– Даже не пытайся отрицать это. Я точно знаю, что вчера вечером, уходя домой, я включила сигнализацию. А сегодня утром, когда я пришла, она была так удачно отключена. Потрудитесь объяснить, как это произошло?
Черт. Я совсем забыл активировать сигнализацию.
Тут до меня доходит, что сигнализация никогда не предназначалась для того, чтобы кто-то не забрался в дом, а скорее для того, чтобы я не смогла выбраться.
Мануэла пинает меня под столом, и я понимаю, что теперь моя очередь отвечать. Я быстро запихиваю в рот еще еды.
– Откуда ты знаешь, что это был не папа? – Я говорю между укусами, стараясь не смотреть в глаза.
Мануэла вздыхает и ставит стакан с чаем. Ее лицо меняется, и я думаю, не получу ли я на бис представление, которое она разыграла перед мэром прошлой ночью.
– Это была я, – говорит она, ее глаза круглые и невинные. – Мне очень жаль. Моя мама работала в ночную смену на шахтах и забыла таблетки. Я волновалась. Я знаю, это звучит глупо, но я пошла туда, чтобы отдать ей лекарство. Я не хотела волновать Люси, поэтому ушла, когда она уснула. Я не думала, что кто-то заметит.
Виви переводит взгляд с одной из нас на другую, словно пытаясь понять, лжет ли Мануэла. Я не могу решить, кто Мануэла – гений или дура. Возможно, и то и другое, но, по крайней мере, ее небольшое путешествие может быть подтверждено в случае, если Виви услышит что-то от своего брата.
– И как именно ты узнала код, чтобы выбраться?
– Я и не знала. Сигнализация не была включена. Я даже не знала, что у вас есть сигнализация, только вот сейчас. Мне кажется, я слышала, как отец Люси ушел немного раньше меня. Может быть, он вышел и забыл включить ее? Мне очень жаль, мисс Ворман. Пожалуйста, не сердитесь. Люси не имеет к этому никакого отношения.
Виви наблюдает за Мануэлой, ища изъяны в ее рассказе. Но отца здесь нет – должно быть, он еще спит. И Виви должна знать, что это означает, что он был ночью вместе с ее братом.
– Где же папа, кстати? – спрашиваю я, чтобы рассказ Мануэлы казался логичнее.
– Отдыхает. – Виви вздыхает и подходит к плите.
Мануэла одаривает меня торжествующей улыбкой. Для человека, который, по словам Марко, не умеет лгать, она в этом пугающе хороша.
– Мне снова нужно будет выполнить несколько дел, поэтому нужно, чтобы ты немного присмотрела за всем, Люси. Твой папа сказал, что примет несколько человек сегодня днем. Я повесила табличку, что мы открываемся сегодня в полдень. Ты можешь позаботиться о том, чтобы снять ее заранее и присмотреть за гостями?
Я закатываю глаза, но киваю в знак согласия. Конечно, она найдет способ привязать меня к дому на весь день. Но, по крайней мере, если она снова начинает мной командовать, это значит, что она купилась на историю Мануэлы.
– Я должна пойти проведать маму. Спасибо за завтрак, мисс Ворман. И спасибо, что пригласила меня на ночевку, Люси. Надеюсь, мы сможем в ближайшее время повторить.
– Определенно. – Я встаю и провожаю ее до двери. – Может быть, в следующий раз я разрешу тебе покрасить мои ногти в синий цвет.
Мы обмениваемся заговорщическими взглядами. Когда нас никто не слышит, Мануэла шепчет:
– Я проверю Марко сегодня днем и посмотрю, смогу ли я вытащить его из дома. Ты будешь здесь на случай, если мне удастся уговорить его пойти со мной?
Я киваю.
Я удивляюсь тому, как Мануэла крепко меня обнимает.
– Береги себя, – шепчет она.
Затем она повышает голос, чтобы Виви могла услышать:
– Еще раз спасибо!
– Ты тоже береги себя, – шепчу я и говорю это серьезно. Затем я закрываю дверь и иду обратно на кухню, избегая взгляда Виви.
30
Время близится к полудню, а отец все не выходит из своей спальни.
Окна в машинах опущены, и я слышу, как начинают беспокоится посетители – прямо за цепочкой, ведущей к нашей подъездной дорожке, собралась вереница машин; двигатели гудят за компанию с цикадами. У меня такое чувство, что, если я не приду туда ровно в двенадцать, чтобы снять цепочку, они все равно сюда прорвутся.
Как бы в подтверждение этого раздается гудок. Неужели они думают, что я их не вижу? Я закатываю глаза и отхожу от окна, затем иду на кухню за регистрационной книгой. Я уже собираюсь войти в папину спальню и сорвать с него одеяло, когда раздается тихий стук в дверь.
Отлично. Ненавижу, когда гости настолько неугомонны.
Я открываю дверь, готовая стоять на своем, поскольку опущенная цепочка ясно говорит, что мы еще не открылись, но останавливаюсь, когда вижу, кто стоит на входном коврике.
Это женщина из Оклахомы.
Она выглядит похудевшей. Пространство под глазами впалое, а ее некогда круглые щеки выглядят исхудавшими и болезненными, как будто она втягивала их слишком много раз, и кожа решила так и остаться обвисшей.
– Добрый день, – говорит она, глядя мимо меня в дом. Она прижимает сумочку к груди, пальцы сжимают кожу так крепко, что просто удивительно, что они не прорвали сумку насквозь. – Простите, что беспокою вас, но я надеюсь, что вы сможете мне помочь. Эм. Мне интересно, я… бывала здесь раньше?
Ее нижняя губа подрагивает на последнем слове, и я сразу же понимаю, в ее голубых глазах чувствуется такая потерянность. У нее Эхо.
У Эхо всегда грустный, увядший взгляд, как будто они просто блуждают, пытаясь ухватиться за воспоминания, которые больше не с ними, с тех пор как они переступили порог Дома Воспоминаний.
– Мэм, почему бы вам не присесть на минутку? Откуда вы приехали? Могу я принести вам воды?
Я указываю на стул в гостиной. Обычно мы не разрешаем гостям заходить внутрь до их очереди, но папа всегда делает исключение для Эхо. Он говорит, что они еще не совсем в своем уме, поэтому лучшее, что можно сделать, – это проявить к ним немного доброты, пока не удастся удалить фрагменты памяти.
– Было бы замечательно, спасибо. Я приехала из Оклахомы. Я просто села в машину и начала ехать, а потом вдруг оказалась здесь. Как будто мое тело знало, куда меня везти, а мозг – нет. Разве это не странно? – Она сидит, взглядом обводит камин в передней части гостиной, как будто ищет что-то знакомое. Она останавливается на фотографии мамы и папы с годовалой версией меня, ерзающей у них на коленях.
– Я здесь уже бывала?
– Да, мэм. Вы были здесь меньше недели назад.
Она поворачивается ко мне и смотрит на меня, ее брови изгибаются в замешательстве.
– Я не помню, чтобы была здесь. Не совсем. Но я не могу избавиться от ощущения, что мне не хватает чего-то, что я потеряла. Вы не знаете, может быть, я что-то потеряла, когда была здесь в последний раз?
Она крутит на пальце кольцо с бриллиантом, и я прищуриваюсь, гадая, не кольцо ли тому виной – если она не избавилась от него, как должна была.
