Мне хватило одного только взгляда на бандита. И тот снова всё понял. Выпростал из кармана брюк ключ и быстро передал его некроманту. Марк взял ключ, ловко отпер замок и открыл крышку. Внутри ящика лежали две худосочные стопки денег, дешёвые золотые украшения, карманные часы и пара перстней. Негусто. Но что взять с главаря мелкой банды? И это — хлеб.
Костлявый меж тем шумно сглотнул и просипел:
— Берите, всё берите и уходите!
— Кто ещё знает, что вот этот пухлый парнишка спит с замужней дворянкой? — пасмурно спросил я, пока Марк торопливо распихивал по карманам добычу.
— Только Пятно знал! — поспешно выдохнул мужик и кивнул на труп своего подчинённого.
— Не лжёшь? — усомнился я, взглянув прямо в испуганные глаза бандита.
Сейчас можно было даже не использовать гипноз. Я и так видел, что Костлявый был так же честен, как верующая католичка на исповеди.
— Да чтоб мне сдохнуть если я лгу! — истово выпалил он.
— Может и сдохнешь… — многообещающе усмехнулся я и наставил револьвер на его лоб
— Нет! Нет! — заверещал бандит, брызжа слюной. — Не убивай! Иначе… иначе за меня будут мстить! Мои люди… они…
— Не смеши меня, Костлявый. Ты мелкая сошка. О тебе никто уже не вспомнит через четверть часа. Я прекрасно знаю, какие среди подобных тебе мразей царят законы. Так что… аривидерчи, — цинично закончил я и нажал на спусковой крючок.
Пуля насквозь прошила череп бандита. И тот безжизненной костлявой куклой остался полулежать на кресле с засаленными подлокотниками.
А я посмотрел на Марка, кивнул ему на дверь и многозначительно сказал:
— Там ещё четверо лежат… и они живые. Надеюсь, пока. А девчонку не трогай. Она ничего не видела.
— Я понял тебя, — хмуро бросил парень и вышел из помещения, глухо позвякивая украшениями и часами, перекочевавшими в его карманы.
— И давай там пошустрее! — громко сказал я, накинул капюшон и тоже покинул комнату.
В соседней конуре парня уже не оказалось. Так что я в одиночестве склонился над обдолбанной девчонкой и стал внимательно рассматривать её. На вид ей было лет двадцать. Кожа на ощупь оказалось нежной и её густо покрывали кровоподтёки. А на ладошках девчушки совсем не было мозолей. Хм, похоже, она не из местных. И что мне с ней делать дальше? Оставить её тут? Нет, совесть не позволит.
Я выпрямился и двумя выстрелами перебил цепь. А спустя миг и в соседней комнате раздались выстрелы.
Девчушка от такой «музыки» вяло моргнула и едва слышно прохрипела:
— Кто–то стреляет…
— Ага, это мой приятель… убирается, — хмыкнул я, взвалил её худенькое тело на плечо и присоединился к Марку.
Он к этому времени уже наградил каждого оглушённого бандита пулей в лоб, натянул платок на нижнюю часть своего лица и скрыл голову капюшоном.
Я удовлетворённо посмотрел на него и спросил:
— Ты же выведешь нас отсюда?
— Ага, — кивнул он и ткнул пальцем в сторону девчонки: — А что ты с ней хочешь сделать?
— Увидишь. А теперь веди меня, Ариадна, — приподнято проговорил я и выскользнул в коридор.
— Ариадна? — непонимающе повторил парень, который уверенно потопал впереди меня.
— Ну, была такая дама. Она вручила клубок… ой, да не важно! Всё равно в конце этой истории нет пира. А ты такие рассказы не любишь, — ехидно проговорил я и поправил безвольное тело девушки. Она снова впала в глубокое наркотическое забытьё.
— Да, истории без пира — дрянь, — согласился некромант, двигаясь по анфиладе подземных залов.
Местные без всякого интереса косились на нас, продолжая заниматься своими делами.
— Повезло, что о твоём секрете прознал только Костлявый, а не кто–то из банды «Фонарщиков». Вот с ними бы такой фокус не прокатил. Они друг за друга горой. А это — помойные крысы. Мы вообще большие молодцы. Сделали доброе дело. Теперь город может спать чуть спокойнее, а на лица детей вернутся улыбки.
— Угу.
— Но ты завязывай кувыркаться с той дамой. Рано или поздно её муж прознает о вашей интрижке. А жизнь, знаешь ли, и так коротка. Легко можно погибнуть в любой момент. Я намедни съел пирожок возле Центрального вокзала, так меня потом так полоскало — думал, концы отдам.
— Завтра я порву с ней, — кисло сказал некромант и печально шмыгнул носом.
— Не хнычь. Вон лучше к Марте присмотрись. Эта та девчонка, которая у моста живёт.
— Я ей не нравлюсь.
— Не нравишься? Вот это поворот. Я слышал, что такое бывает. Не со мной, конечно, но вроде как бывает, — весело произнёс я и уже по существу добавил: — К тебе на улице подходил Пятно? Именно он сказал, что Костлявый пронюхал о твоём секрете?
— Ага, — пробасил Марк и промокнул носовым платочком вспотевший лоб.
— Отлично.
— А что мы будем делать с тем мужичком, который привёл нас к логову бандитов? Убьём? Костлявый же мог описать ему мою внешность.
— Как хочешь. Даже если он что–то знает — то это ерунда на постном масле. В полицию он точно не побежит.
Однако некромант всё–таки решил подстраховаться…
Когда мы проходили мимо костра, возле коего сидел тот самый бедолага, Марк два раза выстрелил ему в грудь. Тот упал лицом в огонь, разметав искры. А два его товарища со всех ног припустили вглубь катакомб.
Конечно, погибший мужик практически наверняка заслужил подобную участь, но мне всё–таки стало его немного жаль. А вот Марк лишь почесал пузо. Он вообще был довольно чёрствым человеком. Возможно, потому что некроманты постоянно видели смерть и из–за этого жизни других людей для них постепенно обесценивалась.
Между тем мы покинули катакомбы и очутились среди промозглого тумана под вечерним небом, затянутым смогом.
Тут я решительно произнёс, глянув на Марка:
— Револьвер выкинь, а добычу снеси скупщику. Но только не ближайшему. А я пошёл, пристрою эту красавицу, а то у меня уже плечо от неё болит. Встречаемся в особняке и там же делим деньги пополам.
— Договорились, — кивнул парень и его тучная фигура растворилась в тумане.
А я двинулся в противоположном направлении.
Благо, улицы оказались пустынными. Их оглашали лишь звуки, несущиеся из цехов: металлический звон и глухие удары чего–то тяжёлого.
Однако уже скоро на улицы нестройной толпой устало выползут трудяги. Рабочий день подходил к концу. И мне надо было ускориться, дабы не предстать перед спешащими домой людьми с девчонкой на плече.
Придя к такому умозаключению, я отыскал разрисованную матерными словами скамейку и уложил на неё несчастную девчонку. Убедился, что карманы моего плаща пусты, а затем надел его на бедняжку, а то ещё замёрзнет.
