Следует, однако, отметить, что внутренние пути сообщения функционируют с точки зрения двух опорных пунктов, а не одного. Отношения между центром и окружностью могут легко измениться, если точка, располагающаяся на окружности, в свою очередь, станет центром другого коммуникационного пространства. Таким образом, стратегическое преимущество местоположения хартленда по отношению к Британской империи приобретает смысл только тогда, когда военная сила, которая может быть применена в границах Индии, берет свое начало в Великобритании. В тот момент, когда оборона данных границ либо границ Персии или Китая станет опираться на развитой по местным меркам военный потенциал, изменится вся концепция внутренних и внешних линий связи. Установка на то, что Индия и Китай должны быть защищены британской морской мощью, перестанет отвечать истине, когда результатом индустриального развития этих стран станет их собственная военная сила. В том случае, если силовой потенциал центрально-азиатских районов России не окажется достаточно большим, чтобы уравновесить потенциал регионов римленда, советская мощь будет пребывать в своем прежнем состоянии западнее Уральских гор и не станет оказывать непреодолимое давление на прибрежные территории, расположенные на востоке, юге и юго-западе.
Римленд
Согласно концепции Маккиндера, внутренний полумесяц прибрежных территорий, окружающих хартленд, состоит из трех сегментов: побережье Европы, пустынные земли арабского Среднего Востока и муссонные страны Азии. Первые два региона четко определяются как географические пространства, однако третий из них представляется единым целым только с особой исторической точки зрения, сложившейся в Великобритании. Муссонные страны Азии выглядят как целостный регион в представлениях моряков. Такому восприятию способствуют сходные климатические условия и беспрепятственный доступ к данной территории с позиций морской силы. Эта территория также хорошо защищена от хартленда вереницей барьеров — от Гималаев и Тибета до обширной пустынной и гористой местности Синьцзяна и Монголии. Однако эти горы не превращают находящиеся за ними муссонные территории в единое целое. Горные хребты Бирмы и Индокитая простираются до моря и создают серьезное препятствие для контактов между двумя большими странами. Тот факт, что буддизм пришел из Индии в Китай через Синьцзян и Таиланд, указывает на сложности в поддержании прямых связей между ними. На протяжении всей своей истории эти два центра восточной цивилизации оставались достаточно изолированными друг от друга, и их исключительные контакты носили только культурный и интеллектуальный характер.
В таком случае Индия и побережье Индийского океана попадают в иную геополитическую категорию по отношению к Китаю, и поэтому едва ли будет правильным объединять их под общим названием муссонных стран Азии. Будущее, вероятно, покажет, что могущество этих регионов будет проявляться в двух отдельных частях, сообщающихся между собой лишь через узкую часть Индокитайского полуострова посредством сухопутных или воздушных сил и через Сингапур с точки зрения использования военно-морских сил. Если это так, то азиатское Средиземноморье будет сохранять свою значительную роль в политической стратегии независимого мира Азии в той же мере, в какой оно имело жизненно важное значение в эпоху окружения западной морской силой.
Римленд континентальной массы Евразии следует рассматривать как промежуточный регион, поскольку он расположен между хартлендом и окраинными морями. Он выполняет функцию обширной буферной зоны конфликта между морской и сухопутной силами. Обращая свое внимание на оба направления, он должен действовать подобно амфибии и быть способным защитить себя и на суше, и на море. В прошлом он был вынужден бороться и с сухопутным могуществом хартленда, и с морской мощью оффшорных островов — Великобритании и Японии. И этой двойственной природой обусловлены проблемы его безопасности.
Оффшорные континенты
Юго-восточные и юго-западные берега Старого Света омываются двумя средиземными морями, за которыми располагаются континенты Австралия и Африка. Положение этих двух оффшорных континентов во многом определяется государством, контролирующим европейское и азиатское средиземные моря. Маккиндер в своем анализе определяет огромную пустыню в Африке как континентальную область, недоступную для морской силы, и поэтому называет ее южным хартлендом, сравнимым с северным. Данная концепция, по-видимому, имеет некоторое значение в понимании политической истории Африки до проникновения на этот континент европейцев. Она также имела и определенную обоснованность с точки зрения британско-российского противостояния, пока путь вокруг Старого Света проходил через мыс Доброй Надежды.
После завершения строительства Суэцкого канала такая интерпретация потеряла всякую практическую значимость. Использовать понятие, обозначающее, что область является недоступной для морской силы, не имеет смысла, когда данная область была на деле преобразована как раз для проникновения морской силы. Необходимо также запомнить, что, несмотря ни на какое географическое сходство, которое можно было бы усмотреть в обоих регионах, южный хартленд отличается от северного хартленда в одном ключевом и фундаментальном отношении. У него нет ни собственного политического могущества, ни собственного силового потенциала. Он не является и никогда не был опорой для внешнего давления в сторону полумесяца. Поэтому он не должен присутствовать в общей глобальной картине каким-либо образом по аналогии с северным хартлендом.
Значение обоих оффшорных континентов в мировой политике ограничивается климатическими условиями, которые ставят пределы развитию их производственного потенциала и, как следствие, их силового потенциала. Наибольшая часть территории Африки лежит в тропической зоне и является либо весьма засушливой, либо очень влажной. В любом случае континент, за исключением своей самой южной оконечности, не содержит ресурсов, необходимых для создания политических образований, способных оказывать существенное влияние на остальной мир. Таким же образом пустынные регионы Австралии настолько обширны, что оставшаяся территория не имеет ни соответствующего размера, ни ресурсов, необходимых для формирования могущества мирового значения.
Динамическая модель евразийской политики
Общую картину политических действий на Евразийском континенте Маккиндер определил с позиций давления кочевых народов хартленда вовне на страны римленда. Когда кочевников, странствовавших по степям центральной континентальной низменности, сменила организованная сила Российского государства, сохранилась та же самая картина. Империя стремилась получить выход к морю и обнаружила, что в XIX в. ей заблокировала путь британская морская мощь, распространившая свое влияние по всему побережью Евразии. Положение Британской империи основывалось на окружении евразийской континентальной массы со стороны моря, которое обеспечивалось за счет преобладания силы военного флота на всем протяжении окружного морского пути. Данному положению могло угрожать появление конкурирующей морской силы в прибрежных районах континента или выход на побережье сухопутной мощи России.
