— Если ее вдруг обвинят в убийстве, — вставила Минерва.
— Ну так вас и обвинили в убийстве, — заметил Мейсон.
— Что ж, благодарю за лекцию, — сказала она. — Я постараюсь
быть паинькой после того, как выберусь отсюда. Во всяком случае, постараюсь
держать свое имя подальше от газет.
— Нет, по всей видимости, — покачал головой Мейсон, — вы
совсем не понимаете, что может произойти.
Вы отличный материал для печати. Тот факт, что вы
обвиняетесь в убийстве, поможет распродать побольше газет, а когда происходит
нечто такое, что помогает продавать газеты, это рекламируется и обыгрывается
вовсю.
— И даже сверх всякой меры, как, мне кажется, вы
подразумеваете.
— Да, именно так и подразумеваю, — ответил Мейсон. — Это и
помогает мне создать картину, которую я намерен представить общественности:
довольно скромная, но чрезмерно активная молодая женщина с широкой душой ведет
себя импульсивно, и ее порой неверно понимают. Но в глубине души она довольно
застенчивая.
— И вы хотели бы, чтобы с такой физиономией я предстала
перед публикой?
— Да.
— К черту все это, — решительно покачала она головой. — Я не
собираюсь как-то менять свою душу всего лишь затем, чтобы отбиться от обвинения
в убийстве.
Это уже ваше занятие, мистер Перри Мейсон. А я не застенчива
и не собираюсь натягивать на себя эту маску ради публичного увядания в прессе.
Мейсон вздохнул, взял свой портфель и двинулся к двери.
— Я боялся, что вы займете именно такую позицию, — сказал
он.
— Вот я ее и заняла, — ответила она. — И теперь вы это
знаете.
Глава 12
Судья Эверсон Флинт мельком взглянул на заместителя
окружного прокурора, сидевшего вместе с Гамильтоном Бюргером за прокурорским
столом для совещаний.
— Окончательное слово за общественным обвинением, — сказал
он.
— Мы пропускаем окончательное слово, — заявил заместитель.
Судья Флинт взглянул на стол защиты.
— Окончательное слово за защитой, мистер Мейсон, — сказал
он.
Мейсон встал с жестом признательности, который отчего-то
вдруг оказался столь же красноречивым, как тысячи слов.
Защита, — произнес он, — полностью удовлетворена присяжными.
— Прекрасно, — сказал судья Флинт, — теперь присяжные должны
быть приведены к присяге.
Заместитель окружного прокурора глумливо передразнил жест
Мейсона, широко поведя вперед левой рукой.
— Нет необходимости выступать на этот счет, — сказал он.
Улыбка Мейсона в направлении прокурорского стола погасла, в
его серых глазах зажегся огонь.
— Зачем же тогда браться за дело? — спросил он.
— Давайте все же возьмемся за дело, — сварливо откликнулся
судья Флинт, — и попытаемся обходиться без личностей, джентльмены. Присяжные
сейчас принесут присягу, чтобы начать изучение дела.
После клятвы присяжных Колтон Парма, заместитель окружного
прокурора, по кивку окружного прокурора Гамильтона Бюргера, откашлявшись, начал
вступительное заявление:
— Это краткое вступительное заявление с позволения высокого
суда и вашего, леди и джентльмены, члены суда присяжных, — сказал он. — Мы
показываем, что обвиняемая по данному делу унаследовала состояние от Харпера
Миндена. Но у нее были опасения, что есть и еще родственники Харпера Миндена,
имеющие право на долю в наследстве. Речь идет о молодой женщине по имени Дорри
Эмблер, которая была дочерью сестры матери Минервы и, следовательно, двоюродной
сестрой Минервы…
Мать Дорри умерла незамужней, и предполагалось, что она не
оставила никакого потомства. Однако у обвиняемой, по ее собственному заявлению,
имелось добытое ею свидетельство, что Дорри Эмблер в самом деле была дочерью
сестры ее матери, рожденной вне брака, более того, кузины имели одного и того
же отца. Мы не собираемся вдаваться в аспекты нравственности этого семейства, а
просто излагаем факты так, как я имел честь сообщить вам, чтобы показать, как
угнетен ум обвиняемой.
Обвиняемая была в загородном клубе Монтроуза на танцевальном
вечере шестого сентября. Там подавались спиртные напитки, и обвиняемая выпила
несколько рюмок. Она поссорилась со своим провожатым и в приступе раздражения
решила оставить его, покинув клуб. Мы показываем, что обвиняемая избалованна,
импульсивна, а временами чрезвычайно самонадеянна. На автостоянке она отыскала
автомобиль, в нем кто-то оставил ключи, и был включен мотор. «Кадиллак» с
номерным знаком YXY—694 был украден у его владельца в Сан-Франциско, хотя
обвиняемая и не знала в то время об этом. Она прыгнула в беспризорный
автомобиль и укатила, явно направляясь домой.
На перекрестке Западной улицы и Голливудского бульвара она
проехала под запретительный сигнал светофора, сбила пешехода, в течение
какого-то мгновения даже колебалась, выскочила из машины, кинулась было к
раненому пешеходу, потом передумала, забралась в машину и быстро умчалась
прочь.
Теперь мне хотелось бы подчеркнуть, леди и джентльмены,
члены суда присяжных, что всякое свидетельство, имеющее целью как-то подчеркнуть
непредсказуемый, сумасбродный характер обвиняемой (например, бегство с места
наезда или любое иное нарушение закона), представлено единственно с целью
показать предпосылки данного дела и побуждения обвиняемой. Мы показываем, что
обвиняемая состряпала великолепный план освобождения от ответственности. Она
наняла частных детективов и поместила объявление в газете, предлагая работу
молодой женщине, которая отвечает определенным физическим характеристикам, при
этом проинструктировала лиц, проводивших отбор претенденток, чтобы они
подыскали ее максимально близкого физического двойника.
Дорри Эмблер отозвалась на объявление. Как только лицо,
отвечавшее за отбор претенденток, увидело ее, стало очевидно, что Дорри Эмблер
обладает поразительным сходством с обвиняемой, сходством столь удивительным,
что оно совершенно ошеломило обвиняемую, поскольку ясно, что Дорри Эмблер
находилась в родстве с ней и являлась незаконнорожденной дочерью сестры ее
матери. Мы показываем, что план, задуманный обвиняемой, заключался в том, чтобы
Дорри Эмблер прогуливалась в непосредственной близости от свидетелей, которые
видели обвиняемую в момент того происшествия с наездом и бегством. Обвиняемая
надеялась, что Дорри Эмблер будет опознана. И как только свидетели сделали бы
это ошибочное опознание, обвиняемая оказалась бы чиста перед лицом правосудия.
Тем не менее, когда она воочию увидела, до какой степени
Дорри Эмблер похожа на нее саму, обвиняемая осознала, какого джинна выпустила
она из бутылки и какая лавина событий надвигается на нее, не подвластная ее
контролю.
