Но если Леся начала, то расписанный по минутам день – закончил. Уже после обеда я находилась в состоянии сомнамбулы, и ничто не могло вывести меня из него.
Тарас злился и тормошил меня, пытаясь разбудить и повторить танец и поддержки, но какое там. Я открывала глаза, блаженно улыбалась и снова искала опору, потому что раскачивало нещадно и очень хотелось спать.
– Через полтора часа нас снимают, Аверина! – орал в ухо Тарас, а я гладила его по плечу и улыбалась.
В результате, все эти полтора часа проспала на матах и немного взбодрилась. Хотя, вру, режиссер своим непрореживаемым матом взбодрил меня как двойной энергетик.
– Живо в гримерку, приведи себя в человеческий вид.
И я побежала, так побежала, что пятки сверкали. Юра встретил как родную, наложил заново тон и поправил макияж. Почти закончил с прической, когда вошел Яра и прислонился спиной к закрытой двери.
– Всем доброго дня.
Сердце сладко заныло от его мурлыкающего тона и я, забыв, что сижу с плойкой в волосах, наклонилась, чтобы увидеть Виля, и тут же заверещала. Да еще Юра недовольно шлёпнул по лбу и проворчал.
– Сиди спокойно! А ты, Виль, выйди, не мешай.
– Нет, Юра, ты выйди и минут десять не пускай никого…
Я в зеркало видела, как насмешливо вытянулось лицо стилиста.
– Вот уж нет! Чтобы в моей гримерке, да еще во время съемок? Ты с ума сошел?
– Когда это стилист переквалифицировался в психиатра? Пытаешься поставить мне диагноз размахивая… этим?
Не удержалась и прыснула, потому что Юра действительно дирижировал плойкой, в поисках способа избавиться от Виля.
– Контракт, Яра!
– Красный цвет, Юра.
Я видела усмешку на губах Яра и низ живота пронзил сноп молний, расползаясь с треском по телу, но меня тут же остудил обиженный вид стилиста.
– Так вы уже?.. Эх, Лиза, а обещала быть хорошей девочкой!
Яра отделился от двери и двинулся к нам, причем Юра непонимающе хмурился, глядя на него.
– Контракт, Виль!
– Брысь. Десять минут.
Насупившийся Юра, молча протянул ему ключи, дернул меня за прядь и, присвистывая, вышел из гримерки, захлопывая за собой дверь.
Яра моментально выдернул меня из кресла, посадил на трюмо, вклинившись между раздвинутых ног.
– С ума схожу, – между поцелуями пробормотал Виль. – Это точно…
Порывисто вздыхая, он мял мои губы, стискивал руками талию и вжимался между ног, не скрывая своего нетерпения. Я отдавалась его поцелую, постанывая в полуоткрытый рот и прихватывая зубами его нижнюю губу.
Как только я подняла руки и обняла Яра за шею, он тут же задрал мой топик и обхватил груди, сжал, погладил и снова стиснул.
– Хочу тебя, – прошептал он, перехватывая инициативу, и языком провел по моим зубам, дразнящее лизнул по нёбу, и на моем всхлипе грубо впился поцелуем. Я задыхалась, но прижимала его ближе, вцепившись пальцами в затылок и не отпуская.
Почувствовала, как он задрал юбку, сдвинул тонкую полосочку трусиков и пальцем погладил там. Меня прошибло так, что я откинула голову и практически взвыла. Боже, как же я хочу его! Всего и везде. Чтобы он продолжал сжимать мою грудь, трогать внизу и целовать, вот как сейчас, не останавливаясь, шипя мне в рот и выделывая все эти грязные штуки языком, отчего разум отлетает напрочь.
– Хочеш-шь меня?..
Я не могла ответить, ни на секунду не выпуская его губы, посасывая и облизывая, затягивая в водоворот безумия. Но хочу-хочу-хочу…
Потянулась к ремню и нетерпеливо дернула, еще, но не получилось. Яра отвлекся, разбираясь с ремнем и ширинкой, раскатывая презерватив и снова перехватывая мои пульсирующие губы.
Я хихикнула. Его полупьяный взгляд из-под тяжелых век возбуждал неимоверно, и рваное «что?» на выдохе.
– Я никогда не делала это на столе! – поделилась сокровенным и тут же ахнула, когда он резко соединился со мной и со стоном откинул голову, прикрывая блестящие глаза.
Он так красив. Виль…
Мне не хватало его поцелуев, но я тонула от накрывающих ощущений. Он двигался резко, поддерживал меня, не позволяя отодвинуться. Никакой нежности, только сильные жесткие движения, быстрые, грубые. Яра сжал зубы так, что желваки ходили на скулах при каждом порывистом выпаде. И при этом неотрывно смотрел мне в глаза, в то время как я с каждым его движение бедер улетала все дальше и дальше, растворяясь в ярких ощущениях скапливающегося напряжения.
В ушах бился пульс, вперемежку с его рваным дыханием и моими стонами, вскриками. Меня накрыло внезапно, но так сильно, что я резко откинула голову, ударившись о зеркало затылком. Яра тут же стащил меня ниже, и теперь я висела на его руках, а он замедлил движения, вжимаясь в меня, наполняя всю изнутри.
– Лиз-за…
Я застонала не в силах сдержать новую волну удовольствия и обхватила его талию ногами. Виль вдруг наклонился надо мной, прижал к столу и тихо застонал, сжимая веки и сдвигая брови. Я все так же содрогалась от дрожи, грудь вздымалась от учащенного дыхания, но я гладила его лицо, пальцами разглаживая морщинки и стараясь запомнить Виля таким: уязвимым, нежным, безумно красивым. Моим.
– Люблю тебя…
Танец четырнадцатый
Я кружилась в объятиях Тараса и ловила на себе счастливый, несколько рассеянный взгляд Яра. После небольшого перерыва в съемках, он вообще не переставал улыбаться, забывал ругать пары, хвалил участников по малейшему поводу и смеялся над матерящимся режиссером, требующим от него «жести».
Вот и сейчас, его мечтательный взгляд, скользящий по моей фигуре, никак не вязался с реакцией на моё признание. Нет, я не ожидала, что он завопит от счастья, будет кружить меня по гримерке, пока не встанет на одно колено и не сделает предложение. Но, то как он себя повел, несколько остудило мой восторженный пыл. Яра сделал вид, что не слышал, слез с меня, подал салфетку и сам воспользовался такой же. Потом пообещал, что Юра всё исправит, заправил выбившийся из прически локон за ухо и ушел.
Я не знала, как реагировать. И вот сейчас видела, что Яра витает в облаках. Может, от моего признания? Может, он просто растерялся, а теперь осознал и ждет возможности снова уединиться, чтобы ответить взаимностью?
Прямой эфир проходил тяжелее. Номинанты откровенно нервничали и глотали успокоительное. Помощники режиссера постоянно бегали туда-сюда и гоняли всех подвернувшихся под руку. Организаторы сверялись с графиком, дирижировали выходами и следили за публикой.
К концу шоу я вымоталась не столько от физических нагрузок, сколько от царящей вокруг нервотрёпки.
Но вот, финальные аккорды и наших номинантов выводят на сцену. Яра спасает Веру, а Лена остается ждать результатов голосования. Я не совсем поняла, почему из наших именно Лена осталась ждать вердикта, но возможно с мест наставников лучше видны перспективы танцоров. Вероятно, Лена не дотянула.
