Тяжелые дни работы пролетали так быстро, что не успевала моргнуть. Мне настолько сильно недоставало времени, что начало подкрадываться отчаяние. И только к концу местного лета я поняла, с чем это связано. Понимая, что жизнь моя не вечна, я хотела застать всю эту учебную систему в полной красе. Оттого и «гнала коней» как сумасшедшая.
Были моменты, когда мы с очередным учителем и писарем засиживались до поздней ночи. Дом уже спал, а мы сидели над черновиками и кропотливо «причесывали» главы.
Школа работала уже по накатанной: Мидели занималась не только уроками, но и хозяйственной частью школы и, как ни странно, все успевала, Лиов помогал с документами, полностью взял на себя работу с типографией, Мои девочки помогали вести уроки, заменяли меня в салоне, куда посещения были расписаны на несколько недель вперед.
Наш салон стал модным местом, а я не останавливалась на этом, взяв двух девочек в обучение лично. По паре часов в день мы делали парики. Это была тайная команда. Они с первого дня учебы имели в своих руках средней длины волосы и ткани для «шапочки». Обучение было долгим и сложным, но я не хотела тянуть время, проводя сначала теоретическую часть, да она тут не особо и требовалась.
— Ты стала серьезнее, Мали, или мне показалось? – голос Лафата, привычно вкрадчивый, спокойный и уже такой ожидаемый, раздался в библиотеке, как гром. Как хороший гром, обещающий грозу после многодневной засухи.
— Лафат! – я подскочила с кресла и пулей пронеслась через всю комнату, чтобы повиснуть на его шее, но прямо в этот момент в комнату вошла женщина, и у меня в голове сложилась не совсем приятная картина. Это его жена! И что она подумает обо мне?
Ее серьезное лицо было менее темным, чем лицо Лафата, белоснежные белки глаз не так явно выделялись. В ее глазах был то ли испуг, то ли шок. Это длилось пару секунд, и к моему счастью, она улыбнулась. Чуть присела в неком подобии книксена, опустила голову и быстро подняла глаза на меня.
— Это Мали, та самая Мали, о которой я рассказывал, - повернувшись к женщине сказал Лафат. Меня смущало, что он не выпускает меня из объятий.
— Боргана, я благодарна вам за спасение моего мужа. Если бы не вы… Мои дочери никогда больше не увидели бы отца, а я своего мужа, - в ее голосе и улыбке было столько тепла и искренней благодарности, что я откинула к черту все свои «неудобные» мысли.
— Это Сиафала, моя жена. Дети уже в доме, они очень устали в дороге, и я решил завезти их сразу домой, - торопливо разъяснил ситуацию Лафат.
— Сиафала, я счастлива, что мой друг наконец воссоединился со своей семьей, о которой столько рассказывал мне. Он скучал о вас, но как настоящий защитник, как настоящий мужчина, не оставил нас в конце пути. Только убедившись в нашей безопасности, он отправился за вами. И еще… это не мы спасли его, а он спас нас, - я протянула руки к женщине, еще сомневаясь, возможно ли ее обнять, но она моментально подалась навстречу мне и обняла меня сама.
— Мы заняли ваш дом, - подняв на меня глаза, смущаясь, сказала Сиафала.
— Теперь это ваш дом, и пусть ваши дети будут спокойны, что никто не отнимет его. Лафат заслужил счастье жить со своей семьей, как видите, у нас здесь достаточно места, и вскоре придется занимать еще один дом, потому что наша школа растет как на дрожжах, - ответила я и пригласила гостей присесть.
Мидели, не спрашивая, принесла чай и бутерброды, тарелку со сладостями и фрукты. Дашала, узнав новость о прибытии Лафата, залетела в кабинет стрелой и со всего размаха бросилась на его грудь. Я чудом успела выхватить из его раскинутых для объятий рук кружку.
— Дашала, я вернулся, как и обещал, - почти в слезах, прижав девчонку к себе, сказал мужчина.
Сиафала и Дашала были похожи. Или этот не совсем черный, а больше шоколадный оттенок кожи и разрез глаз делал их копией для всех, кто не является представителем этой расы, или же там и правда была общая кровь.
— Если хочешь, ты можешь жить с нами, и мы будем называть тебя своей дочерью, - Сиафала протянула руку к Дашале, чтобы прикоснуться к ее плечу, показать, что она не против нее. – Лафат рассказывал о твоем мужестве, а еще о том, что ты вела караван вместе с ним, переодевшись мальчишкой, - для Сиафалы это было просто максимумом героизма.
— Я подумаю, - ответила Дашала, посматривая на Сиафалу пока несколько недоверчиво. Мне даже показалось, что девочка ревнует своего спасителя, который нес ее на руках, спасаясь от Фалеи.
Крита и Палия навалились на Лафата не менее активно, чем я и Дашала. Народ в библиотеке все прибывал, и я поняла, что быстро сегодняшний вечер не закончится. Мидели и девочки накрыли полноценный стол, и мы сидели и сидели, будто боясь, что если разойдемся спать, волшебство нашей встречи закончится и больше никогда мы не сможем его повторить.
Теплая осень за окнами принесла ранние сумерки. Но то тепло, которое разливалось здесь от наших сердец, похоже, растопило бы и самую суровую зиму, осветило бы самые темные ночи.
К концу осени наши черновики были готовы и переданы в типографию. Вот тогда-то я и встретилась с Нариз. Совершенно случайно, придя к фаранду Максину, я увидела в типографии женщину, отдаленно похожую на нашу Палию. Тонкая, но активная и какая-то совершенно отличная от местных, она казалась жутко работоспособной. Когда наши взгляды пересеклись, я все сразу поняла. Те же движения руки, будто она поправляет волосы, касается мочки уха, словно желает проверить – не потерялась ли сережка, застежка которой слишком часто открывается. Тот же наклон головы. Это точно была Наталья.
Мы проговорили с ней до самого вечера, и казалось, нет больше той горы дел, которая ждет дома. Воспоминания о каких-то паре часов, в которые входили сборы в маршрутку и небольшой отрезок пути были для нас целой жизнью. Общей прошлой жизнью. Никогда бы я не подумала, что совершенно чужие люди могут быть так сильно объединены парой часов жизни. Если бы не одно «но» - это было слишком сказочно, чтобы быть обыденным.
Мои учебники типография взяла в работу в первую очередь. Фаранд Максин был рад такому количеству заказов, а если учесть, что на подходе был справочник Светланы, то первые пару лет ему придется работать только с нами или же наращивать производство, на чем как раз и настаивала Нариз-Наталья в разговоре с Максином.
Жизнь больше не казалась мне непостижимой, трудной. Прошло ощущение смирения, которое я так тщательно взращивала в себе, чтобы не сойти с ума. И к середине зимы у меня появилось время и возможности объявить перерыв, отдохнуть и встретиться с моими девушками из «счастливой» маршрутки, как мы теперь называли ее, стараясь не гневить судьбу, ведь все шло не так уж и плохо
Глава 32
Зима принесла еще больше уверенности, что я двигаюсь в правильном направлении: школа стала известным местом в Гордеро, куда потянулись люди со всей Синцерии. Мои ученицы закончили основные курсы, те, кто не работал до обучения сразу получили места, потому что школа борганы Малисат была теперь чем-то вроде знака качества. К этому я и стремилась, но подспудно боялась не потянуть – где я, а где ректоры университетов с кучей дипломов и опыта по организации учебных процессов.
