Она ломилась наверх, в нависавшее над нею сплетение ветвей, по пути срезая мешавшие ей ветки. Даже встав на цыпочки, Чарли едва дотягивался, передавая ей из рук в руки те инструменты, которые она просила. А мачете она привязала бечевой себе справа на бедро, словно Индиана Джонс.
В конце концов она добралась до гребня стены и Чарли аккуратно передал ей другую стремянку в сложенном виде. Эмма, стараясь держаться подальше от листвы, принялась изо всех сил совать эту лестницу вниз, проламывая ею заросли. Пока девушка спускалась, ее дважды словно кинжалом больно ткнула какая-то ветка, а еще она умудрилась рукой схватиться прямо за колючий плетистый побег какой-то розы. Если б на ней не было рабочих ботинок и садовых перчаток, она здесь вся сплошь бы изранилась, искололась, исцарапалась.
Когда, наконец-то, ступня ее коснулась земли; она взглянула наверх сквозь толщу листвы и обнаружила, что между перекрывающих друг друга крупных густых листьев ей видны лишь отдельные маленькие кусочки неба.
— Как ты там? — позвал Чарли, сквозь эти заросли его голос доходил глухо.
— Ты у ворот? — крикнула она в ответ.
— Оббежал кругом только что. Как это выглядит изнутри?
Она огляделась по сторонам; запах сырого гниющего подлеска был похож на запах какого-то парфюма.
— Похоже, нам понадобится лебедка — без нее ничего из того, что мы тут выкорчуем, через стену не перетащить.
— Тихохонько вскрыть замок как вариант, — сказал он.
Она озиралась кругом: — Не вариант. Не могу объяснить, но это будет… как-то неправильно, что-ли.
— Лады. Если можешь, выруби-ка там внизу прогалину, чтобы нам обоим развернуться места хватило, а я постараюсь спустить инструменты, — крикнул он.
Она вытащила свое мачете, ухватила какую-то ветвь и хорошенько вдарила по ней. Уже полчаса спустя Чарли осторожно переступал с верхней ступеньки одной стремянки на верхнюю ступень другой.
— Ненавижу лазить по верхотурам, — бормотал он.
— Да знаю я, знаю.
Он передал вниз свой секатор и, только ступив на землю, туда, где стояла Эмма, выдохнул с облегчением:
— Так…вот он, зимний сад.
— Или Сад Целесты.
— Мне-таки интересно, кто же такая она была, эта Целеста? — спросил он.
— Все, что ни делают садовники, они делают намеренно. Из природного хаоса мы создаем порядок. Если Винсента назвала это место садом Целесты, была на то какая-то причина, — сказала она.
— Но разве это не было написано чьим-то чужим почерком, не ее? — спросил он.
— Да, но для того, чтобы добавить эту надпись на чертежи, Целеста должна была многое значить для того, кто это сделал.
— Ты могла бы связаться с профессором Уэйлоном, — предложил Чарли. Тот человек, чье имя он упомянул, был академик, до этого уже несколько раз помогавший Эмме справиться с мудреными вопросами, возникавшими в ходе ее исследований.
Эмма раздраженно сморщила лоб: — Думаю, он до сих пор на Севере в своем ежегодном творческом отпуске.
Будучи в творческом отпуске, этот чудаковатый профессор резко прекращал всяческое общение и лишь раз в месяц совершал вылазку в ближайшую деревушку, чтобы запастись провиантом и забрать скопившиеся письма.
— Письмецо от тебя он был бы получить не прочь. Другие письма он, может, и читать не станет, но только не твое письмо, — сказал Чарли.
Она кивнула:
— Пошлю ему письмо и спрошу, не знает ли он, с чем может быть связан этот сад и некая Целеста.
Чарли, уперев руки в боки, огляделся по сторонам: — Тут настоящие джунгли.
— Веселенькая задачка, — сказала она, приподняв бровь, в волнении и удивлении.
— Мы по-разному понимаем слово «веселый», ты и я. К примеру, спроси меня, что я собираюсь делать на этих выходных, — сказал он, притягивая вниз какую-то ветку и намереваясь ее срубить.
— Ну-ка, дай угадаю. Ты на своей лодке спустишься вниз по одному из каналов и закатишься там в паб.
Он бросил на нее взгляд: — Окей, отлично, угадала. Ты что делаешь?
— Протяни мне секатор, — когда он протянул, она отрезала ту ветку, которая пыряла ее в спину, — Мы пойдем вон туда.
— Эмма, что ты делаешь в эти выходные? — спросил он вновь.
— Подумываю, а не съездить ли мне в какой-нибудь садоводческий торговый центр.
Он засмеялся:
— Тебе еще садоводства не достаточно?
— На самом деле я подумывала о том, чтобы раздобыть несколько цветочных горшков. Для Боу Коттедж.
Он остановился:
— Но тогда тебе придется обязательно забрать их с собой, когда будешь съезжать оттуда, — сказал он.
Она улыбнулась:
— Тогда хорошо, что у тебя есть грузовичок с прицепом, не так ли?
Винсента
Пятница, 17 мая 1907 года
Хайбери Хаус
Тепло, небо ясное
Сегодня — сегодня вечером — столько всего произошло! Я дрожу от волнения, словно девчонка.
Я никогда не была завзятой модницей. Были у меня вечерние платья для ужина. Однако бальное платье — это нечто несколько иное. Вот почему в начале сегодняшнего вечера, надевая свое лучшее вечернее платье и чуточку запутавшись в его кружевных рукавах, я испытала легкое беспокойство. Мне довелось побывать на бесчисленном множестве званых ужинов, но нынешний ужин был не просто ужином. После него будут танцы, бальная зала будет полна женщин, одетых в самое лучшее. Я бы уже давным-давно заранее придумала какой-нибудь повод и отпросилась у миссис Мелькорт, умолив ее разрешить мне не идти на устраиваемые ею танцы, если бы не надежда увидеться там с Мэттью. С той поры, как он поцеловал меня, миновало три недели, за это время мы виделись друг с другом лишь очень недолго и никогда наедине.
Каждый первый вторник месяца он чаевничает со своей сестрой и взял себе за правило после этого совершать с ней пешую прогулку по разрабатываемому саду. Дважды мне показалось, что я подловила момент, когда Мэттью смотрел на меня — я работала на длинной клумбе, а он и миссис Мелькорт курили сигары на веранде, — но я не была уверена, смотрел он все же иль нет.
Я не хотела беспокоиться насчет Мэттью и насчет того, что он мог бы подумать про меня после той нашей интерлюдии, нона самом деле меня это заботило.
Каждый поцелуй, что случался в моей жизни, был просчитанным риском, тем не менее, тому риску, на который я пошла с Мэттью, я радовалась. Но могла лишь надеяться на то, что он этому был тоже рад.
На том вечере он точно бы присутствовал, наряду с самыми лучшими семьями графств Уорикшир, Глостершир, и Оксфордшир. На ужине поздним вечером перед балом мне повстречались три такие пары — все эти мужчины были видные промышленники, со своими женами — приехавшие с севера, из Лондона, понадобилось три ездки экипажей, чтобы забрать их всех с железнодорожной станции. Нынче утром, направляясь к деревенскому книготорговцу, я услыхала, как несколько деревенских кумушек оживленно болтали, обсуждая наряды тех заезжих дам.
