Ни единой частицы энергии, ни зацепок, ни выступов, ни, конечно, сраного лифта из этой бездонной шахты. Ничего. Полная энергетическая пустота вокруг и отвесные стены.
Я устремил свой единственный способный сейчас открываться глаз вверх и не видел ничего, кроме непроглядной тьмы.
Так, ладно, концентрируемся на хорошем. Мы живы. Удар пережили, а остальное сделает регенерация. Стоит лишь немного подождать.
Хитрые ублюдки подготовились на славу. И дело не столько в самой ловушке, как в ее идеальном исполнении. Она обманула мои инстинкты, родовой взор и была неподвластна ни одной известной мне технике.
Каким бы ты неуязвимым ни был, это не гарант того, что ты всегда будешь побеждать. Даже Коновницына можно нейтрализовать, если привязать ему к ноге гирю и пустить на дно океана.
Не умрет, но проблем не доставит. Разве что сложновато будет найти гирю, способную утянуть на дно бессмертное могущественное существо. Со мной же куда проще. Даже гиря не потребовалась.
Ступить в одиночку на землю врага без собственных заготовок даже я бы не рискнул, но, к сожалению, ночью мне в голову не приходила мысль, что бояре уже тогда испугались и решили избегать со мной прямого столкновения, подговорив сраных Бутурлиных подготовить мне персональную многокилометровую яму.
Не удивлюсь, если эта дыра изначально готовилась Вельяминовым именно для Коновницына, но это уже не важно.
Куда важнее выбраться отсюда.
С этими мыслями я с усилием приподнялся тело и встал на ноги. Скрябина все еще лежала без сознания, но ждать пока она выспится я не мог. Надо было действовать. И так вышло, что ревнивая одаренная с рангом Новичок, лежащая передо мной была моим единственным шансом выбраться из этого дерьма.
Глава 17
— Вставай давай, засоня, — ласково проговорил я, поглаживая прекрасное личико Елены Скрябиной.
Девушка с подранным платьем, небольшими ссадинами и следами крови на лице выглядела беззащитной, словно младенец. Но это было крайне обманчивое ощущение. Даже на такой глубине я ощутил, как родовая сила Скрябиных напитывала ее тело.
Родовая мощь древнего боярского рода накопленная в этих стенах была способна дотянуться до дна бездны и этот приятный факт грел мне душу.
Ублюдки пожалеют, что отказались биться со мной открыто. Как бы боярскому выродку Брониславу Жеребцову не хотелось избежать со мной боя насмерть, я не дам ему такой возможности.
Он еще пожалеет, что не попытался убить меня своей ловушкой.
Кровь на лице Елены Скрябиной была вовсе не ее, да и регенерация боярской дочке совсем не потребовалась.
В отличие от меня.
Благодаря тому что мы все еще находимся в ее родовом хранилище, Лена получила минимальный урон и сознание потеряла из-за страха, а не повреждений.
— А? — наконец открыла глазки Скрябина и с осторожностью начала шевелить конечностями, проверяя их на предмет перелома.
— Ты в полном порядке, — проговорил я и протянул руку.
Залившись очаровательным румянцем, Лена вложила свою хрупкую ладонь в мою и поднялась, не отводя от меня подозрительного взгляда.
— Благодаря тебе? — все еще не особо понимая, что произошло, робко спросила Лена.
— В том числе, — уклончиво бросил я и обхватил девушку за плечи, — как себя чувствуешь?
— Хорошо, — неуверенно ответила Скрябина, — только немного холодно… где это мы? Что вообще случилось? Я помню вспышку огня, потом… ты прыгнул… потом ветер, темнота и… падение?
Это моих рефлексов и обостренного внимания хватило, чтобы в точности осознать, что произошло, отреагировать и попытаться предотвратить. Для Скрябиной же мы рухнули вниз так быстро, что она моргнуть не успела.
Что говорит о невероятно высокой скорости активации ловушки. Кто бы ее не смастерил, он рангом не ниже Магистра и точно знал, что делает и кому противостоит. Энергетическая мощь техники была минимальной, а магматические вспышки энергии боярина Бронислава Жеребцова просто отвлекающий маневр.
Сама же бетонная плита, что съехала у нас из-под ног, вообще не имела в себе никаких потоков или зачатков энергии и активировалась обычным механизмом.
Это уже потом, когда мы начали падать, то попали под действие специальных техник-ускорителей, но они были внедрены так глубоко под землей, что почувствовать их было нереально.
Ладно, я успел защитить Лену, но, если бы мы пошли полным отрядом, и он весь угодил сюда. Сколькие из них пережили бы падение? Как бы мы выбирались?
Так глубоко под землей не было ни кислорода, ни энергии, за исключением той, что тянулась к Елене Скрябиной от ее предков. Легкие сковало железной цепью. Температура вокруг была многократно ниже нуля.
Просто дышать и не подохнуть от переохлаждения удавалось лишь благодаря непрерывной регенерации, на которую расходовался немалый запас энергии.
Но и это было не единственной причиной, почему нужно было торопиться и выбираться отсюда как можно скорее.
Самая большая проблема в том, что наверху остались Арсений с Василисой Богдановой. Одни. Никто, кроме меня не способен им помочь и чем дольше мы тут тянем, тем меньше шансов, что мы застанем их в живых.
— Под землей, боярин Жеребцов с шестерками постарался.
Я произнес это весьма спокойным и уверенным голосом, однако Скрябина отреагировала неожиданно резко. Ее потоки вновь пошли рябью, и так посредственный контроль примитивными техниками ночного видения и персонального щита дал сбой, из-за чего Лена лишилась зрения.
Этот факт ударил по и так нестабильной девчонке еще сильнее. Ее сердцебиение учащалось с каждой секундой, плечи дрожали, ужас окутал ее с ног до головы.
Ни теплота моих рук на плечах, ни мерно вливающаяся родовая сила, ни мои слова не действовали. Не успел я моргнуть, как Лена схватила паническую атаку.
Руки и потоки Скрябиной напряглись, будто струна.
— Ннн-асколько глубоко? — с усилием выдавила из себя Лена.
Никакого родового взора и техник не требовалось, чтобы осознать отчаянную необходимость лжи.
— Не особо сильно, — кивнул я, — У тебя клаустрофобия, но бояться нечего, — не спрашивал, а утверждал я успокаивающим тоном, — не переживай, стены вокруг не стены вовсе, а слой земли. Я могу пробить их в любой момент, но тогда коридор может завалить, и мы дадим Жеребцову и его людям уйти. Понимаешь?
— Угу, — неуверенно кивнула Скрябина и с усилием открыла один глаз. Осторожно, будто на минном поле, осмотрелась вокруг и наверх, — правда не глубоко? Я ничего не вижу.
— Выбраться сможем, — уклончиво ответил я, положил открытую ладонь на розовую щеку Скрябиной, аккуратно убрав непослушную прядь волос девушки за ухо, — закрой глаза.
