Впрочем — сегодня все надели белые одежды, традиционные для китайского траура.
С того момента, как погиб Субао, прошло две недели. Однако, только со снятием карантина, удалось организовать его похороны так, как полагается. Всем занялся Лей, а мы с Ирой просто жили в доме лавочника, приглядывая за ним до нужного момента, и занимались оформлением той самой сделки.
Сейчас один из пришедших стариков заканчивал длинную и цветастую прощальную речь. Сказав последние слова, он подошёл к открытому гробу и положил в него небольшую монетку. За ним был ещё один пожилой мужчина. И ещё. И следующий. Потом незнакомая мне женщина, её сын. Все рассказывали о том, каким хорошим соседом был лавочник. Как он всем помогал, и ничего не просил взамен.
Звучали истории — забавные и скучные, и я с удивлением кое-что понял. У Субао не было родных или друзей. Все, кто здесь присутствовал, знали лишь оду из его ипостасей — либо доброго соседа, либо — закоренелого преступника. Тех, кто знал бы о нём что-то настоящее и близкое, здесь попросту не было. И это навевало на меня грустные мысли. Прожить жизнь так, что после смерти у твоего гроба не соберутся друзья или родные — очень печально. И себе я такой участи наверняка бы не хотел.
Высказался Ливэй, Макс Бохай и все прочие, с кем довелось поработать. Предложили слово и мне. Я не был многословен — говорить, если честно, совершенно не хотелось, да и сказать, по сути, было нечего. По крайней мере — открыто. Не для того здесь собрались добропорядочные люди, чтобы выслушивать байки о нечистых делах покойного.
Как я успел сказать, среди присутствующих было несколько преступников. Разумеется, узнаваемы они были не потому, что размахивали стволами, нет. Но определённые детали помогли понять, кто передо мной. Татуировки, показывающиеся из-под манжетов рубашки. Тяжёлый взгляд и обмен любезностями с Леем и Максом. Несколько таких человек подошли ко мне и пожали руку.
— Ты правильно сделал, что решил вернуть тело Субао-шифу в его дом, — сказал один из этих ребят, глядя куда-то в сторону. Я заметил, что некоторые из присутствующих знали, как погиб контрабандист, и был рад, что эту тему стараются не поднимать.
До сих пор я не понимал — зачем китаец попёрся в логово Фанга вместе с нами? Он мог набрать бойцов со стороны, в этом не было никаких сомнений. Но вместо этого лавочник предпочёл пойти вместе со своими людьми.
— У Субао не было семьи, Марк, — объяснил мне Лей после того, как все разошлись, — В том понимании, в каком мы привыкли об этом рассуждать. Он был сиротой, и за свою жизнь так и не обзавёлся женой и детьми. Поэтому привык окружать себя такими же, как сам — отщепенцами, сиротами. Мы были его самыми близкими людьми. Даже ты, в какой-то мере. Думаю, он просто не мог не пойти с нами. Это бы значило, что он отворачивается от тех, за кого принял ответственность. Что готов подставить нас под пули в ситуации, когда его жизни угрожает опасность. А Субао не был таким человеком.
Один за другим пришедшие в дом люди укладывали вдоль стен цветы, произносили речь, клали в гроб нечто ценное, а затем поджигали палочки благовоний и свечи. Последним выступал Лей, и после его слов все отправились в большой зал на похоронный обед. Он продлился почти два часа, после чего народ начал расходиться. Ира поехала к себе, соседи — по домам, преступники — по своим делам. Лей остался, чтобы встретить похоронную бригаду, которая должна была увезти тело в крематорий, а остальные бойцы Субао поехали в место, где мы планировали встретиться и обсудить дальнейшее положение дел.
Ни с кем не прощаясь, я вышел на улицу. В январе Пекин был довольно холодным местом — в последние дни температура не поднималась выше двух градусов по Цельсию. Идельная погода для того, чтобы проветриться. Сейчас мне это было нужно.
Людей на улицах гуляло гораздо меньше, чем обычно. Пять дней назад все новостные порталы объявили, что корпы закончили вычищать городскую сеть от остатков демона, но напуганный последними событиями народ всё же не спешил выбираться из своих домов и подключаться к каким-либо устройствам посредством своих нейрочипов. В чём-то это было даже забавно — привыкшие к дополненной реальности и полной зависимости от интернета люди вдруг оказались отброшены на несколько десятилетий назад.
Впервые, за всё время, проведённое в Пекине, я наблюдал не толпы, через которые приходилось продираться (местами — едва ли не с боем), а немногочисленных прохожих, подозрительно оглядывающих всех встречных людей.
Надо заметить, что произошедшее на самом деле сыграло нам на руку. На наши разборки с Фангом никто не обратил никакого внимания. Я даже не был уверен, что о них вообще кто-то знает. Регулярный мониторинг новостных порталов в сети ничего не показал — если кто и пронюхал о случившемся, так только представители «Гексин», благодаря мне потерявшие наработки за последние несколько месяцев. Но даже если бы они захотели — предпринять ничего не смогли. Никаких следов о том, что случилось в логове Фанга, мой омуо не оставил.
Демон, кстати, проявил себя во всей красе. Как и обещал Ливэй — он слушался меня беспрекословно, и даже не думал размножаться, когда получал доступ к сети. Уж не знаю, что там придумал старый хакер, но работало это превосходно. Конечно, рано или поздно я собирался разобраться в природе этой сущности подробнее. Не скрою — мне было очень интересно узнать, с какой целью омуо устроил эти беспорядки и зачем разворотил городскую сеть. Но пока это не представлялось возможным, да и других дел хватало.
Тем не менее я, хоть и продолжал носить нейрочип, ни на секунду не забывал, что у меня в голове сидит свихнувшийся слепок чьего-то сознания. И очень надеялся, что у него не появится мысли и (самое главное) возможности снова захватить моё тело.
Дойдя до ближайшего перекрестка, я пересёк улицу и, миновав два квартала, толкнул неприметную дверь ресторанчика. Этот адрес мне дал Лей. Пройдя по залу, я подозвал администратора и, перекинувшись парой фраз, последовал за ним. Меня уже ждали.
Народу в закрытом зале собралось немного. Во главе стола сидел Лей. По правую руку от него — Макс Бохай, по левую — Ливэй. Чуть дальше устроился тот самый безымянный боец, который выжил в нашем налёте. Напротив устроился незнакомый мне лысый китаец в огромных очках с толстенными стёклами. Признаюсь — это меня весьма удивило. Полагаю, каждый здесь имел возможность привести своё тело в порядок. А лазерная хирургия, не в пример био-протезам или имплантам оптики, стоила совсем недорого — но по каким-то своим причинам этот человек предпочитал носить архаичное приспособление.
Я кивнул собравшимся и устроился на ближайшем стуле.
Через пару минут к нам присоединились два молодых метиса с примесью японской крови — их я видел и на похоронах. Одетые в строгие костюмы, они расположились чуть поодаль от остальных, и было заметно, что ребята слегка нервничают.
Сразу после этого в зал вошли трое официантов с подносами. Они расставили перед нами чашки и чайники, а затем, поклонившись, молча удалились. Охранник, стоявший на входе, закрыл за собой сдвижную дверь. Лей катнул на центр стола круглую глушилку, защищающую нас от прослушки, и лишь после этого поприветствовал присутствующих.
