Секунду мне потребовалось, чтобы осознать значение слов довольного собой боярина и проверить самостоятельно.
После короткого сканирования я убедился, Коновницын оказался прав. Постоянно сопровождающее меня в этом мире чувство постороннего присутствия где-то глубоко внутри исчезло.
Лишние чужие эмоции не затмевали разум, тело в этом мире стало таким послушным, как никогда прежде. Самоощущение было настолько идеальным, что, на миг, я даже забыл, что нахожусь не в том теле, в котором провел почти тридцать лет. Не в «своем» теле.
Лицо само расплылось в улыбке. До этого момента я подозревал, что что-то не так, но сколько бы ни пытался разобраться, не находил причины. Энергоканалы, потоки, разум, все было в идеальном состоянии.
Однако только сейчас это неописуемое чувство дискомфорта исчезло. Непередаваемо приятные ощущения. Будто ты всю жизнь жил с небольшой головной болью, привык к ней, как будто она часть тебя. Твое сознание даже перестало обращать на нее особое внимание и научилось с ней жить.
И вот сейчас эта боль исчезла. Тело и разум накрыли блаженные чувства легкости, свободы и… контроля.
— Ты специально меня провоцировал, — оскалился я, не переставая смотреть на собственные ладони.
Сила бурлила во мне и продолжала нарастать. Я будто заново родился. То, что я раньше ошибочно принимал за прошлый уровень силы, на самом деле был им не в полной мере. Я был самим собой не полностью. Часть прошлого владельца этого тела стояла незримым ограничителем и сдерживала меня еще хуже печати.
Печать я хотя бы видел и осознавал. Заметить же этот блок не смог даже я… а вот боярину это удалось.
Более того, он разрушил этот блок. Рискуя потерять мое доверие и шанс стать Абсолютом с моей помощью, этот ублюдок продолжал давить на меня. Как давно… как давно он это придумал?
С этими мыслями я перевел взгляд на повеселевшего Коновницына.
— Ну, лучше поздно, чем никогда, — еще шире улыбнулся Коновницын и сверился с часами, — через пятнадцать минут прибудем на место.
— Я его убил? — спросил я единственный витающий в моей голове вопрос.
Связь моего астрального тела с остатками прошлого Марка Жукова продолжала оставаться для меня загадкой и тайной.
Единственной загадкой, касающейся моего собственного тела. И из-за ее наличия я чувствовал себя слегка неуютно.
Я привык видеть все энергетические потоки в мире. Знать куда больше, чем знают и видят другие. У меня не возникало особых проблем с тонкими сложными техниками.
А идеально контролировать и чувствовать каждую частичку своего тела старый садист научил, когда мне было десять. Это основа основ. Без идеального самоконтроля не стать даже Архимагом, я уже не говорю об Гении, чьи высокоуровневые техники применять без этой способности просто опасно.
— Нет. Но можешь не переживать, вернуть обратно связь с ним куда сложнее.
— А если захочу?
— В этом есть смысл? — удивился Коновницын, — если ты решишь-таки вернуться в свой мир, то без угнетателя раздробленное сознание прошлого Марка само вернется обратно. А если же решишь остаться, то ты действительно хочешь своими руками ограничить свою силу?
Концовку фразы боярин завершал куда решительнее, чем начало. Я и так прекрасно понял, что боярин это сделал в первую очередь ради себя самого.
— Если верну связь, то не смогу стать Абсолютом, поэтому ты мне не позволишь это сделать, — усмехнулся я, осознав истину, которую давно знал Коновницын, — а если после этого?
— Сможешь. Для Абсолюта нет ничего невозможного.
По едва заметно изменившемуся тону я догадался, что Коновницын недоговаривает. Ему выгодно, чтобы я этого не делал. Вполне очевидно, есть точка невозврата. Чем дольше связь останется разорванной, тем меньше шансов ее восстановить.
Я и сам не до конца понимал почему меня это так волнует, и в этом Коновницын был абсолютно прав. На самом деле, боярин был прав во всем что сказал относительно моих желаний. Коновницын понимал меня куда лучше, чем я сам был способен и мне ничего не остается, кроме как принять этот факт.
В этом аспекте бессмертный боярин тоже впереди.
Развивать эту тему дальше не было никакого смысла, особенно в условиях ограниченного времени.
— Как тебе удалось повлиять на сны Кати? — перевел я тему, не сводя пристального взгляда с боярина, — зачем тебе это?
Если я что-то и успел узнать о загадочном Коновницыне наверняка, так это то, что бессмертный ублюдок совершенно ничего не делает просто так. Буквально каждое слово, мысль и действие Коновницына направлено на достижение собственной цели становления Абсолютом.
— Я не знаю, Марк, — с показными нотками извинения в голосе ответил Коновницын.
— Я тебе не верю, боярин, — нахмурился я, краем глаза заметив, как вздрогнула и любопытно вытянулась ближе младшая Богданова после моего вопроса.
— Придется поверить, — развел руки боярин, — Я действительно понятия не имею как он это сделал. Ни одна из техник в моем арсенале не способна повлиять на одаренного в другом мире. Максимум на что я способен, это установить хрупкую связь с самим собой.
— Хочешь сказать Коновницын из моего мира за двенадцать лет стал настолько сильнее тебя? — не сдавался я.
— Получается так, — неожиданно сдался боярин и, хитро сощурившись, издевательски добавил, — видимо дело в том, что в твоем мире рядом со мной настоящий Абсолют.
— Тем сильнее тебе нужен я, — не повелся я на провокацию.
Потоки даже не шелохнулись и в голове сохранялась кристальная ясность. Ощущение вернувшейся силы пьянило так сильно, что руки чесались проверить их в бою. Каждая частичка моего тела поддавалась и охотно реагировала на мою волю.
В таком состоянии я взаимодействовать с Аномалией я еще не пробовал и это нужно срочно исправить, тем более учитывая новую информацию, полученную от боярина. Только вот находился я сейчас в тысяче километров от лесов Карелии и дела в боярской Москве нас ждали не менее важные.
Глава 30
— Ты действительно мне нужен, — не стал отрицать боярин, — и, в знак доброй воли, я даю тебе слово, что Катя сегодня не пострадает.
— Какая щедрость, — скривился я.
— Вообще-то я здесь, — подала недовольный голос младшая Богданова.
До этого момента тихо сидящая Катя жадно вслушивалась в наш разговор. Ранее недоступная ей информация лилась непрерывным потоком, и младшая Богданова кайфовала от этого.
Впервые в жизни она была находилась в центре событий и обошла в этом сестру и мать. Недостижимое ранее чувство собственной значимости с головой окутало Катю и подпитывало ее витающую в воздухе силу розовой ведьмы.
Лишь последние наши слова о младшей Богдановой как об обузе не способной себя, переменили ее настроение и заставили вмешаться и всем своим видом показать свое недовольство.
