцатая квартира, значит, подъезд первый, – сказал я, направляясь к входу.
– Уверен? – уточнил Олег, не скрывая сомнений.
Ни он, ни Инна не обратили внимания на зашифрованную надпись на фотографии и тем более даже не попытались выдернуть из него сообщение «Комарова д 43 к 15», оставленное для нас – только для нас, я был в этом убежден. Экипаж не спорил, но и верить особо не спешил. Предпочитал проверить. Все правильно, так и надо.
Дверь в подъезд была не нормальная деревянная, а грубая металлическая. Я дернул за ручку. Дверь не шелохнулась. Я нахмурился и дернул сильнее.
– Тут кнопки с цифрами, – сказала Инна.
Я кивнул, скрывая смущение, подумал и ткнул металлические кнопки с цифрами «один» и «пять». Табло засвиристело, как глиняная свистулька. Раз, другой, третий – и замолчало.
– Попробуй «двадцать», – сказал Олег.
– Зачем? – удивился я. – Нам пятнадцатую надо, а там никого.
– Там разберемся, – сказал Олег и потянулся к кнопкам мимо меня.
Дверь запела и открылась, из нее вышел парень с восточным лицом и здоровенным желтым коробом на спине. Я придержал дверь и с сомнением посмотрел на экипаж – а Олег уже юркнул внутрь. Ну и нам пришлось.
Подъезд был чистым, кнопки в лифте не сожженными и не выдернутыми – есть какой-то смысл в буржуйской привычке запирать подъезды. Пятнадцатая квартира нашлась где положено, на четвертом этаже. Дверь у нее, как и у соседних, и вообще всех квартир в подъезде, была стальной – а вот звонка не было. У единственной.
– Ну и ладно, – сказал я и постучал.
Получилось, вопреки ожиданию, довольно слышно. Но никто не отозвался ни сразу, ни после третьего и пятого стука.
– И что дальше? – спросила Инна.
– Айда открыть попробуем, ты же спец… – деловито начал я, чтобы скрыть отчаяние, и заткнулся.
– Да ладно, – сказала Инна утомленно и тут же с беспокойством уточнила: – Ты чего?
Я присел, с корточек рассмотрел замок сквозь подъездную полутьму, ухмыльнулся и сказал:
– Вот чего. Зырьте.
И со щелчком сдвинул накладку с крупной замочной скважиной. Она была маскировочной и прикрывала цифровой замок – примерно как на подъезде, но помельче и покруче, черный и с голубым огоньком. Табло в «Пионере» были сделаны примерно в таком стиле.
– Как уж на «Дальней даче» было, когда ты дверь нашел? – шепотом спросила Инна. – День космонавтики?
Я кивнул, торжественно ввел «1204» и толкнул дверь. Она не шелохнулась.
Я встал и растерянно оглянулся на экипаж.
– Может, код ручного управления? – предположил Олег.
– Наш?
– Ну да, или Гагарина – «один-два-пять».
– Точняк, – согласился я и тут же возразил себе и всем: – Не. Стоп. Вчера какое было?
– Да мы года не знаем, что уж тут про число… – начала Инна.
Я, стараясь не раздражаться, пояснил:
– В нормальной жизни, у нас – мы какого стартовали? Двадцать девятого?
– Ну да.
– Ну вот, – сказал я. – Там дата старта была, и здесь дата старта должна быть.
И набрал «2907».
