— Пошли, — кивнул я, заметив, что магичка предельно собрана. Она будто отправила под замок свою игривость. И вот такой Вероника нравилась мне больше.
Она открыла дверь и поспешно нырнула в особняк, дробно стуча каблучками по паркету. А я следом за ней проскользнул внутрь, закрыл дверь и энергично двинулся по коридору, освещённому тусклыми лампами, стилизованными под свечи.
Даже в доме будто бы витало напряжение, возникшее в преддверии важнейшего для всех обитателей особняка события. Ежели мы сегодня не разберёмся с перевертышем, то последствия могут быть ужасными, и они коснутся каждого из нас.
Между тем мы с Вероникой вошли в гостиную и увидели Люпена с Марком. Первый восседал на кресле, хмурил брови и легонько постукивал себя тросточкой по коленке. А вот некромант мрачно пыхтел на диване и перед ним на столе красовалось блюдце с недоеденным куском пирога. Офигеть! Он что-то не доел! Да-а-а, сегодня точно знаковый день.
— Виктор, присаживайся, — сказал учитель, увидев меня, и указал тростью на ту часть дивана, которая была к нему ближе всего.
— Добрый вечер, ваша милость, — вежливо поздоровался я и опустил свою пятую точку на указанное бароном место.
А тот, не став мешкать, достал из кармана небольшой шелковый мешочек, передал его мне и сказал:
— Она внутри.
Я кивнул, с жадным интересом развязал тесёмки и вытащил сморщенную кисть руки. Она была именно такой, какой и описывал её Люпен. Твёрдой, тёплой на ощупь и с четырьмя пальцами, каждый из которых имел четыре фаланги. И состряпанный бароном мизинец ничем не отличался от других пальцев. Он был таким же бледно-коричневым и морщинистым.
Размером же кисть оказалась не больше детской.
— Кому же она могла принадлежать? Какому существу? — пробормотал я. — И какими способностями обладала?
— Мне тоже весьма любопытно узнать ответы на эти вопросы, — жарко проговорил Люпен, глядя на Руку, точно Голлум на кольцо Всевластия. — Сколько же загадок таит в себе этот артефакт? А отгадки вполне могут стать поводом для умопомрачительной статьи. Всё научное сообщество Гардарики… да что там Гардарики! Всей Европы! Могло бы узнать имя барона Артура Люпена, химеролога в десятом поколении.
— Ваша милость, ежели это вас утешит, то вот, возьмите, — сказал я и протянул учителю тот самый золотой перстень с рубином. — Штука явно древняя. Я нашёл её во время полевой тренировки, которая проходила на Блюдце Дьявола. Может, она принадлежала какому-то известному магу или ещё чего. Вы изучите её. Авось что-то любопытное и выявите.
Барон с сомнением глянул на цацку, пожевал бледные губы, но всё же взял перстень и проговорил:
— Благодарю. А теперь, Виктор, переодевайся и отправляйся в катакомбы. Можешь даже взять таксомотор. Поедешь один.
— Вы сегодня необычайно добры, — иронично заметил я и встал с дивана.
— Наверное, съел что-то не то, — парировал мою шпильку Люпен.
Я усмехнулся и поднялся в свою комнату. Там мне не составило труда сменить форму академии на повседневную одежду и присовокупить к ней непромокаемый плащ с капюшоном. А ещё я сунул в карман небольшой фонарь и блестящий револьвер. Береженого Бог бережёт. А вот значок с буквой «М», я не стал лепить на грудь, а вышел из особняка без него.
Возле парадного входа меня уже ждал весёлый жёлтый таксомотор с шашечками на дверях. Его определённо вызвал дворецкий. Я уселся на потёртое заднее сиденье и бросил усатому шаферу в форменной кепке:
— Поехали, приятель.
Тот кивнул. И погнал тачку по улицам Велибурга в сторону кладбища Сен-Мари. По пути мы миновали сиротский приют, распугали голубей на площади Трёх Императоров и постояли в заторе около кинотеатра. А затем таксомотор вырвался из пробки и спустя полчаса уже был около потрескавшегося оштукатуренного забора кладбища.
