Я вздыхаю.
– Нет.
– Должно быть, он действительно сделал с тобой нечто ужасное, что ты решила забыть его таким способом.
– Это был не мой выбор. И не его.
Мануэла замедляется и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Что ты имеешь в виду? – В ее голосе слышится недоверие.
– Я мало знаю, но уверена, что я не выбрала бы стирание Марко из моей памяти.
– Так что, ты думаешь, кто-то другой заставил тебя сделать это?
– Отчасти, да. – Это максимально честный ответ сейчас.
– Как все запутано.
– Расскажи мне об этом. – Я вытираю пот, собравшийся на шее. – Когда ты видела Марко и меня вместе, мы казались… счастливыми?
– Думаю, да. – Она дергает за лямку своего рюкзака. – Хреново, что ты не можешь ничего вспомнить. Моя abuela не может ничего вспомнить. Из-за этого ей пришлось прекратить работу. Это довольно страшно на самом деле.
У меня засосало под ложечкой.
– Что ты имеешь в виду под «она ничего не помнит»? – Я вспоминаю женщину в выцветшем желтом кресле, безучастно смотрящую в телевизор.
Мануэла пожимает плечами, и ее подбородок слегка подрагивает. Мне приходит в голову, что, возможно, она не по своей воле оказалась сегодня днем дома. Возможно, она должна быть там, чтобы помогать своей бабушке.
– Я не хочу об этом говорить, – резко произносит она.
– Это произошло недавно?
– Я сказала, что не хочу об этом говорить. – Она усиленно крутит педали, поэтому теперь я вижу только ее розовый рюкзак, подпрыгивающий на спине. Я проглатываю остальные вопросы и ускоряюсь.
– Дом Марко находится прямо здесь.
Она показывает на грунтовую дорожку под уклоном, как будто я не знаю, где находится дом мэра. Все в городе знают этот дом. Возможно, в других городах он не считается особняком, но в Тамбл-Три это самый близкий пример, что у нас есть: с большой витиеватой верандой, ярко-белой решетчатой отделкой и большими окнами, выходящими на идеально ухоженный газон с извилистыми гравийными дорожками. На заднем дворе есть большой бассейн с фонтаном, похожим на скалистый водопад, и кто-то однажды сказал мне, что у них есть место для костра и дровяная печь, в которой мэр готовит пиццу. Неудивительно, что Виви и Марко живут с ним – я бы на их месте тоже хотела здесь жить.
Через несколько минут мы огибаем поворот, и перед нами вырисовывается двухэтажный дом.
Я замедляю скорость, когда мы приближаемся, затем останавливаюсь за кустарниками.
– Мне лучше остаться здесь, – говорю я ей. Она останавливается рядом и ставит свой велосипед рядом с моим. – Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел.
Я вижу, что она хочет снова спросить почему, но вместо этого просто одергивает свои шорты и тянет лямки рюкзака.
– Его машина здесь, – говорит она, указывая подбородком на «Юкон», припаркованный у задней части дома. – Что ты хочешь, чтобы я ему сказала?
– Спроси его, один ли он дома. И если да, дай мне знать, и я подойду к двери. – Я прикусываю губу и смотрю на дом. Я не вижу черный грузовой автомобиль мэра, но он может быть в гараже. – Если он дома не один, то спроси, все ли с ним в порядке, где он был и тому подобное. И спроси, что он помнит о той ночи на Миракл-Лейк. Но не упоминай мое имя. Особенно, если там будет мэр Ворман или его мама.
Мануэла хмурится, но кивает. Затем она поворачивается и направляется к дому Марко.
21
Я, пригнувшись, прячусь за растениями, наблюдая, как Мануэла подходит к дому. Она звонит в дверь, потом несколько раз стучит, руками прикрывая глаза, словно пытается заглянуть в маленькое окошко над дверью.
Никого нет дома.
Мое сердце замирает. Но тут дверь открывается, отбрасывая тень на маленькую фигурку Мануэлы.
Она сразу же вся напрягается. Одергивает шорты, натягивая их пониже, чтобы они перекрывали карманы, торчащие из необработанных краев. Я не вижу, с кем она разговаривает, но это явно не Марко.
Я рассматриваю окна. Если я узнаю, где находится комната Марко, то, может быть, смогу вернуться сюда сама, ночью.
В окне второго этажа над верандой замечаю какое-то движение. Шторы отодвинуты, в проеме виднеется неясная тень, но не могу разобрать, кому она принадлежит.
Через минуту ко мне направляется Мануэла. Я пытаюсь разобрать на ее лице признаки беспокойства, но она ничем не выдает себя. Я наклоняюсь еще ниже на случай, если тот, кто ответил, сейчас наблюдает.
– С ним все в порядке, – говорит она, когда оказывается в нескольких футах от меня.
– Ты с ним говорила?
– Нет, я говорила с его мамой. Она сказала, что он в порядке. Ну, не прямо в порядке. Она сказала, что он заболел. Думаю, он подхватил инфекцию, что ходит по городу, и ему, вероятно, станет лучше через несколько дней. Она сказала, что я смогу навестить его тогда, когда он не будет заразным.
– Виви ответила?
У меня засосало под ложечкой. Должно быть, Марко и есть то «дело», о котором она говорила. Марко был здоров, когда мы встретились в кондитерской. А теперь он вдруг заболел? Думаю, если бы он и правда заболел, то это не помешало бы ему встретиться со мной.
– Что? – говорит Мануэла, заметив выражение моего лица. Я качаю головой, оглядываясь в сторону дома.
Человек, который был с офицером Льюисом в кондитерской «Пэттис Пай», должно быть, он что-то сказал мэру. Или, может быть, Виви засомневалась, не зря ли она отпустила его в ту ночь на шахтах. В любом случае, если Марко болен, потому что ему стерли воспоминания, то он, вероятно, уже ничего не помнит о произошедшем за последние несколько дней: шахты, парковка у озера, инцидент с Мисси.
Я смотрю на свои ладони. Я все еще чувствую тепло его рук, переплетенных с моими, помню, как его теплая ладонь легко касается моей кожи. В моей груди разверзается пропасть.
Я больше не могу его забыть.
Каждая клеточка моего тела подсказывает, что это как-то связано со мной. С нами. Точно так же я знаю, что он не болен. Я не могу просто оставить его запертым в собственном доме, как заключенного. Я должна что-то сделать.
– Спальня Марко посередине? Шторы на среднем окне уже плотно закрыты. Кто бы там ни был, он ушел.
Мануэла кивает, на ее лице вопрос. Мне становится неловко, как будто я должна ей что-то объяснить. Но почему? Мы же не друзья. Мне практически пришлось вытаскивать ее из дома, чтобы она помогла мне.
– Мне пора возвращаться. – Я закидываю ногу на велосипед. – Спасибо тебе за помощь.
– И это все? Ты уходишь?
Я пожимаю плечами и смотрю на руль.
– Ты притащила меня сюда, выманив этой страшилкой о том, что Марко в беде, а теперь просто собираешься домой? – Она в гневе сжимает губы.
