Марко кивает, и я задаюсь вопросом, не видел ли он тоже вспышку воспоминаний того дня.
Я внимательно изучаю безделушки, украшающие стены ресторана, как будто я могу найти подсказку о нашем прошлом, спрятанную в этом декоре.
– Думаешь, мы когда-нибудь приходили сюда вместе?
– Определенно, – говорит Марко, ухмыляясь. – Но готов поспорить, что в наше первое свидание я повел тебя в более красивое место, например, куда-нибудь за городом. Я бы точно хотел произвести на тебя впечатление.
Мои щеки снова горят, когда я пытаюсь представить, каково это – пойти на свидание с Марко. Может быть, я бы переживала по поводу того, что надеть. Может быть, он бы нервничал, возился с ручкой, когда пытался открыть для меня дверь машины. Может быть, наши руки бы соприкасались во время поездки, и где-то в течение самого вечера, возможно, был бы поцелуй.
Первый поцелуй.
И тут меня пронзила мысль, что первый поцелуй у меня, вероятно, был с Марко. И я никогда не смогу его вспомнить.
– Я бы хотел это все помнить, – говорит Марко, в его голосе слышится гнев.
– Я знаю. Я тоже.
Он смотрит на меня.
– Ладно, я должен тебе кое-что сказать.
– О нет. Я не знаю, смогу ли я вынести что-то еще прямо сейчас.
– Сегодня утром я ходил на шахты.
– Куда? – Я непроизвольно повышаю голос.
Марко шикает на меня, затем оглядывается вокруг, дабы убедиться, что никто не обращает на нас внимания.
– Почему ты не подождал меня?
План был такой: встретиться здесь, а потом вместе пойти на шахты. Как и большинство других мест в городе, шахты не работают в воскресенье, поэтому мы решили, что сможем осмотреть их при свете дня. Мы хотели проверить, не навеет ли это какие-нибудь воспоминания, а также надеялись отыскать подсказки, связанные с тем, чем они там занимаются.
– Я хотел убедиться, что там безопасно, прежде чем привезти тебя туда. Я планировал лишь быстренько проехать мимо.
Он пожимает плечами и кусает губу, избегая моего взгляда, и я задаюсь вопросом, может, он специально ждал, чтобы сказать мне об этом; может, как и я, он хотел сначала провести несколько минут вместе, как обычные подростки, где мы бы не говорили о шахтах и о том, что у нас отняли.
– Итак, что ты нашел? – На этот раз я говорю тихо.
Он качает головой.
– Ничего. У входа стоит охрана. Я даже не смог заехать внутрь. Не думаю, что у нас есть способ попасть внутрь незамеченными, если только опять не попытать удачу сегодня вечером. Или я могу попробовать пойти один, чтобы снова не подвергать тебя риску.
– Ни за что. Если кто и должен идти, так это я. У тебя, по крайней мере, есть воспоминания о том, что произошло той ночью. Если они поймают тебя, мы потеряем все.
– Нет, я не отпущу тебя одну, – говорит он, сжимая челюсть.
– Тогда, думаю, мы пойдем вместе. Я повторяю его решительный тон. При слове вместе у меня щемит в груди.
– Что такого они могут скрывать, что это так необходимо охранять в воскресенье?
Марко открывает рот, чтобы ответить, но тут раздается крик за одним из столиков.
Мужчина вскакивает из-за стола, с его брюк стекает коричневая жидкость.
– Да что с тобой такое? – кричит он, указывая на Мисси. Она склоняется над его столиком, в ее руке кофейник, и она льет жидкость в переполненную чашку. Жидкость скапливается на столе и капает на пол коричневым дымящимся водопадом. Глаза Мисси широко раскрыты, взгляд застыл. Ее рот открывается и закрывается, открывается и закрывается, но не произносит ни звука.
– Мисси! – кричит Пэтти, подбегая к ней. – Мисси, что ты делаешь?
Она хватает Мисси за руку, заставляя ее наконец перестать лить. Глаза Мисси словно ожили. Она переводит взгляд с кофейника на мужчину, потом обратно на Пэтти, брови нахмурены, словно она не может понять, что произошло.
– Мисси, – снова произносит Пэтти, на этот раз более мягко. – Ты в порядке? Что на тебя нашло?
Мисси прижимает кофейник к груди, руки дрожат.
– Кто такая Мисси? – спрашивает она, оглядывая комнату. – А ты кто? Где я?
По ее щеке скатывается слеза. Кофейник выскальзывает из ее рук и падает на пол. Осколки стекла разлетаются по ресторану.
Мы с Марко одновременно вскакиваем на ноги. Из кухни доносятся крики. Кто-то кричит, чтобы позвали на помощь.
Мисси садится на пол и начинает раскачиваться из стороны в сторону, с ее губ срывается слабый стон. Пэтти садится на корточки рядом с ней и шепчет ей что-то на ухо, в то время как остальной персонал бежит подметать разбитое стекло и вытирать со стола все еще капающий кофе.
Мое сердце замирает, а в голове крутятся мысли. Как будто она забыла, кто она такая, как будто ничего не помнит… о себе.
Но это все какая-то нелепица.
Мы с Марко смотрим друг на друга. Испуганно.
– Люси, – говорит он. – Как ты думаешь, Дом Воспоминаний может иметь к этому какое-то отношение? – Марко произносит это аккуратно, но от этого вопрос не перестает казаться пощечиной.
Я качаю головой.
– Нет. Стирание тяжелых воспоминаний работает не так. Мы забираем конкретные воспоминания – фрагменты из прошлого людей, от которых они хотят избавиться. Мы не отбираем у человека все его самосознание. Я даже не знаю, как такое возможно.
Я думаю обо всех сосудах, которые отцу пришлось бы заполнить, о том, сколько времени это заняло бы. Даже если бы он хотел стереть всю память человеку, это просто невозможно.
Марко касается моей руки, пальцы горячие.
– Люси…
– Нет! Говорю я тебе, даже если бы мой отец и мог сделать что-то подобное, он бы не стал. К тому же, зачем ему делать это с Мисси? Это все не укладывается в голове.
Пэтти усадила Мисси за один из столиков, прижала салфетку к тыльной стороне шеи. Рыдания стихли, но дыхание громкое и учащенное.
– Подожди-ка. Мисси, очевидно, пришла сегодня на работу, так? – спрашиваю я, идея обретает форму. – Она должно быть проснулась, оделась в свою форму, зная, что собирается в кондитерскую «Пай». Это означает, что мой отец просто не мог стереть все ее воспоминания, – иначе как бы она узнала, что должна сюда прийти? Видимо, произошло что-то другое.
Марко покусывает губу, размышляя.
– Если она работает на шахтах, то ей уже, вероятно, стирали память несколько раз. Именно это мой дядя сказал мистеру Льюису, когда тот пытался сопротивляться, что это уже случалось раньше.
– Значит, если Мисси тоже уже не раз стирали память, ты предполагаешь, что это может быть одной из побочных реакций?
– Возможно, – говорит Марко. – Может быть, если делать это слишком часто, то можно потерять не только стертые воспоминания.
