Глава 9
Я с трудом подняла тяжелые веки. Тело болело так сильно, словно меня били. Долго и безжалостно. Облизнула соленые губы, к которым прилипли песчинки. Они впивались и в кожу, которая горела огнем. Я попыталась перевернуться на спину, тяжело дыша. Не сразу, но у меня это получилось.
Моргнула, пытаясь прогнать видение. Не помогло. Вместо деревянной крыши хранилища судеб, над головой простиралось бескрайнее небо. Розовые облака неторопливо проплывали надо мной, вдалеке были слышны крики чаек.
Шум воды не смолкал ни на секунду. Волны ласково облизывали босые ноги, покрытые мелкими ссадинами.
Приподнявшись на локтях, застонала. От боли, бессилия и чего-то еще, тяжким грузом осевшим на сердце. Казалось, оно превратилось в камень, который раскололся надвое и ранил легкие, затрудняя дыхание. Рядом валялся смятый венок из увядших лилий. Одежда на мне была разорвана, волосы спутанными прядями, спадали на лицо. Кажется, он опухло от слез.
С трудом соображая, что происходит, поправила одежду, прикрывая нагое тело, покрытое ссадинами, в которые въелись вредные песчинки.
И снова рядом нет ни пророков, ни жаба…
И снова я – не я…
Закричала, моля о помощи. Голос не сорвался с губ, вопреки всем ожиданиям. К этому невозможно привыкнуть. Нельзя смириться с тем, что под натиском сильных мужских рук ты не в силах позвать на помощь. Впрочем, а помогут ли? Ведь обладатель этой колоссальной силы твой муж, которому по всем законам Междуземья ты должна подчиняться.
Нет! Нет… Только не это!
Слезы вновь потекли по щекам. Я оказалась в безвыходной ситуации. Сама себя загнала в ловушку, в которой буду коротать остаток дней, отведенных Аннушке. Не выбраться мне уже из этого тела. Не прошептать слова заветные, что вызволят из незримых оков.
– Эй, – донесся до меня мужской голос. Вздрогнула, но вскоре поняла, что зря. Не кузнец это. Другой кто-то. – Ты в порядке? – участливо спросил он.
Я поправила изорванную одежду, с трудом поднимаясь на ноги. Тело мое пошатывалось из стороны в сторону, словно одинокое деревце на ветру.
– Все хорошо? – повторил вопрос совсем юный паренек. Его рыжие волосы спадали на лицо, укрывая от восходящего солнца широкий лоб, усыпанный веснушками.
Кивнула, не в силах произнести ни слова. Не мудрено, что немая Аннушка, по собственной воле отказалась от своего тела, которому она и не хозяйка больше. Уж лучше незнакомке его вручить в вечное пользование, чем ужом извиваться в руках кузнеца, что отвращение вызывает.
– Немая? – догадался юноша.
Снова кивнула, пытаясь прогнать из головы воспоминания о минувшей ночи. Они словно пчелы, безжалостно жалили, не давая отвлечься или забыться хотя бы на мгновение.
– Меня Йошка зовут, – представился паренек. – Наше судно пару дней назад причалило в Южную гавань. Завтра снова в путь, – с горечью добавил он.
То самое судно, что еще один шанс мне на жизнь подарило. Вот только глупо я им воспользовалась. Не ту в качестве сосуда выбрала…
– Возьми, – сказал Йошка, протягивая мне тонкий прут. – Имя свое напиши, – попросил, широко улыбаясь.
Вздохнула, из рук его орудие принимая. Единственная возможность для общения. Как больно, а я и закричать не в силах…
Одну за одной принялась выводить на влажном песке буквы. «А»… Следом «Н». Нет. Смахнула рукой. Нет больше Аннушки. Не вернется она. Теперь я хозяйка тела бесполезного и слабого.
Прут послушно выводил буквы на песке. Когда с этим наконец-то было покончено, Йошка подошел ближе и вслух по слогам прочитал:
– Ка-та-ри-на. Катарина, – медленно протянул он. – Красивое имя. Катарина…
Катарина. Катарина. Катарина. Словно удары молоточком…
От этого звона голова начинает болеть. Опускаюсь на песок, почувствовав головокружение. Соленые волны уже не так ласковы, как прежде. Они с силой бьют, прогоняют, почувствовав неладное. Ветер завывает, а тучи закрывают золотое солнце. Становится темно и холодно. Одна из волн хлестким ударом сбивает меня, заставляя упасть на спину. Уже через секунду следующая накрывает меня с головой…
– Что с ней? Она дышит? – До боли знакомый равнодушный мужской голос над головой заставил застонать. – Я помогу…
– Нет! – оборвал другой голос. – Запрещено! Прочь!
– Но…
– Никаких «но»! – прикрикнул голос. – Жить будет, – добавил он же, немного смягчившись. – Отнесите ее в мой дом. Живо!
Две пары рук подхватили меня и куда-то понесли. Я едва ли была в силах открыть глаза. Мысли, тягучие словно патока, неторопливо проплывали в голове. Ни за одну я была не в силах ухватиться. Слабая и беспомощная ведьма.
– Несите сюда, – продолжал раздавать приказы голос. – Осторожнее! Не уроните! Вот так, – тише добавил он и шершавая ладонь накрыла мой лоб. – У нее жар.
И правда. Тело будто горит. Но не снаружи, а внутри. Пламя в животе зарождается и по венам разливается, закипая. Опаляет внутренности все, заставляет метаться на мягкой постели, что пальцы слабые судорожно сминают.
– Дальше сама справлюсь, – голос вновь врывается в мои мысли, и я наконец-то узнаю в нем Ашу.
Я слышу шаги по дощатому полу, а после хлопок двери. Вокруг меня сгущается тишина, которую нарушает лишь стук моего сердца и шелест платья женщины-пророка. Я не вижу ее в полумраке комнаты, но чувствую присутствие. Она рядом. Смотрит участливым взором, заботливо расправляет тонкое одеяло. Нос щекочет запах трав.
– Не хочу ничего пить, – шепчу, с трудом поворачивая голову. Догадываюсь, что снова зальют в рот какую-то дрянь. Уж не от настоек ли Аши мне становится все хуже, да кошмары снова и снова мучают?
Видение об Аннушке не дает покоя. Нет… Не об Аннушке оно было…
– Катарина, – произношу имя ненавистное слабым голосом. – Расскажите о Катарине. Я должна знать…
По губам жидкость течет холодная. Я кашляю, но глотаю. Сил выплюнуть не нахожу.
– Что это? – спрашиваю я, и кашель сжимает горло, заставляет приподняться на постели. Тело ходуном ходит.
– Отдохнуть тебе надо, – отвечает Аша, на край постели опускаясь. Ее пальцы касаются моей шеи, поддевают тонкую цепочку, на которой амулет покачивается. Это подарок Оккайо, о котором я уже успела позабыть. – Откуда он у тебя? – спрашивает женщина-пророк, насторожившись.
С губ срывается вздох. Не могу, не хочу о судьбе своей ей рассказывать. Жизнь моя тайнами оплетена. Одну нить надорвешь и весь клубок к ногам обрывками осыплется, обнажая мою лживую душу. Впрочем, иного выбора у меня нет. Правда способна убить такую непутевую болотную ведьму, как я.
– Это подарок, – уклончиво отвечаю я, пряча амулет под складками тонкой блузы.
Аша хмурится, но больше о нем не спрашивает. Смотрит на меня молча, будто обдумывая что-то.
