Глава 16
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в кабинете адвоката.
— Когда вы поняли, что не было никаких двух женщин? —
допытывалась Делла Стрит.
— Когда Минерва Минден обнажила живот, на котором не было
никакого шрама, — ответил Мейсон, уютно устраиваясь в кресле.
— Я что-то не понимаю… — сказала Делла Стрит, быстро
взглянув на Пола Дрейка.
— Когда я спросил Минерву, нет ли у нее шрама от операции аппендицита,
она сразу же показала ту именно точку, где у Дорри был такой шрам. Вопрос
возник стихийно, застал ее врасплох, вряд ли она читала специальную медицинскую
литературу о месторасположении такого шрама, и откуда же, спрашивается, эта
мгновенная реакция: совершенно безошибочно навскидку демонстрировать нужное
место? Другое дело, если вы уже прошли через операцию, — вы знаете, где именно
это все располагается. В противном случае вы ничего не знаете, если только вы
не врач, не медсестра и не усердный читатель медицинской газеты.
— Теперь понимаю, — кивнула Делла Стрит, — но что за шрам,
который она показывала, впервые придя к нам?
— Окрашенная прозрачная ленточка и коллодиевый клей, —
ответил Мейсон. — Помнишь ее застенчивость?
Она забралась в угол, подальше от света, на миг обнажилась,
потом застеснялась, принялась поспешно одеваться… Она же никому из нас не дала
по-настоящему рассмотреть. Окрашенная ленточка и коллодиевый клей на расстоянии
могут выглядеть почти как безупречный хирургический шрам.
— Но почему же, черт возьми, ты раньше не поставил суд в
известность о том, что узнал? — спросил Дрейк.
— Потому что, если бы я это сделал, — сказал Мейсон, —
Минерву Минден обвинили бы в убийстве Марвина Биллингса. Там Джаспер Данливи
только и ждал повода заявить, что независимо от его лжесвидетельства Минерва
Минден и в самом деле убила Марвина Биллингса. Вспомните, что и Флосси Хендон
убита из револьвера Минервы… Мне пришлось умело тасовать факты именно так,
чтобы финал прошел в столь драматической манере, что Джасперу все время
приходилось отступать.
— Но теперь окружной прокурор возбудит иск против Минервы по
обвинению в наезде и бегстве с места происшествия, — сказал Дрейк, — так что я
не уверен, что ты выиграл это дело.
— Он не будет возбуждать иска против нее, — сказал Мейсон.
— Почему ты считаешь, что не будет?
— Потому что, — сказал Мейсон с ухмылкой, — она вот-вот
добровольно предстанет перед тем судьей, который дал ей испытательный срок за
прежние шалости с правилами дорожного движения. И она осознает свою вину и
получит по заслугам.
— Так она еще что-то получит? — протянула Делла. — Я думала,
она уже достаточно наказана суровым испытанием, через которое прошла.
— Там нечто такое, — сказал Мейсон, — о чем нам нет ни
малейшей нужды беспокоиться. Это уж дело того судьи. Он может продлить
испытательный срок по обвинению, а может аннулировать испытательный срок и
отправить ее в тюрьму… А мое личное предположение таково: судья решит, что
суровые испытания этой последней ее проделки привели к перерождению
сумасбродной наследницы Монтроуза в раскаивающуюся смиренную молодую девушку,
которая теперь осознает, что не может сталкивать величие закона со своим пылким
характером, своим богатством и своими стройными ножками в нейлоне…
— Вы хотите сказать, что он даст ей испытательный срок? —
спросила Делла Стрит.
— Думаю, это вполне возможно, — сказал Мейсон. — Он,
разумеется, аннулирует ее водительские права на длительный срок и распорядится,
чтобы она выплатила щедрую компенсацию жертве наезда. Не забывайте, что в
некоторых грехах она пыталась мне сознаться, но я не дал ей вымолвить ни слова.
Мне пришлось так поступить.
