Ладно, парень, хоть и дурак, но смерти он не заслужил и я, когда фон Шлангебург в очередной раз долбанул по моему щиту (а ведь он, похоже, тоже не собирается меня убивать!), треснул его рукояткой меча в лоб!
Силы у меня не те, что во времена службы в тяжелой пехоте, но кое-что осталось и, рыцарь фон Шлангебург, уже и так пострадавший от удара оземь, упал, выронив свой меч.
К нам уже бежали и слуги, и мои спутники. Убедившись, что мой соперник жив-здоров, но без сознания, я кивнул своим соратникам:
— Уезжаем отсюда!
Слуга господина рыцаря тут же метнулся ко мне:
— А мы? А имущество его милости? Его доспехи? Кони?
— Пусть у хозяина все останется, — отмахнулся я, вскакивая в седло. — А вы, раз должны перейти ко мне, теперь свободные люди. Идите куда хотите.
Написал — «вскакивая», словно я сделал это легко и просто. На самом-то деле я с трудом вставил ногу в стремя, и с усилием перенес тело в седло, до того вымотал меня этот молодой болван!
Надо было ехать быстрее, но мне было жаль гнедого, притомившегося не меньше меня, а иначе рыцарь фон Шлангебург, вместе со слугами, не догнал бы нас…
* * *
[1] Цит. с разрешения группы «МореЖдет» — см.: https://vk.com/morezhdet
[2] На всякий случай — носилками для сена называли две гладкие жерди, просовывавшиеся под низ копны. Подозреваю, что их используют и по сей день.
[3] Шланг — змея, бер — медведь (искаж. нем.)
Глава 24. Ты венок мой, плыви, плыви
Рыцарь оказался упрям, как семь ослов. Я ему дважды пытался объяснить, что он свободен от любой службы, что я не претендую на его ржавые доспехи (такой «разнобой» даже на стенку не повесить!), тем более, что и в старые времена никто не забирал латы у повергнутого соперника, ограничиваясь символическим выкупом — либо перчаткой, либо забралом. Но фон Шлангебург, считал, что долг чести следует выполнять от «альфы» до «омеги». И пока он не получит от меня «боевое задание», будет скромно ехать в хвосте кавалькады, вместе со слугами.
Вторым упрямцем в нашей компании оказался наследник престола. Юный герцог на осла не тянул — так, осленок, но все равно, все попытки его разговорить касательно бегства в Швабсонию, оказывались напрасными. Нет, мальчишка не отрицал, что целью было поступление в университет, но наотрез отказывался называть имена тех, кто еще замешан в этом деле. Например, какую роль сыграл капитан стражи, пославший убийц по нашу с магом голову?
Мне было любопытно, с какой целью капитан — Римус, кажется? — отправил бандитов? Одно дело, если начальник стражи хотел выслужиться перед будущим правителем или действовал по его поручению. А мог и сам проявить инициативу. Есть человек, брызжущий идеями, под которые «подпадает» наследник. Предположим, вокруг Силуда-младшего сложился некий кружок (клуб, орден — как вам угодно!) сторонников фон Белофа. Почему бы нет? Молодые реформаторы, жаждавшие перемен и, связывавшие их с молодым герцогом. Чем плох такой вариант? Римус пытается помешать вернуть принца, действуя во благо Силингии. А то, что став трупами, мы не сможем никого отыскать — это понятно.
Но мог быть и другой вариант. Предположим, капитан стражи действовал в интересах соперников герцога Силинга и вообще не хотел, чтобы Вилфрид вернулся обратно. Эту версию тоже не стоит сбрасывать со счета.
Стало быть, с капитаном дворцовой стражи следует поговорить. Но это буду не я. Мне, на старости лет (кокетничаю, да!) влезать в дворцовые тяжбы и интриг, совсем не с руки. Тем более, что при дворе Силуда я никто. Думаю, маг по возвращению этим сам и займется. Еще господину Габриэлю придется выяснять имя своего коллеги, что перевел принца через горы, а потом бросил парня одного, и без денег.
Мальчишка лишь громко пыхтел, не желая открывать его имя — поклялся, видите ли! И, то, что маг оказался предателем, его нисколько не волновало. Кажется, глупо, но я парня понимаю. Предательство — это не повод нарушить ранее данное слово. А воздействовать на наследника престола с помощью магии Габриэль не мог — неприлично, видите ли!
Неожиданно, мои размышления прервал сам господин маг.
— Как жаль, Артакс, что я не могу сделать вас немым! — заявил Габриэль, поравнявшись со мной.
— А что такое? — удивился я.
— Вы уже второй день талдычите одно и то же — ты, венок мой, плыви, плыви. Знаете, как мы от этого устали?
Маг, слегка откинувшись в седле, запел гнусавым голосом, передразнивая меня:
— Ты, венок мой, плыви, плыви —
до плакучей седой любви.
— Неужели я так противно пою? — огорчился я.
— Вы поете еще хуже!
— Иг-о! — поддержал его Гневко.
Предатель! Но гнедой врать не станет. Значит, я и ему надоел…
— Песня хорошая, но ее должна петь девушка, — пришел мне на помощь наследник престола. — А когда мужчина пытается петь женским голосом, получается не очень красиво.
— Ладно, постараюсь сдержаться, — вздохнул я.
— Чем это вы так озабочены? — поинтересовался господин Габриэль. — Своим призом? — кивнул маг в сторону фон Шлангебурга и его слуг.
— Это не мой приз, а Его Высочества, — фыркнул я. — Я сражался на турнире по его желанию, стало быть — рыцарь его. Забирайте его, вместе со слугами и делайте, что хотите. Я же даже рыцарю своего настоящего имени не называл.
Действительно, принимая вызов, я сказал слуге, что с господином фон Шлангебургом будет сражаться граф Юргенс. И чего вдруг мне захотелось назваться графом, да еще и Юргенсом, что, в общем-то, одно и тоже с Йоргеном? Жил я раньше простым наемником, и ничего.
Силинг — младший задумался. Определенно, рыцарь ему нравился. Сильный и настойчивый. И умом не слишком блещет. Именно то, что потребуется, когда он станет правителем. Да и сейчас пригодится.
Но как ему объяснить, что он станет служить в герцогстве, из которого невозможно вернуться? То есть, по здешним понятиям — из герцогства, которого нет?
— Можно пока ничего не объяснять, рассказать потом. А можно открыть правду — но он все равно не поверит. Мне начать разговор, или вы сами? — спросил я.
— Так ведь это вы сразили рыцаря, а не я, — усмехнулся Силуд-младший. — Вам его и на службу брать.
— Ну, господин герцог, где я найду для рыцаря поместье — ведь не могу же я оставить своего вассала без земли? У вас же наверняка отыщутся земли, не имеющие хозяина. Где-нибудь, на границе Силингии и Бутэна.
Я скромно умолчал, что на самом-то деле я мог бы приобрести не одно, а три-четыре поместья, чтобы отдать их своим рыцарям, которые, по моему приказу, будут выходить вместе со своим сюзереном — то есть, со мной, на войну. Другое дело, что я считал, что рыцарские отряды, до сих пор использующиеся в Силингии — это вчерашний день, а будущее принадлежит профессиональным солдатам, вроде меня. Но кто я такой, чтобы давать непрошенные советы будущему августейшему герцогу? Спросит — скажу.
