2. März J. Landmächte und Seemächte. Berlin: Zentralverlag, 1928. 63 s.
3. Hennig R. Geopolitik. Die Lehre vom Staat als Lebewesen. Leipzig und Berlin: B.G. Teubner, 1931. viii, 396 s.
4. Mackinder H.J. Democratic Ideals and Reality; A Study in the Politics of Reconstruction. London: Constable and Company, ltd., 1919. 272 p.
5. Maull O. Politische Geographie. Berlin: Gebrüder Borntraeger, 1925. xiv, 742 s
6. Cole D.H. Imperial Military Geography; “General Characteristics of the Empire in Relation to Defence”. 4d ed. London: S. Praed & Co., Ltd., 1926. viii, 398 p.
7. Brunhes J., Vallaux C. La géographie de l‘histoire, géographie de la paix et de la guerre sur terre et sur mer. Paris: F. Alcan, 1921. 716 p.
Николас СпикмэнПолитическая карта Евразии
Схема Маккиндера
Любой подход к осмыслению геополитических отношений между государствами восточного полушария должен принять во внимание тот факт, что вся земная поверхность сегодня стала единым полем игры политических сил. Теперь мир в целом хорошо известен в географическом отношении, и изменение расстановки сил в одном из регионов должно оказать воздействие на баланс сил в других. Развитие военно-морской мощи наделило государства Западной Европы политическим могуществом в плане доступа к берегам самых отдаленных континентов. Соотношение сил на одном из континентов неизбежно отражается на распределении сил на других, и внешняя политика любого государства может оказаться под воздействием событий, происходящих во всем мире. Ключевым обстоятельством, положившим начало современной эпохе мировой политики, явилось развитие океанического судоходства и открытие морских путей в Индию и Америку. Мобильность на море стала основой для геополитической структуры нового типа — империи, обладающей заморскими территориями.
Ранее история демонстрировала нам образцы великого сухопутного могущества, основанного на контроле над сопредельными континентальными массами, — такие как Римская, Китайская и Российская империи. Теперь же море превратилось в важнейшую коммуникационную артерию и в нашем распоряжении оказались новая структура великого могущества и огромные пространства. Британская, Французская и Японская империи и морская мощь Соединенных Штатов внесли свой вклад в развитие современного мира, который стал единым пространством взаимодействия политических сил. Это морское могущество дало возможность воспринимать евразийский континент как единое целое, и это морское могущество определяет взаимоотношения между Старым и Новым Светом.
Данное важное изменение в структуре военной мощи первым распознал и всесторонне проанализировал Альфред Тайер Мэхен в 1890 г. в своей книге «Влияние морской силы на историю, 1660–1783». Однако впервые взаимоотношения между сухопутным и морским могуществом в подлинно глобальном масштабе подробно исследовал британский географ сэр Хэлфорд Маккиндер в 1904 г. В качестве основного инструмента для своего анализа он использовал карту, в центре которой находилась Сибирь, а Европа рассматривалась не в качестве мирового центра, а в качестве одного из многих полуостровов континентального массива Евразии. Западный мир столкнулся с новой картиной земной поверхности, которая отодвинула в тень его сосредоточенность на Европе как на центре вселенной. В своей широко известной работе «Демократические идеалы и реальность», опубликованной в 1919 г., Маккиндер вновь обратился к глобальному видению мировой политики и представил более детальный анализ евразийского континента.
Сегодня воспринимать мир как единое целое тем более необходимо, поскольку он теперь связан не только морским, но и воздушным сообщением. Наше внимание к позиции западного полушария уже заставило нас исказить действительное положение вещей в Старом Свете, поскольку мы сконцентрировали свое внимание на Соединенных Штатах и разделили евразийский континент на два региона, Европу и Дальний Восток, чтобы рассмотреть их силу по отношению к нашей собственной стране. Но чтобы отчетливо увидеть полную картину этих двух регионов во взаимоотношениях друг с другом, будет лучше вернуться к схеме Маккиндера, в центре которой находится Сибирь, и подробно рассмотреть различные концепции, которые он выдвигал применительно к геополитическим отношениям на континенте.
Анализ Маккиндера начинается с идеи хартленда. Обширное пространство Сибири рассматривалось как единое целое с точки зрения внутреннего речного стока и выхода к морю. Эту огромную территорию можно считать единым целым, потому что все ее реки впадают в Северный Ледовитый океан или изолированные воды Каспийского и Аральского морей и ни одна из ее частей не соприкасается с открытым океаном в каком-либо месте. Кочевые племена, всегда населявшие этот регион, периодически пытались выйти к морю и, следовательно, оказывали значительное военное давление на государства, которые в разные времена занимали прибрежную территорию. Данную прибрежную территорию Маккиндер называет внутренним полумесяцем и включает в ее границы все те континентальные государства, которые имели прямой выход к морю и таким образом могли развивать как морскую, так и сухопутную мощь. За ее пределами располагаются острова и удаленные континенты внешнего полумесяца, при этом океаны окаймляют заморские континенты западного полушария.
С данной точки зрения непрерывность континентальных масс западного полушария оказывается разбитой, потому что карта, в центре которой располагается Сибирь, изображает атлантическое побережье континентов Северной и Южной Америки обращенным к Европе, тогда как их тихоокеанское побережье — обращенным к Дальнему Востоку. Когда Маккиндер впервые опубликовал свою карту в 1904 г., это было скорее пророчеством, чем истиной по отношениям к реалиям дня до тех пор, пока не было завершено строительство Панамского канала, которое полностью раскрыло силовой потенциал Соединенных Штатов в западной части Тихого океана. Однако сегодня у карты, в центре которой располагается евразийский континент, есть определенная обоснованность, потому что западное полушарие имеет жизненные интересы в обеих частях Старого Света — и в европейской и в дальневосточной.
Взаимоотношение сил в восточном полушарии Маккиндер определил с точки зрения соотношения между сухопутным могуществом хартленда и морской мощью Великобритании. Безопасность Британской империи зависела от сохранения баланса сил между морской и континентальной структурами мирового острова. Если одна из них получит превосходство, то она будет доминировать над всем континентом и осевой регион окажется под контролем единственной силы. Имея обширную континентальную массу в качестве базы, можно создать морскую мощь, которая окажется способной с легкостью нанести поражение Великобритании. Поэтому задача британской внешней политики состояла в том, чтобы предотвратить любую интеграцию сил на европейском континенте и, в частности, позаботиться о том, чтобы ничто не вело к действительному военному альянсу между Германией и Россией.
Данный анализ имеет весьма существенное обоснование с точки зрения рельефа континентальной массы Евразии. Как мы уже знаем, там располагается отчетливо выраженная центральная низменная равнина, которая окружена кольцом гор, почти непрерывно простирающимся от Скандинавии до Чукотского полуострова в Сибири и фактически перекрывающим доступ людей из внутренней области к океану. За пределами этого горного барьера находятся низменные прибрежные регионы Европы, Ближнего Востока, Индии и Китая. К сожалению, карта, которую использует Маккиндер, не отражает ни одну из этих особенностей рельефа, которые на самом деле составляют основу его концепции. Если нет возможности непосредственно обратиться к его тексту, то будет не так просто понять смысл употребляемой им терминологии.
