Мы не пререкаемся в таких случаях.
— Следовательно, вы никогда не звонили к ней домой или на
работу?
— Таковы были указания…
— …данные вам кем-то, кто, насколько вам известно, мог быть
Дорри Эмблер или любой другой женщиной?
— Возражаю против этого вопроса, как спорного и
противоречащего правилам перекрестного допроса, — поторопился Парма.
Возражение отклоняется, отрезал судья Флинт.
— Это был всего лишь чей-то голос в телефоне, — сказал
Комптон.
— И время от времени тот же самый голос в телефоне давал зам
инструкции, что делать дальше?
— Да.
— Голос приказывал, какие инструкции вы должны давать Дорри
Эмблер?
— Да.
— Вы никогда не встречались с обвиняемой до ее ареста?
— Нет.
— И никогда не вели с ней каких-либо разговоров по телефону?
— Нет.
— Вы никогда не звонили обвиняемой, чтобы узнать, поручала
ли она Генриетте Халл делать вам подобные предложения, и уж ни в коем случае не
звонили Генриетте Халл, так?
— Да, это так.
— У меня больше нет вопросов, — откинулся в кресле Мейсон.
— С позволения высокого суда, — торжественно сказал,
вставая, Гамильтон Бюргер, — следующий свидетель, несомненно, вызовет споры. Я
вызываю его отчасти вне всяких правил. Заявляю высокому суду, что намеренно не
приношу извинений за временное освобождение свидетеля из места заключения. Мы…
— Одну минуту, — вмешался Мейсон, поднимаясь, я намерен
представить это неправомочное действие на рассмотрение присяжных… Конечно,
сейчас не время спорить по этому поводу, не время извиняться за подаренную
какому-то уголовнику прогулку из тюрьмы, раз дело идет о высших интересах,
интересах правосудия…
— Спокойно, джентльмены, спокойно, — засуетился судья Флинт.
— Призываю обе стороны не переходить на личности, да здесь и нет необходимости
в каких-либо аргументах. Мистер Бюргер, если у вас есть дополнительный
свидетель, вызовите его.
— Очень хорошо, — сказал Бюргер, поворачиваясь и улыбаясь
присяжным, поскольку успел донести до них мысль, которую хотел сообщить им. —
Вызовите Джаспера Данливи.
Джаспер Данливи оказался довольно стройным молодым человеком
лет тридцати с небольшим, который, как ни странно, ухитрился, однако,
произвести самое неблагоприятное впечатление за то время, пока он подходил,
поднимал руку, принимая присягу, и усаживался в кресло для свидетелей.
— Итак, — начал Гамильтон Бюргер, — ваше имя Джаспер
Данливи. — Где вы проживаете, мистер Данливи?
— В окружной тюрьме.
— Вы находитесь там в заключении?
— Да.
— Вас обвиняют в каком-то преступлении?
— Да.
— Вы знаете обвиняемую?
— Да, сэр.
— Когда вы впервые встретились с обвиняемой?
— Примерно одиннадцатого сентября.
— Вы знали Дорри Эмблер при жизни?
Так, одну минуту, — живо запротестовал судья Флинт, — я уже
выносил постановление по этому вопросу. Слова «при жизни» неуместны. Присяжным
дается указание не обращать внимания на эту часть вопроса. Итак, мистер
Данливи, вопрос таков: знали ли вы Дорри Эмблер?
— Да, сэр.
— Как вы познакомились с Дорри Эмблер?
— Это длинная история.
— Вы отвечайте, пожалуйста, на вопросы. Не имеет значения,
сколько времени это займет. Нам всем, да и вам в первую очередь, абсолютно
некуда торопиться… Следите, чтобы ваши ответы точно соответствовали вопросу, и
расскажите, как познакомились с ней.
— Она украла мой автомобиль для побега.
Большинство зрителей, находившихся в зале, от изумления
разинули рты. Присяжные вдруг разом подались вперед в своих креслах.
— Не могли бы вы повторить ответ? — сказал Гамильтон Бюргер.
— Она украла мой автомобиль для побега.
— А что за автомобиль у вас был для побега?
— «Кадиллак» с номерным знаком YXY—694.
— Что, это был ваш личный автомобиль для побега?
— Мы с приятелем собирались использовать его для побега.
Само собой, у нас нет документов на этот автомобиль, сэр…
— Где же вы его раздобыли?
— Мы украли его в Сан-Франциско.
— А кто такой ваш приятель, о котором вы упомянули?
— Один мужичок по имени Барлоу Дэлтон.
— Стало быть, говорите, что это автомобиль для побега?
— Да, сэр.
— А где он был, когда его у вас украли?
— Стоял у загородного клуба Монтроуза.
— А почему, собственно, вы назвали его автомобилем для
побега?
— Потому что только мы с приятелем обмозговали планчик, как
пробраться в женский гардероб, набрать меховых пальто, кошельков, всего
ценного, что там есть, потом удрать, и тут…
— Что же произошло?
— И тут какая-то женщина украла нашу машину.
— Вы можете пояснить это?
— Эта женщина была на танцевальном вечере. Она сильно
напилась. Она что-то не поделила со своим спутником, ушла от него, прыгнула в
нашу машину для побега, стоявшую там с включенным мотором, и укатила прочь.
— И что же вы делали после этого?
— Ну, нам оставалось только одно. Нам пришлось отыскать нашу
машину.
— Почему?
— Потому что мы оставили десять тысяч долларов наличными в
отсеке для сигарет и перчаток.
— А откуда взялись эти деньги?
— Мы ограбили отделение банка в Санта-Марии и взяли примерно
восемнадцать тысяч баксов. Десять тысяч завернули и положили в машине в отсек
для сигарет и перчаток, а остальные поделили и держали при себе, по три-четыре
тысячи долларов у каждого.
— Это были украденные деньги?
— Ну, естественно.
— А как насчет денег, положенных, как вы выражаетесь, в
отсек для сигарет и перчаток?
— Они все были в банкнотах по сотне долларов. Другие деньги,
что остались при нас, были в более мелких купюрах: двадцатки, десятки,
несколько купюр по пятьдесят… Но десять тысяч было в стодолларовых бумажках, и
мы решили, что эти деньги опасные.
