Ирина: Тан Дун, вы очень быстро стали знамениты. Вы получили Оскара за фильм «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». Музыка для кино – что она для вас? Многим кажется, что музыка кино – это нечто вторичное, неважное. Но мы же знаем, что Шостакович, Корнгольд, Прокофьев…
Тан Дун: Это всё гении!
Ирина: Эти гении сочиняли музыку для кино! Шнитке. И вы доказали, что музыка для кино – это очень серьёзно. В случае с «Тигром», сколько времени у вас было? Как родилась эта музыка?
Тан Дун: Это заняло где-то 9 дней, 19 минут музыки.
Ирина: А вы видели сам материал? Читали сценарий, говорили с режиссёром?
Тан Дун: Если хочешь сочинять музыку для кино, самое главное – ни о чём не думать, потому что времени всегда в обрез. Обычно, когда доходят до музыкального оформления, это самый последний этап. Уже пора ехать на фестивали или выпускать фильм в кинотеатры. Последний этап всегда делается впопыхах, и, как правило, весь бюджет уже потрачен. Денег на оркестр и прочее нет. Так всегда бывает. Чтобы сочинять для кино, нужно проявить самую гениальную сторону своей подготовки. Например, у тебя должен быть отработан инстинкт, позволяющий переводить слова в мелодию. Если ты видишь любую историю, картину, любой цвет, ты должен уметь говорить об этом на языке мелодии, причём – мгновенно! Не задумываясь. Вы знаете, будучи ещё шаманом-музыкантом у себя в Хунани, я научился от своего наставника каждый день вести музыкальный дневник: вот, сегодня я замечательно провёл день в поле, сажая овощи с бабушкой, она три раза посылала меня за водой. Мне было 5 лет. И так каждый день.
Ирина: Вы вели сами дневник?
Тан Дун: Когда я поступил в консерваторию, у меня была вот такая толстенная книга – дневник ежедневных мелодий. Поэтому, когда я попал в мир кино, я почувствовал себя, как дома. Когда мне показали «Крадущегося тигра», меня спросили: ну, что думаешь. И я напел мелодию. «О боже, это же то, что нужно!» Для меня все было очень легко и естественно. А почему? А потому что молодого композитора нужно воспитывать правильно. Сейчас я сам профессор, и говорю ученикам: ведите музыкальный дневник своей жизни, пытайтесь отразить каждый день в музыке, пытайтесь записать звуками свой опыт. Когда ребёнок приходит в детский сад или в начальную школу, учитель учит его, как изучать окружающий мир, как выражать его словами, то же самое касается и музыкантов. Ты должен видеть мир, уметь описывать его звуками, нотами, в виде музыки, мелодии, ритма. Это очень непростая академическая задача. Но её нужно решать. Второе: у тебя должен быть очень высокий статус в гуманитарных науках: в философии, литературе, поэзии и истории. Этому нас учат все, от Рахманинова до Стравинского. Представьте себе, режиссёр или телепродюсер приходит к большому композитору, а он такой зануда, который сидит дома и ничего, кроме нот, не знает. Это невозможно! Всё наоборот! Ирина, я знаю, что вы постоянно беседуете с разными гениальными людьми со всего мира. Я, наверное, какой-нибудь номер восемьдесят в вашем списке.
Ирина: В моём дневнике.
Тан Дун: Вашем дневнике! Я недавно смотрел ваше интервью с Канчели, и был так тронут, потому что лишний раз убедился – любой хороший артист, композитор, хороший дирижёр, в первую очередь – интеллектуал. Это люди с выдающимся гуманитарным образованием. И только потом они становятся мастерами самовыражения в звуке и в музыке. Это очень интересная часть обучения, открывающая для тебя мир. Вы знаете, я ведь теперь стал деканом Бард-колледжа, музыкального колледжа.
Ирина: О, как замечательно!
