— Можете не вставать. Это неформальный разговор, — сказал Константин.
— Ясно, — кивнул я и откинулся на подушку. В теле всё ещё была неприятная слабость.
— Кто вы, Сергей? — мягко спросил генерал.
Я ответил на долгий, пронзительный взгляд его зелёных глаз.
— Я кадет-кандидат центрального Управления разведки русского языкового сектора, — ответил я.
Взгляд генерала потеплел.
— Старший лейтенант, — произнёс он, — приказ подписан командующим сектора. Вы перескочили через звание. Да по-другому и быть не могло.
— Об этом мало кто будет знать, верно? — усмехнулся я.
— Знать почти никто не будет. Но многие будут догадываться. Мы принимаем меры, но распространение такой информации остановить очень сложно. Вера в чудо — одно из самых сильных человеческих чувств. Но есть и другой путь.
— Я… не понимаю, — произнёс я, изобразив растерянность.
— Конечно, — кивнул Константин, — для этого вы слишком мало знаете. Такую информацию не дают первогодкам. Но скоро вы всё узнаете. И вот, что я хочу вам предложить. С учётом всего продолжать службу в разведке вам будет крайне затруднительно.
Ещё один растерянный взгляд с моей стороны.
— Вы легенда теперь. Привыкайте. Боюсь, что это навсегда. Теперь от вас всегда будут ждать чего-то большего. Поймёте скоро, не буду тратить время на объяснения. Насчёт моего предложения. Предлагаю вам линейную должность. Общевойсковую. Прямая дорога для дальнейшей карьеры. Уверен, ваши способности пригодятся нам на более высоком… уровне. После прохождения войскового ценза я рекомендую вас в Академию. У вас задатки высшего офицера.
Я задумался, немного сбитый с толку. Генерал хочет вывести меня из разведки? Но… зачем? Держать меня подальше? Отказаться от ответственности? Да. Вероятно, это оно. Какая бы движуха теперь не возникла вокруг моей нескромной личности — его это коснётся напрямую.
— В таких вещах не приказывают. Это выбор, — продолжал Константин, — так что подумайте. И вот ещё вам совет. Держитесь подальше от капелланов?
— Каких именно? — автоматически переспросил я.
— Любых, — ответил генерал, — совершенно любых. Увы.
С этими словами он кивнул и отошёл от моей койки.
— Поправляйтесь, — произнёс он прежде, чем выйти.
— Спасибо, — ответил я, обращаясь к закрытой двери.
До обеда меня больше не беспокоили. А потом пришёл санитар — старший сержант медицинской службы, судя по нашивкам. Он принёс назначенные лекарства и уточнил:
— Господин офицер, насчёт обеда. Вы сможете пройти в столовую? Она на этом этаже. Доктор говорит, что противопоказаний нет.
— Конечно, — кивнул я, — если найдётся какая-то одежда.
Его голос показался мне знакомым. Я посмотрел на вошедшего внимательнее.
— Тут, в шкафу, комплект для госпиталя, — продолжал говорить сержант, но я едва улавливал сказанное им, — а ниже — одобренная Управлением форма.
Я узнал его. Да, теперь у парня была другая причёска, без той идиотской пародии на оседлец. Но это, без сомнения, был он.
— Женька… — выдохнул я.
— Да, верно, — улыбнулся санитар, — а вас Сергей зовут. Про меня ночные рассказали, да?
— Что?.. а, да. Наверное.
— Очень приятно познакомиться, — он протянул крепкую, мозолистую ладонь, которую я привычно пожал.
— Взаимно.
— Так что насчёт обеда? — уточнил Женя, и добавил, смущенно опустив взгляд: — ребята обрадуются…
— Конечно, — ответил я, — да, я подойду сам.
Мы познакомились, когда я ещё учился в школе. Тогда в Лужниках, на новой, реконструированной площадке проводился этап чемпионата мира по воркауту. Женька участвовал. И, надо сказать, очень достойно — занял второе место в индивидуальном фристайле. Я тогда вообще остался без призовых мест.
Его выступление так меня впечатлило, что после соревнований я решил подойти, уточнить пару технических моментов. Так и познакомились.
Он тогда впервые был в Москве. Я показал город; провёл большую экскурсию по самым интересным, на мой взгляд, местам. Женьке понравилось очень. Мы как-то неожиданно сошлись. Слишком много было общих тем для общения, наверное. И характер мне его понравился: спокойный, рассудительный, покладистый…
Я к нему в Киев ездил, несколько раз даже. Он тоже водил меня по разным местам. Особенно мне понравилась площадка для воркаута, где-то на берегу Днепра. Да, само оборудование было староватым, кажется, чуть ли не с советских времён. Но за ним ухаживали. Даже красили регулярно, по местному обычаю, жёлто-синей краской.
Площадка была огромной. Но это место было интересно не столько крашеными железками, сколько народом. Тут был дед, лет семидесяти, лихо крутивший динамические элементы. Грудастые девчонки, способные легко и изящно сделать выход на две. Со стороны это выглядело как вопиющее нарушение законов физики. И сама атмосфера — абсолютная открытость, доброжелательность, готовность принять любого… Там было здорово.
После четырнадцатого года мы не перестали общаться. Хотя, конечно, встречались и разговаривали куда реже. Я поступил в военное. Уже в то время у нас такие контакты не поощрялись.
Женька выучился на юриста. Работал в какой-то крутой фирме, связанной с правительством. Я надеялся, что у него были все возможности выехать из страны, переждать тяжелое время. Он никогда никакого интереса не проявлял к военной карьере, и вообще, кажется, был пацифистом.
А потом я узнал его голос, в радиоперехвате. Подразделение теробороны, которое держало оборону, говорило со своими артиллеристами. Наши ребята из психборьбы вклинились. Действовали грамотно: никаких лозунгов или угроз. Простое, человеческое общение. Дали реальный расклад — там скрывать было нечего. Положение тербата было безнадёжным. Предлагали сдаваться.
Очень часто такие переговоры заканчивались десятиэтажным матом, от которого даже у бывалых вояк уши сворачивались в трубочку и задвигались внутрь черепа. Но не в этот раз.
— Ты сам бы сдался? — Женькин голос звучал странно: привычная весёлость сочеталась с чёрной тоской. Приём был достаточно хорошим, чтобы расслышать такие детали. Их позиции были совсем рядом.
— Да кто ж его знает, — вздохнул наш ПсОшник, — и никто не знает — пока не окажется в такой ситуации.
— Ну вот, про нас я знаю.
— Это не обязательно говорить в эфире. Просто обдумайте всё.
Я нажал на кнопку передачи. Вдохнул воздуха. Но через секунду выдохнул. Отпустил кнопку.
— …посмотрим ещё, кто кого, — я застал окончание Женькиной фразы.
Не знаю точно, изменило бы что-то моё вмешательство или нет. Возможно, в той ситуации моего голоса не хватило, чтобы Женька принял решение выйти к нашим — если бы он знал, что там буду я. Это одна из тех мыслей, которые я тщательно запираю на ключ в дальнем, тёмном чулане в моей голове. И сейчас она вырвалась на свободу, и мстила, мстила мне за нерешительность…
