Гейб фыркает, а затем закрывает рот рукой, словно его застали за общением с врагом, и смотрит на Норта так, будто его сейчас посадят под домашний арест. Я закатываю глаза, но знаю, как одержать победу там, где это возможно, и наклоняюсь, чтобы насмешливо прошептать: — Она выглядит как девушка, которая может менять цвет ногтей по своему желанию.
Гейб прочищает горло и отвечает: — Эшли — элементаль. Она может наколдовать воду, но только столько, чтобы наполнить кувшин.
Я разразилась смехом. Возможно, сейчас я выгляжу как сучка, но меня всегда учили не начинать ссоры, а обязательно заканчивать их. — Вау, я тебе завидую, Эшли.
Ее глаза вспыхнули от сарказма, прозвучавшего в моих словах, и она огрызнулась: — Много шума от девушки, которая вообще ничего не может. Неужели тебе действительно не стыдно быть таким разочарованием?
Это может быть глупо, но я пожимаю плечами. — Думаю, ты никогда не узнаешь.
Гейб отодвигает от себя тарелку и прочищает горло. — Я возвращаюсь в общежитие. Я подброшу тебя обратно, Фоллоуз… если ты не хочешь, чтобы Норт это сделал?
Нет, блядь, не хочу.
Я стараюсь не выглядеть такой же нетерпеливой и облегченной, какой себя чувствую, когда встаю из-за стола, стиснув зубы, и выдавливаю из себя короткое «спасибо» за ужин Норту, чтобы он не смог снова обвинить меня в том, что я невоспитанная.
Никто больше не замечает, что мы уходим, поэтому я поворачиваюсь к ним спиной и практически бегу за Гейбом. Может, он и был вел себя со мной как засранц в Дрейвене, но сейчас он — мой единственный союзник, поскольку вытащит меня отсюда.
Я едва замечаю окружающую обстановку, пока мы пробираемся через гигантский лабиринт дома. Мой телефон вибрирует в кармане, когда я выхожу в просторный гараж, едва отрываясь от стоящих здесь автомобилей стоимостью в миллионы долларов. Следуя за Гейбом к одному из мотоциклов, я достаю телефон из кармана.
Я скучаю по тебе, Оли.
У меня нет абсолютно никакого представления, как на это ответить. Я вообще ни черта не знаю, а когда вспоминаю, что Норт читает все сообщения, мой желудок еще больше наполняется свинцом.
Я засовываю телефон обратно в карман как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб достает шлем из одного из своих рюкзаков и протягивает его мне. Я смотрю на шлем, потом на него, но он ухмыляется и пожимает плечами.
— Если ты не хочешь, чтобы Норт или Нокс отвезли тебя домой, тогда это то, что нужно, Фоллоуз.
Он говорит, что это то, что нужно, чтобы привести меня в чувства.
Я беру шлем и натягиваю его, немного повозившись с ремешком, чтобы затянуть его. Гейб смотрит на меня, как будто хочет протянуть руку и помочь, но сдерживает себя, и как только я готова, он забирается на мотоцикл, протягивая руку, чтобы помочь мне сесть, когда перед нами открывается дверь гаража.
Я не ездила на мотоцикле уже много лет.
Я не могу сейчас думать о своем отце и его любви к мотоциклам. Я не могу думать о том, как мне было шесть лет и я сидела перед ним на одном из них, а мои длинные темные волосы развевались вокруг нас обоих, пока он ехал по трассе. Я помню ощущение, что мы ехали очень быстро, хотя, возможно, скорость была всего несколько миль в час.
Все еще ощущая дежавю, я скольжу на сиденье позади Гейба, колеблясь секунду, прежде чем обхватить его руками за талию и прижаться к его спине, когда двигатель ревет под нами. Он отбрасывает стойку вверх и в сторону, и вот мы уже вылетаем из гаража и летим по асфальтированной подъездной дорожке, не обращая внимания на окружающих.
Гейб водит так, будто готов умереть, и это то, что я могу поддержать.
Даже после многих лет в бегах, когда я делала все возможное, чтобы выжить, какая-то глубокая и темная часть меня слышит зов грязной автомобильной смерти на асфальте и отчаянно жаждет ее. Интересно, как сильно мои Связные возненавидели бы меня, узнав, что я предпочла бы мучительную смерть, а не времяпровождение с ними.
Воображение их реакции не дает мне покоя всю обратную дорогу до общежития.
Гейб глушит двигатель, как только мы подъезжаем, но не двигается с места, когда я откидываюсь. Я передаю ему шлем и немного прочищаю горло, мне чертовски неловко признавать, что он мне помог.
Он спасает меня от моих попыток. — Эшли — гребаная сука, но ты должна быть готова. Нокс будет приводить кого-то каждую неделю, и ты не сможешь угрожать им всем. Кристал — Пламя, и она сожжет твои брови в первую же секунду, как только появится возможность. А еще есть Ясмин — живая кукла Вуду, и она без раздумий уколет себя.
Я насмехаюсь и поправляю сумку на спине. — Конечно, он трахается с сумасшедшими, он похож на них.
Гейб пожимает плечами и смотрит на улицу, чтобы не смотреть на меня: — Ты не можешь винить его, это ты сбежала и все разрушила.
*
Когда будильник разбудил меня на следующее утро, я почувствовала, как в глубине моего нутра поселился ужас.
Я лежу на кровати и пытаюсь понять, почему все мое тело словно налито свинцом, почему мысль о том, чтобы подняться с этой кровати, наполняет меня ледяными нитями страха, но нет ничего, никаких причин для того, чтобы я сегодня лежала на заднице.
Поэтому я отгоняю это чувство и встаю.
Общие туалеты заняты, и как бы я ни ненавидела находиться там, я так и не смогла принять душ после вчерашнего беспорядка, которым был урок ТП, и мои ноги все еще покрыты грязью, так что это не обсуждается.
Чем дольше я нахожусь в кампусе, тем лучше у меня получается отгораживаться от того дерьма, которое эти мелкие девчонки хотят мне сказать. Большинство из них притворились, что меня не существует, как будто преступления, которые я совершила, сбежав, означают, что я не стою и секунды их времени, поэтому они все избегают меня.
Я могу с этим справиться.
Это четыре или пять из них – мелкие, болтливые засранки, которые превращают жизнь здесь в кошмар. Я вытираюсь так быстро, как только могу, и одеваюсь в кабинке. Я не настолько глупа, чтобы выйти в полотенце, потому что даже с учетом общекампусных правил о надлежащем использовании даров, я бы не поверила ем на секунду, что люди не поиздевались бы надо мной, пока я так уязвима.
К тому времени, как Гейб появляется у моей двери, чтобы проводить меня вниз, я слишком занята своей сумкой с заданиями, чтобы обращать внимание на него или на то, что он абсолютно кипит от ярости.
Только когда мы доходим до кафетерия, я обнаруживаю, что все студенты притихли. Я не привыкла стоять в очереди без того, чтобы за мной не тянулись мерзкие подколки в хихиканье о нелепых сплетнях. Но сейчас все это отсутствует.
Я оглядываюсь и наконец замечаю, в каком настроении находится Гейб.
— Что-то случилось? Я просто думала, что ты ненавидишь находиться рядом со мной, но теперь совершенно ясно, что дело не только в тебе, — спрашиваю я нерешительно. Я вполне уверена, что даже если бы оставила вчера вечером сообщение Атласа непрочитанным, он все равно бы оповестил меня, если бы то, что произошло, было достаточно важным, чтобы новости дошли до Восточного побережья. Должно быть это местные проблемы.