Тан Дун: Консерватории. Когда я пришёл в этот колледж, моя первая речь, с которой я обратился к студентам, звучала так: «Никогда не говорите никогда. Наш девиз – почему бы и нет!» И студенты закричали: да, это наш язык, почему бы и нет! Для меня создание музыкального мира – это всегда «почему бы и нет?» Тогда, 20 лет назад, в самом начале, когда я получил премию «Оскар», весь мир классической музыки, особенно современной музыки, критиковал меня. О, ты пресмыкаешься перед голливудскими режиссёрами! Ты предатель современной музыки! Ты изменник современной музыки! Зачем тебе Голливуд? Я говорил: простите, я не хотел, они сами ко мне пришли! Я ничего об этом не знаю. Но потом, когда я приехал к себе в деревню, захватил с собой статуэтку Оскара, показал своему отцу и сказал ему: люди критикуют меня. Он спросил: «Почему?» Они говорят, что я хожу на поклон к голливудским режиссёрам и предаю современную музыку. Он сказал: нет! Твой мир гораздо современнее. Ты пришёл из мира Лао-цзы, в гармонии инь и ян, с возможностью сочетать в себе всё, что было и есть в этом мире на протяжении веков. Подумай об этом. Жизнь коротка. А музыка должна жить по меньшей мере лет 500. А что такое 500 лет – это всего лишь небольшой скачок от Бетховена до Голливуда. Сколько от Голливуда до Стравинского? Мгновение. Брось! Люди, молодые люди, сейчас так разносторонни. Подумай о молодёжи. Ты уже взрослый, состоявшийся музыкант, теперь подумай о молодых. Сколько людей помогало тебе от Джона Кейджа до Чжоу Вэньчжуна, от Чайковского до Баха и Стравинского. Это всё твои великие учителя, если бы они не открыли тебе все дороги, как бы ты стал тем, кем стал? Будь, как они. Будь открытым. И я осознал, что «Оскар» стал для меня большим вдохновением. На самом деле, это был прорыв моей музыки из академического, классического университетского кампуса.
Ирина: К широкой молодой аудитории.
Тан Дун: Да. К молодёжи. И мне это нравится! И ещё, музыка к фильму позволила мне выйти из мира Бетховена и принять современный мир, мир технологий, мир молодых людей. И на сегодняшний день я сочиняю самую разную музыку: я написал интернет-симфонию, я сочиняю музыку для игр. Чем только я не занимаюсь, но главное, что я могу достучаться до людей. Мне кажется, что сегодня то, на чем воспроизводится музыка: игры, Инстаграм, Интернет, не имеет значения, это просто способ доставки твоих нот в душу слушателя. Сегодня классическая музыка – это не музыка, живущая в музее, но это единственная музыка, которая хорошо записана, имеет разработанную систему обучения, и только она способна связать прошлое и будущее. И нужно пользоваться её преимуществами. Я думаю, сегодня композитору стоит мыслить открыто: нет больше классики, нет модерна, нет города и нет деревни, есть только работа – общаться с человеческой душой. Так я определяю профессию музыканта. Сегодня молодые любители музыки растут в эпоху смартфонов, Интернета, 5Джи, визуальных игр, телевидения, и мы должны сочинять музыку для этой сцены, и общаться именно с этими людьми. Сцена для классической музыки – это следующие 500 лет, построенные в гармонии инь и ян. Вселенский масштаб! Может быть, очень скоро, через два года или пять лет у классической музыки будет другая задача – общаться с инопланетянами, с другими планетами. Кто знает! Мир так пугающе прекрасен!
Ирина: Я уверена, что так и будет! Мы уже очень близки к тому, чтобы открыть соседние миры. Сколько фильмов у вас уже было? «Герой», «Падший», «Крадущийся тигр», сколько всего?
Тан Дун: Когда я переехал в Штаты, я участвовал в производстве четырех художественных, полнометражных фильмов, сделал около 20 документальных фильмов и музыкальных фильмов. В Китае я участвовал в 10 художественных фильмах, китайских. Для меня весь этот опыт сочинения музыки для кино очень-очень интересен. У меня свой подход. Обычно я рассматриваю сочинение музыки для кино как квартет, нужно сочетать четыре звуковые и текстурные линии. Во-первых, у тебя есть диалоги. Потом, есть всякие звуки окружающей среды. Есть музыка, сочинённая музыка. И ещё есть музыкальный фон – может быть, в кино кто-то что-то поёт. И эти четыре линии нужно рассматривать как квартет. Если не воспринимать их как квартет, то они будут работать друг против друга. Например, режиссёр может попросить тебя сочинить что-то очень громкое, резкое, но для диалога, ведущегося шёпотом. А шепчут вот что: «Я тебя люблю». И у тебя будет: я – бам, люблю бам-бам-бам, я люблю тебя. Видите, это и есть текстура. Но если такой подход рассматривать как художественную задачу, то нужно учитывать текстуру всех этих четырёх линий. Кино как опера. Получается, что до изобретения электроники, освещения, электричества опера была древнейшим кинофильмом. А сегодня древняя опера стала будущим кинематографа.
