— Хорошо, — сказал Дрейк, быстро взглянув на Мейсона, — все
держи под контролем. Ты где сейчас?
— Прямо в суде.
— И что там творится?
— О, обычная бодяга. Судья смотрит через очки на Минерву и
читает ей нотацию. Он наложил на нее по пятьсот долларов штрафа по каждому из
двух обвинений, то есть в сумме это тысяча долларов, а теперь раздраженно
втолковывает ей, что для него все еще остается под вопросом, а не присудить ли
ее за все милые шалости к тюремному заключению, и что он, мол, в конце концов
решил все-таки этого не делать, потому что от обвиняемой не будет никакого
проку. Вот сейчас, несмотря на страстные просьбы защитников, въедливый старикан
отказал в условном освобождении и настоял на уплате штрафа. По его мнению, было
бы несправедливо предоставить ответчице условное освобождение от денежного
наказания.
— Отлично, — сказал Дрейк, — продолжай работу и изучи девицу
как можно лучше.
— Приятель, я уже изучил ее! — воскликнул Нельсон.
— Ну хорошо, тогда продолжай. А она не заметила, что ты на
нее пялишься?
— Черт возьми, да в зале полным-полно народу, — фыркнул
Нельсон. — И все на нее пялятся.
— Ну ладно, продолжай, — сказал Дрейк.
— Хорошо. Ну, пока.
— До свидания.
Делла Стрит нажала кнопку, отключив телефон.
— А что знаешь ты? — спросил Дрейк, пытливо глядя на
Мейсона.
— Вероятно, меньше половины того, что следовало бы, —
задумчиво ответил Мейсон.
— Так что за история стоит за всем, Перри? — спросил Пол.
— Думаю, Минерве Минден нужна точная копия ее, девочка для
битья, — медленно сказал Мейсон.
— В том дорожном происшествии? — спросил Дрейк, и Мейсон
несколько рассеянно кивнул. — Что там было?
— Ну, ты, возможно, заметил, недавно в газете мелькнуло
странновато-заманчивое объявление, где предлагалось жалованье в тысячу долларов
в месяц женщине с определенными физическими данными: возраст, рост,
телосложение, вес. При совпадении всех параметров с заданными в объявлении
обещалась некая высокооплачиваемая работа.
— Нет, я его не заметил, — сказал Дрейк.
— А вот многие девушки заметили, — сказал Мейсон. — Впрочем,
претенденток подвергли весьма тщательному отбору. Нужна была максимально
похожая особа, способная носить одежду Минервы Минден и все, что будет
дублировать ее наряды. Девица-двойник должна была провести некоторое время,
прогуливаясь взад-вперед мимо места дорожного происшествия, где жил как минимум
один из его очевидцев и где, естественно, должно было произойти опознание…
— Не той особы?
— Да, не той особы, — сказал Мейсон. — И Минерва соскочила
бы с крючка. Если бы позднее выяснилось, что дамочка не та, все свидетели уже
совершили бы ложное опознание. И это значительно ослабило бы судебное
обвинение. Если же, с другой стороны, обвинение выдвигалось против двойника,
Минерва осталась бы чистой.
— Так для этого и нужен двойник? — недоверчиво спросил
Дрейк.
— Для одного из таких совпадений, Пол, — кивнул Мейсон. — По
всей видимости, какое-то детективное агентство подыскивало девушку с
необходимыми данными, которая в одежде Минервы Минден прогуливалась бы
туда-сюда перед кем-то из очевидцев того наезда, пока так или иначе не была бы
им опознана. Тогда были бы найдены другие очевидцы, и все они опознали бы
совсем не того человека.
— Ну, — ухмыльнулся Дрейк, — разве это не романтическое
правосудие, Перри, когда красотка помещает объявление в газете, чтобы
обезопасить себя от уголовного наказания, и, поступая так, заодно отхватит
наследство более чем в пятьдесят миллионов долларов? К чему же это все мы
придем?
— К тому, что лично мы сидим сейчас прямо на конце настоящей
золотой ветки, — сказал Мейсон. — Мы…
Снова зазвонил телефон. Делла Стрит, сняв трубку, сказала:
«Алло» и, прикрыв микрофон ладонью, шепнула Перри Мейсону:
— Это Дорри Эмблер…
Сделав приглашающий жест, Мейсон сказал:
— Подключи ее к усилителю, Делла.
Спустя мгновение Делла Стрит кивнула ему, и Мейсон
дружелюбно вымолвил:
— Здравствуйте, мисс Эмблер.
— О, мистер Мейсон! — взволнованно воскликнула она. — Я
знаю, что не имею права просить об этом, но не могли бы вы приехать ко мне домой?
— А почему вы сами не явились сюда? — спросил Мейсон.
— Не могу.
— Отчего же?
— За мной следят. Меня здесь зажали в угол.
— Где это «здесь»?
— В меблированных комнатах Паркхэрста. Комната девятьсот
семь.
— И что же вас там зажало в угол?
— Там мужчины… какой-то мужчина в коридоре, он входит и
выходит из чуланчика для уборки, где разные щетки… А из окна квартиры я вижу
свой автомобиль, где я его припарковала, и с него не сводит глаз другой
мужчина.
— Хорошо, — сказал Мейсон, — это означает, что полиция
определила ваше местонахождение и вскоре вас заберут по обвинению в дорожном
происшествии.
— В дорожном происшествии? — ошеломленно переспросила она.
— Да, именно так. Ведь оно-то и случилось шестого сентября.
— И вы хотите сказать, что это именно то, к чему меня хотели
приспособить? — с негодованием воскликнула она. — Меня намерены принести в
жертву вместо этой страшно богатой бабы, которая…
— Спокойнее, спокойнее, — сказал Мейсон. — Это ведь телефон,
и мы не знаем, кто нас может подслушивать. А теперь внимание, мисс Эмблер: дело
выросло до уровня чрезвычайной важности. Я должен повидать вас и лучше бы прямо
сейчас…
— Но я не могу выйти. И я не в состоянии куда-то двигаться.
Я совершенно, просто до смерти перепугана.
— Эти люди — офицеры полиции, — сказал Мейсон. — Они не
собираются причинять вам вреда, но будут слоняться там, пока полностью не
убедятся, что вы уже проснулись и оделись. А после этого они захотят проникнуть
в квартиру и задать вам вопросы об управлении автомобилем и том происшествии,
которое случилось шестого сентября.
— Ну и что же я им скажу?
— В данный момент вообще ничего не говорите, — ответил
Мейсон. — Мы еще не свели воедино все наши доказательства, но собираем их.
Скажите им, что шестого сентября были дома, и больше ничего. А мы тем временем
примемся за работу. Где сейчас ваш автомобиль?
— Внизу.
— Вы сказали, что вам его видно?