Тут я расплатился и вышел из машины. И буквально через мгновение до меня донёсся приглушённый, раскатистый звон колокола башни святого Варфоломея. Он оглашал округу каждый час. Ну, кроме ночного времени, когда все дрыхли. И если колокол не врёт, а у меня нет причин ему не доверять, то сейчас уже восемь часов. Надо поторопиться.
Я открыл небольшую кованую калитку, глянул на пустую кособокую сторожку и пошёл среди облупившихся склепов и памятников. На этом кладбище хоронили простолюдинов, но не бедных, а тех, кто к своей кончине кое-чего достиг. Посему эти люди перед смертью пытались уподобиться дворянам и соорудить похожие усыпальницы. Конечно, они не блистали мрамором и особым шиком, но тоже смотрелись весьма достойно.
А в центре сего кладбища зияли врата в подземный мир. В смысле, вход в катакомбы, в которых уже много лет хоронили всяких бедняков и жертв эпидемий. Я спустился по широким истёртым ступеням и двинулся по коридору. В моей руке покоился включённый фонарь. И его жёлтый свет скользил по склизким от влаги серым булыжникам, коими были обложены стены, пол и потолок. Извечных маргиналов здесь не обнаружилось. Похоже, их гоняли местные сторожа.
А вот ниши с полусгнившими гробами и жёлтыми скелетами вскоре стали появляться. Они добавили ещё больше колорита этому месту. Но я не обращал на них внимания, а чётко следовал инструкциям перевертыша. Тут свернуть налево, здесь направо и уже вот-вот должна была появиться статуя распятого Христа. Да, так и есть. Вон она. Стоит вплотную к стене. Я оказался в глухом тупике, в котором пол устилал густой слой грязи. Она попала сюда из небольшого отверстия в потолке. Я увидел клочок вечернего неба. Похоже, дыру промыла дождевая вода. И она же сюда принесла всю эту грязь, сухие веточки и листья.
— А вот и ты, — прозвучал позади меня знакомый холодный голос, от которого у меня по спине забегали мурашки размером с БелАЗ.
Я тотчас обернулся и навёл жёлтый свет фонаря на мускулистую фигуру Пашки. Похоже, Перевертышу понравился образ моего бывшего друга-верзилы.
— И ты тоже тут. Какое совпадение, — усмехнулся я, пытаясь держать в узде свой страх.
— Ты принес Руку? — бросил перевертыш.
Он стоял метрах в восьми от меня. И сквозь прорехи на груди рваного плаща-макинтоша мне довелось увидеть мощные, рельефные пласты мышц, как у бодибилдера. Мне аж немного завидно стало.
— Да, вот она, — я вытащил из кармана артефакт и быстро потряс им, дабы козёл не успел хорошо рассмотреть его, а затем положил Руку обратно. — А где Эдуард? Мне самому кажется это странным, но ежели ты убил его, то я убью тебя.
— Всё остришь, — оскалился перевертыш, стараясь держаться на границе света фонаря и тьмы подземелья. Из-за этого я не видел его глаз. Твою мать, а ведь это важно для удачного исхода замысла Люпена.
— Сперва дай мне Руку, а уж потом я смилуюсь и поведаю тебе, где этот костлявый крысёныш, — прорычал псевдо-Пашка. — Бросай, артефакт, урод.
— Урод? Да и ты, знаешь ли, не бутерброд с красной икрой, — съязвил я и сделал крохотный шажок к существу. Но оно ровно на такое же расстояние отошло назад. Дьявол! — Где гарантии того, что ты, получив желаемое, молча не свалишь в ту клоаку, из которой прибыл? А? Я предлагаю тебе сказать, где Эдуард, а потом получить Руку. Ты же всё равно сможешь забрать её. Я в тупике. Бежать мне некуда. А физически ты намного сильнее меня.
