— Что касается вопроса, — смерив окружающих тяжелым взглядом властно проговорил Вельяминов и поднялся на ноги, — нет никакого риска. Андрей перегрелся на солнце и подзабыл как считать до двенадцати.
— Бутурлин, Скрябин и Жеребцов пали от руки мальчишки, отчаянно пытаясь защитить Академию. Братья Трусовы убиты в попытках добраться сюда. Коновницын предал нас, все остальные находятся тут, где ошибка? — немного растерянно проговорил Головин, загибая пальцы.
— Коновницын, — зевая, лениво вставил Салтыков, — он ведь жив.
— И что? — не унимался Головин, — как можно надеяться на предателя? Где гарантии, что до него не доберутся? Как только имперцы узнают правду, думаешь они пощадят Коновницына, потому что он типа их союзник?
— Он не союзник имперцам, — с едва уловимой горечью в голосе спокойно ответил Вельяминов, — его интересует только Марк Жуков. Стоит парню умереть, как Коновницын тут же вернется к нам.
— Это избирательность ничего не меняет, — не сдавался Головин, — предатель есть предатель.
— Пусть так, — потеряв всякий интерес к продолжению спора махнул рукой Вельяминов, — только все твои опасения Андрюша, со всем уважением, не имеют под собой никаких оснований. Ведь Коновницын не умрет, а значит, мне ничего не угрожает.
Голос Михаила Вельяминова внезапно стал в разы мягче и уважительнее чем в начале встречи. Более того, чем за долгие месяцы до этого. Если бы не жирные обвислые складки на лице, особо наблюдательные могли бы заметить поднятые в довольной полуулыбке уголки губ.
Давление разъедающей зеленой ауры в кабинете тоже ощутимо стихло, правда никто из присутствующих не понимал причину резкой перемены настроения Вельяминова.
— Откуда такая уверенность, что Коновницын не умрет? — задал свой последний вопрос Головин.
— Спроси его сам, — усмехнулся Вельяминов и его довольный взгляд остановился на опрятном мужчине в черно-золотом цилиндре, что появился в проходе.
Глава 22
— Доброго времени суток, господа, — вежливо поприветствовал присутствующих Коновницын, но его острый взор был направлен в сторону Вельяминова, намеренно игнорируя остальных.
— Давно не виделись, друг мой, — неестественно располагающим мягким голосом отозвался Михаил Вельяминов и указал рукой на пустующее именное кресло Коновницына, — присаживайся, мы только начали совещание.
Вельяминов не видел своего давнего друга с того самого дня, как он в самый ответственный момент отказался поддержать уже спланированную атаку на дом Романовых, помог Марку Жукову уничтожить род Бутурлиных, после чего бесследно исчез.
Для всех стало очевидно, что Коновницын предал их и переметнулся. Он в одночасье стал врагом и заслуживал смерти. Будь у предателя семья и близкие, бояре бы вырезали и заставили их страдать. Будь дом, его бы уничтожили.
Но совет не имел никакого влияния на таинственную фигуру Коновницына. Каждый боярин, вассал и слуга жаждал мести и крови предателя. Каждый, кроме самого Михаила Вельяминова.
Только глава совета знал истинную природу боярина Коновницына. Знал кто он такой и на что способен. Уважал и равнялся на него с самого детства. С того самого дня, как Коновницын увидел в двенадцатилетнем забитом пухлом ребенке по имени Миша потенциал и взял его под свое крыло.
Весь месяц Вельяминов ломал голову. Способный все предсказать, гениальный старый боярин впервые в жизни впал в ступор. Сколько бы ни размышлял Вельяминов, он никак не мог понять почему Коновницын его предал, после стольких лет поддержки. Без него, Михаил бы никогда не добился того, чего добился.
Почему его наставник встал на сторону его врага Марка Жукова и отпустил его? Почему помог ему уничтожить род Бутурлиных? Почему отпустил заложника Романовых? Почему исчез, так и не сказав ни слова?
Сколько бы Михаил Вельяминов не размышлял, он не мог найти ни единого оправдания поступкам Коновницына, но даже не смотря на это, крохотная часть старого боярина надеялась, что все это часть плана его старого друга и наставника.
В глубине души Вельяминов надеялся, что Коновницын не бросил его.
Что поверивший в него в детстве наставник все еще на его стороне и наступит момент, когда он вернется и объяснит причины своих поступков. Тогда-то все наладится. Все встанет на свои места и жалкие недалекие идиоты, называющее Коновницына предателем подавятся своими мерзкими обвинениями.
И вот, спустя месяц, Коновницын стоит на пороге резиденции Михаила в самый критичный для совета момент. Переломный и важный момент. Часть Вельяминова торжествовала от радости и его настроение поднялось до небывалых высот, ведь он был прав.
В то время как остальные ошибались. Пусть мысли Вельяминова были иррациональны, факты твердили об обратном, и лишь эмоции оставляли надежду. Не смотря на все это Михаил был прав! Ведь вот он его наставник. Вернулся.
С такой поддержкой у этого Жуковского отродья нет никаких шансов. Как бы мальчишка ни был силен, до уровня силы бессмертного Коновницына ему никак не дотянуться.
— Спасибо, воздержусь. Я ненадолго, — неожиданно холодно ответил Коновницын, тактично снял цилиндр, но так и остался стоять в проходе.
— Ты не возвращаться пришел, — молниеносно догадался Вельяминов и от его хорошего настроения не осталось и следа.
Все его мечты, надежды и детская радость от встречи были растоптаны и уничтожены.
Витающие в помещение зеленые потоки вспыхнули, наполнившись яростью своего владельца. Сидящие за столом бояре вздрогнули, напряглись и ощетинились дополнительными слоями защиты.
Все кроме Куракина, который, постанывая, стал судорожно рыться в карманах, в поисках артефактов способных ему помочь. Но было поздно, поврежденные перстни заскрипели и осыпались, оставив бедолагу без защиты.
Куракин не успел даже вскрикнуть, как его тело сгорело в один миг и осыпалось зеленым пеплом.
— А ты не меняешься, Миша, — покачал головой Коновницын, — все также безжалостен.
— Скорее целеустремлен, — вибрирующим от бесконтрольной ярости голосом парировал Вельяминов, не сводя с Коновницына взгляда, — тебе стало жаль этот мусор? С каких пор ты столь сентиментален?
— Я не способен испытывать жалость, Миша, — меланхолично ответил Коновницын, — как любовь, преданность или много чего еще. Все мои поступки крайне эгоистичны и продиктованы лишь одной единственной целью, что имеет для меня значение. И ты прекрасно ее знаешь.
— Тебе не достичь ее без меня, ты сам это говорил. Год за годом твердил об этом с самого первого дня нашей встречи, — полным обиды и ярости голосом проскрипел Вельяминов.
— Я ошибался, — пожал плечами Коновницын, — как и много раз до этого. Из тысячей семян прорастет лишь лишь одно.
— С чего ты взял что это Жуковское отродье поможет тебе стать Абсолютом? Сколько ты его знаешь? Месяц? ЖАЛКИЙ МЕСЯЦ! Как он может перечеркнуть десятки лет, что мы провели бок о бок? После всего через что мы прошли вместе и чего добились, ты бросаешь меня в самый ответственный момент?! ТЫ ТРУС! ПОГАНЫЙ ТРУС! — окончательно вышел из себя Вельяминов.
