Как же с повернутыми на справедливости Романовыми тяжело. Но, пожалуй, именно поэтому я и готов отдать за них свою жизнь.
— Ты всерьез думаешь, что мне наплевать на всех, кто внутри? — тихо спросил я.
— А это не так?
— Все так, — сказал я, отпираться или пытаться лгать под пристальными взором Романовой было в высшей степени глупо, пусть моих сил бы сейчас хватило, чтобы обмануть потерявшую контроль Киру, — но не в той степени, которой ты думаешь. Сто четырнадцать работников. Потенциальные тысячи невинных. Сотни пропавших без вести абитуриентов и десятки тысяч неучтенных статистикой бедолаг, чье исчезновение даже не заметили. Для меня это лишь вводные данные. Просто цифры, на основе которых я обязан выполнить одну единственную задачу. Уберечь род Романовых от смерти. Любой ценой. Если есть бескровный путь, я им воспользуюсь в первую очередь. Если выпадет шанс спасти людей, я это сделаю. Я всецело разделяю высокий моральный кодекс и чувство справедливости дома Романовых, но, если для того, чтобы тебя спасти придется замарать руки, я это сделаю. Знаешь почему? Потому что мир дерьмов и несправедлив. И чтобы такие наивные мечтатели как ты продолжали делать его лучше, кто-то должен вас от зверств этого мира защитить. Ведь чтобы я не натворил ради того, чтобы уберечь род Романовых, потерять вас будет куда худшим исходом для жителей нашей Империи и всего человечества.
Кира опешила от моего напора и молча хлопала глазами. Только сейчас я поймал себя на мысли, что по старой привычке, обращаюсь к ней исключительно на «ты» и кроме меня никто себе подобных вольностей не позволяет. Непроизвольно я даже тон использую простой без единой нотки восхищения околобожественной статусностью царского рода.
Забавно, что при этом, на свете трудно будет отыскать хоть единого человека, который уважал и ценил бы Романовых больше, чем я. Вне всякого сомнения именно благодаря этому Гавриил ко мне так подобрел.
Прости, Кира. Времени на фамильярности и прочие отвлекающие от дела факторы сейчас нет. В прошлом мире я уже умудрился потерять всех и с позором проиграть, будучи во всеоружии и не отвлекаясь по сторонам. Жизнь дала мне второй шанс и какой из меня истинный Жуков если я просру и его.
— Что изменилось за ночь? Дело ведь не только в усилении печати? — взяв себя в руки, с едва проскальзывающим напускным уважением в голосе спросила Кира.
— Дело в способе, который для этого применили, — с готовностью ответил я и кивнул на монолит, — его структура пропитана первородной хаотической энергией. Той самой, что была в окрестностях Гельсингфорса месяц назад. След свежий и устойчивый. Есть вероятность, что он рассеется или ослабнет, но до тех пор защитный конструкт монолита атакует любого подошедшего без разбора. И, как ты понимаешь, это половина беды. Главная проблема в том, что из всех известных нам людей боярского совета лишь один способен на такое. Морозов. Щита от хаотической энергии не существует, поэтому риск твоей жизни только что стал выше приемлемого. Поэтому ты остаешься на острове.
Кира Романова попыталась что-то сказать, но осеклась и злобно закусила губу. У нее просто нет аргументов, чтобы перебить мой довод и даже обращение к отцу не поможет. В текущей ситуации Гавриил без раздумий встанет на мою сторону ради безопасности дочери, и мы оба это прекрасно понимаем.
— То есть я не смогу ее открыть? — подала голос Елена Скрябина, стоящая за моей спиной.
— Основой конструкта все еще остается твоя родовая сила… — сухо начал я.
— Но? — выпалила Лена, ожидая подвоха.
— Это не защитит от хаотической энергии. Она убьет тебя, — закончил я.
— И как ты собрался туда попасть? — резко навис надо мной стоящий до этого в стороне Арсений.
— Я готова, — вместо меня воскликнула в ответ Лена, в мгновение ока оказавшись между нами, с расставленными в стороны руками, — если так нужно, я это сделаю, Марк, — подрагивающим голосом проговорила Скрябина.
Ее колени в страхе дрожали в такт внутренним потокам, а по розовой щеке стекала слеза.
— Арс, Арс, — покачал головой я и успокаивающе приобнял девушку, — зачем довел даму до слез и немыслимого выбора? Он откроет мне дверь.
После этих слов все обернулись в проход, где Василиса Богданова с маниакально веселым выражением на лице тащила за собой скрюченного худощавого мужчину в ободранном сером костюме.
Глава 14
Узник был с ног до головы оплетен розовыми лианами Богдановой и по его остекленевшему взгляду было понятно, что он едва удерживается в сознании.
Прискорбно что самым ценным пленником в результате рейдов оказался алкаш и изгой Антон Скрябин, которого назначили на пост главы рода лишь для отвода глаз от основных дел. Но выбора у нас особого не было.
Вельяминов относится к безопасности важных сторонников столь же трепетно, как и к своей собственной. А Антон Скрябин не являлся ценной фигурой на доске.
Даже до уровня пешки не дотягивал.
На деле нынешний глава некогда могучего боярского рода обладал посредственной силой и ценностью, и от важных дел совета находился дальше, чем пес садовника.
— Это твой план? — недоверчиво сощурилась Кира.
Будучи обделенной талантами к внешней энергии или заурядным техникам, дочь Гавриила брала свое нечеловеческим упорством и трудоспособностью. За всю жизнь я не встречал человека, что мог потягаться с количеством прочитанных Кирой книг. И речь вовсе не о художественных произведениях.
Нет ничего удивительного, что ей безо всяких подсказок были известны все нюансы работы древних защитных печатей и конструктов.
— Для того, чтобы открыть подобную печать нужна твердая воля, желание и сила, — начала вслух пояснять Ректор после того, как я не стал ей ничего отвечать, после чего перевела свой строгий острый, моргнувший аметистовыми точками взгляд на узника, — этот же человек сломлен, жалок и слаб. Если же вдруг тебе каким-то чудом удастся убедить его открыть монолит по свой воле, его жалких сил не хватит даже чтобы стряхнуть пыль с конструкта.
— Все верно, — не стал отрицать я и кивнул Василисе. Богданова подмигнула и одним движением швырнула тело Антона Скрябина через все помещение. Пролетев над удивленно крутящими головами присутствующими, бедолага рухнул аккурат мне под ноги.
Энергоканалы Антона Скрябина были повреждены, а астральная сеть разорвана. С момента поимки глава боярского рода так и не смог связно произнести ни единого слова. Его взгляд был расфокусирован, а сознание промыто Вельяминовым настолько небрежно, что удивительно как он вообще еще жив.
Антон лежал у моих ног безо всяких пут, но все равно едва мог шевелиться. Однако в его вялых движениях не было ни смысла, ни логики. Он не пытался встать или перевернуться, а просто двигал конечностями и головой, периодически постанывая и бегая глазами.
Лучшие имперские силы полночи работали с мозгом попавшего в наши руки Антона Скрябина, но не смогли найти совершенно ничего полезного в его памяти. До момента изгнания из семьи Антону не доверяли никакой полезной информации, а после он лишь скитался, пил и прожигал свою весьма нескромную долю семейного траста.