— А почему? — спросил Дрейк.
— Потому что я официальное должностное лицо в суде, — сказал
Мейсон. — Я не хотел, чтобы она сознавалась в наезде и бегстве с места
происшествия, пока не обеспечу ее освобождения от обвинения в убийстве. Я не
хотел слышать из ее уст никаких бесповоротных признаний, пока обвинение в
убийстве не будет снято.
— Но почему же она с такой тщательно продуманной
предосторожностью дурачила нас? — спросила Делла Стрит. — К чему эта стрельба
холостыми патронами в аэропорту?
— Потому что она нашла в отсеке автомобиля десять тысяч
долларов, — сказал Мейсон, — узнала, что «кадиллак» угнан грабителями, вот ей и
пришлось дать мнимой Дорри Эмблер растаять в зыбком воздухе, чтобы сбросить
бандитов со своей собственной шеи. Вот потому она и поместила то объявление в
газету, потом сама на него и откликнулась, одурачила детективную фирму, а потом
позвонила мне из суда, едва судебное слушание закончилось, что она в своей
квартире, неизвестные держат ее под наблюдением и чтобы мы немедленно приехали
к ней… А потом Минерва повесила трубку.
Вы ведь помните, детектив Дрейка докладывал, что она зашла в
телефонную будку сразу же после окончания слушания дела. Вот тогда-то она и
решила дать Дорри исчезнуть, оставив меня в очень сильном беспокойстве по
поводу исчезновения. Это был отличный план, он мог сработать именно так, как
Минерва замыслила. Случилось, однако, что, когда она мне звонила, угонщики
светлого «кадиллака» воспользовались жильем на нижнем этаже и уже были в ее
квартире, отыскивая там десять тысяч долларов. Тот детектив накрыл их и был
застрелен Джаспером Данливи.
— А ведь могло бы случиться, — сказала, поежившись, Делла, —
что вам не удался бы драматический финал, когда Джаспер Данливи теряет голову и
пробует бежать, — что бы тогда произошло? Господи, ведь тогда Минерву Минден
могли бы обвинить в ее же собственном убийстве! — Она мгновение подумала и
спросила: — А откуда же Джаспер мог узнать все эти факты, шеф?
— А он узнал факты уже позднее, — засмеялся Мейсон. — Наш
разговор с Трэггом в комнате, которая прослушивалась, с последующей шумихой в
газетах — и ему дана чудная возможность представить свою басню полиции и
Гамильтону Бюргеру. Джаспер — парень хитрый. Ему безумно хотелось получить
освобождение, и, конечно же, это он нашел принадлежавший Минерве револьвер
тридцать восьмого калибра в той квартире у Паркхэрста. Могу побиться об заклад,
что полицейский допрос дал массу дополнительных сведений для его стряпни…
Полиции, естественно, очень уж хотелось распутать клубок, а Джаспер,
арендовавший квартиру восемьсот пять и наблюдавший девушку из девятьсот седьмой
квартиры, знал бездну деталей, которыми щедро пользовался, чтобы сделать свою
басню убедительной. Поскольку мой старинный друг Гамильтон Бюргер очень уж
горел желанием навесить что-нибудь на меня и вынести обвинительный приговор
моей клиентке, Джаспер Данливи был принесен в жертву.
Да, вот еще… Минерва Минден поведала мне, как выскочила
тогда на улицу, на автостоянку. Служитель заподозрил, что она нетрезва, и
попросил ее показать водительские права. Она и показала ему единственные права,
которые были на имя Дорри Эмблер. Служитель автостоянки запомнил ее данные и
сказал Джасперу Данливи фамилию женщины, угнавшей автомобиль. Но Джаспер,
конечно, не осмелился сообщить об этом полиции, потому что тогда разрушилась бы
вся басня, которую он перед ними так старательно исполнил. Потому он и свидетельствовал
тогда на суде, что отыскал этот автомобиль через связи в преступном мире.
