Дважды за эти четыре дня к моему домику приходил мистер Хиллок, приносил с кухни жены хлеб или пироги. Я поглощала их так, словно была самой голодной женщиной на всём белом свете, а он тем временем просматривал выполненные мною эскизы, задавал вопросы и знакомился с тем дизайн-проектом, который ему предстояло воплотить.
Адама я ещё не известила о том, что произошло в Хайбери Хаус. Может, он и думает что-либо по поводу того ощутимого пробела, который образовался в моей с ним переписке, но в тех письмах, что приносят мне на подносе вместе с завтраком, он не упоминал про это. В должное время я сама поведаю ему про то, что же произошло. Или не стану. Это дел не касается никого, кроме меня.
И Мэттью.
Мэтьтю, который до сих пор так и не появился. Не могу отрицать, я надеялась, что он объявится и разделит со мною хоть малую долю тяжкой ноши постигшего меня горя. Если я позволяю себе вспоминать про тот ужасный вечер, когда всё пошло не так, взору моему явственно представляется лицо его, искажённое и яростью, и отчаяньем, и горем. Но затем ко мне возвращаются все те сомнения, терзавшие меня ранее, — сомнения в подлинности его чувства ко мне, сомнения в искренности его предложения руки и сердца, сомнения в том, желал ли он этого ребёнка, — я сомневалась во всём.
И тогда я возвращаюсь в свой сад.
Стелла
Хрясь! Тесак, перерубив кость, вонзился в колоду для разделки мяса, твёрдую и кряжистую. Бэт, севшая поодаль, чтоб не долетали брызги крови от тушек цыплят, таращилась на Стэллу.
— Никогда мне не понять, и как ты умудряешься руку себе не оттяпать, — сказала она. Позади неё гремели сковородами и горшками миссис Джордж со свитой своих кухарок-помощниц.
— Много лет практиковалась, слишком много, — ответила Стелла, откладывая в сторону, на разделочную доску, ещё один аккуратно разделанный окорочок. Удары её должны быть точны, ведь каждый кусок курятины пойдёт в дело. Куриные грудки она мелко нарубит, добавит маргарин и пряные травы, получившийся фарш обваляет в крошках от последнего зачерствелого ломтя, оставшегося от утренней буханки серого, а затем нажарит что-то наподобие котлет по-киевски на ужин для миссис Саймондс. Окорочка она станет жарить отдельно, предварительно срезав с косточки мяско, которое пустит на начинку для пирога. Оставшуюся часть тушки положит в горшок и уберёт до времени, а позже соскоблит с ребрышек каждое волоконце мяса, чтобы кинуть в уже наваренную, но пока что пустую похлёбку, в которой были лишь овощи, что только-только привезла с фермы Бэт.
— Полагаю, рано или поздно, мне придётся научиться готовить, — сказала Бэт.
Стелла подняла взгляд: — Ты не умеешь?
Бэт пожала плечами: — Самые простецкие блюда, мне же совсем немного довелось готовить. Тётка не позволяла мне даже заходить на кухню, когда она там. Говорила, я ей мешаюсь. Поучи меня готовить, а? Пока я ещё в Хайбери.
«Пока я ещё в Хайбери», — подумала Стелла.
— Получила весточку от Гэми? — спросил она.
— Он часто шлёт мне письма, — сказала Бэт.
— Уже обсуждали, где будете жить?
Бэт вздохнула: — Нет. Каждый раз, когда я завожу этот разговор, он продолжает твердить мне, что позаботится об этом, но мне придётся подождать. А что если у него в планах уехать в Норфолк или в Шотландию или ещё куда подальше?
— Когда он снова приедет на побывку? — спросила повариха.
— Через две недели, — сказала Бэт, — В этот раз ему дали увольнительную только на 48 часов, да и ту он сумел устроить лишь потому, что его командировали в Лондон, помогать выполнять там какое-то поручение. Больше ничего он мне рассказать не мог.
— Тогда ты можешь поговорить с ним про то, где бы ты хотела обустроиться, — сказала Стелла.
— О, да, непременно, — кивнула Бэт.
Стелла едва заметно улыбнулась, но изо всех сил постаралась сосредоточиться. Она не могла думать ни о чём другом, кроме как о предложении миссис Саймондс. Но можно ли ей бросить сына Джоан и начать жить своей собственной жизнью? Уже всего через два дня хозяйка едет в Лондон. Придётся определиться, пора.
Вниз по коридору, ведущему к кухне, протопали шажочки маленьких ножек, при этом звуке у Стэллы скрутило желудок. Бобби ворвался в дверь, вполне уверенно, сжимая в испачканной чернилами ручонке какую-то тетрадку:
— Тётя Стелла, погляди, как я пишу письменные буковки! — он показал ей тетрадку.
— Бобби, о чём мы с тобой говорили? — раздался голос миссис Саймондс, которая вплыла в кухню следом за ним.
Бобби сделал шажок назад: — Здравствуй, тётя Стелла. Как прошёл твой день?
Стелла воззрилась на свою нанимательницу: — День прошёл очень хорошо, спасибо.
— Удвоенные s — трудные, но учитель сказал, я хорошо их вывел, — сказал Бобби, вновь суя ей под нос свою пропись.
— Очень хорошо, — сказала она и неловко похлопала его по макушке.
— Бобби, будь добр, сбегай наверх, в мою комнату, и принеси оттуда шаль, пожалуйста, — сказала миссис Саймондс.
Без единого «зачем» племянник Стэллы рысью умчался.
— Он действительно хорошо справился с этим заданием, — сказала миссис Саймондс, — Я сегодня говорила с директором и он полагает, что на этой неделе дела пошли лучше.
— Спасибо вам, — сказала Стелла. Она знала, что ей следовало бы расспросить об этом более подробно, но она стояла вся в растерянности.
— Так понимаю, сегодня в вечернем меню сюрпризов не ожидается? — миссис Саймондс кивком указала на разделанную тушку.
— На ужин будет подано в точности то, что мы обсудили, — сказала Стелла.
Миссис Саймондс кивнула: — Тогда я вас оставлю.
Стоило лишь миссис Саймондс выйти с кухни, Бэт сказала: — Ей хорошо с Бобби.
— Я до сих пор понять не могу, как ей охота проводить время с ним, ведь она только недавно потеряла своего сына. Находиться в окружении детей, должно быть, тягостно.
Миссис Джордж оторвалась от своей плиты и обернулась к ним:
— Ты так и не поняла? Она водится с этим мальчишечкой вовсе не ради тебя и не столько ради него, сколько ради себя самой.
— Что? — спросила Стелла.
Пожилая женщина упёрла руки в боки: — Миссис Саймондс необходимо о ком-нибудь заботиться. Ручаюсь, она тоскует по тому времени, когда чувствовала себя нужной.
Взгляд Стэллы упал на разрубочную колоду, она снова взяла свой мясной тесак: — Хорош болтать. У меня работы полным-полно.
Бэт
1 ноября, 1944 год
Ферма Темпл Флосс
Ваша Светлость,
Простите великодушно, что смею обращаться к вам, — но, полагаю, вы друг моего мужа, Капитана Грэми Гастингса. Он просил меня дать вам знать, как он поживает, поскольку он скучает по вашим с ним беседам. Приношу извинения за моё упущение — за то, что не написала вам раньше. Надеюсь, вы не думаете, что с моей стороной было бы дерзостью выразить своё упование на то, что, возможно, однажды наши пути пересекутся.
