– Хотел бы я знать, Люс. Но я точно знаю, что твой отец сделает все, чтобы ты была в безопасности. И мой дядя это знает. Наверное, он использует тебя против твоего отца. Я не знаю, что случилось с твоей мамой, Люс, но я знаю, что твой отец делает это не по своей воле.
– Конечно, у него есть выбор! У людей всегда есть выбор. Он мог сказать «нет». Он мог рассказать мне, что происходит. Он мог позвонить в полицию. Он мог…
Внезапно позади нас раздается громкий звук сирены, нарушающий тишину дня. Вспыхивают синие и красные огни. Полицейская машина выезжает на дорогу позади нас, появляясь из-за зарослей деревьев со стороны шоссе.
– Ты превысил скорость? – спрашиваю я, оборачиваясь, чтобы посмотреть назад.
– Нет, я так не думаю. Что мне делать? Что если это кто-то, кто работает на моего дядю?
– Тормози, – говорит Мануэла. – Ты должен. Он коп. – Она крутится на сиденье, чтобы посмотреть на черно-белую машину. – Я не думаю, что это из Тамбл-Три.
Марко вцепился в руль так сильно, что у него побелели костяшки пальцев, когда он бросает взгляд в зеркало, взвешивая все варианты. Полицейская машина позади нас, кажется, ускоряется.
Марко тоже.
– Что ты делаешь? Сбавляй скорость! – кричит Мануэла.
– Ты не понимаешь, у моего дяди повсюду люди. Если они снова нас поймают…
– А если он не работает на твоего дядю? – говорю я. – Может, он мог бы нам помочь.
Это возможно. Мы находимся достаточно далеко от Тамбл-Три, чтобы это мог быть просто полицейский из другого города, находящийся в полном неведении касаемо того, что скрывается в пустыне в нескольких городах отсюда. Может быть, он просто останавливает нас, потому что Марко ехал слишком быстро.
– Да, может быть. Если только мой дядя не позвонил им. Если только они не ищут нас.
Сирены становятся громче, как будто полицейский нас предупреждает.
– Мануэла права. Мы должны остановиться. – Я стараюсь сохранить спокойствие в голосе. – Что мы будем делать, обгонять его? У тебя почти закончился бензин.
Руки Марко все еще крепко держат руль, но машина начинает сбавлять скорость. Он ругается, но включает поворотник, затем медленно притормаживает на обочине шоссе.
Позади нас из машины вылезает офицер в форме.
Очки-авиаторы закрывают его глаза…
От солнца.
Потому что это просто совпадение.
Но почему-то мое бешено стучащее сердце мне не верит.
37
Пассажирская дверь полицейской машины открывается, и из нее выходит второй полицейский в форме. Он что-то говорит в рацию, прикрепленную к груди. Фуражка низко надвинута на лицо, так что с такого расстояния трудно сказать, но он выглядит знакомым.
Первый полицейский идет к нам вялой походкой, и это вселяет в меня хоть каплю надежды. Может быть, это просто обычная остановка. Но разве это стандартный протокол, когда оба офицера выходят из машины?
– Веди себя спокойно, – говорит Мануэла. – Не давай им повода для подозрений.
Марко медленно опускает стекло. Первый офицер наклоняется, чтобы заглянуть внутрь, и его взгляд на какое-то время задерживается на наших лицах, затем он переводит его на заднее сиденье.
– Все в порядке, офицер? – Каким-то образом Марко удается сохранить ровный голос. Офицер не обращает на него внимания и снова смотрит на своего напарника.
– Их трое, – говорит он.
– Трое? Подождите.
Я поворачиваюсь и вижу, как второй офицер подносит рацию к губам. Раздается треск помех и неразборчивые слова, затем он подходит к задней части «Юкона», чтобы посмотреть на номерной знак. Говорит что-то еще в динамик.
Моя кровь холодеет. Ему незачем проверять номерной знак и сообщать количество людей в машине, если только нас никто не ищет.
– Выходите из машины. Все вы. – В голосе первого офицера слышатся грубые нотки. Второй начинает обходить «Юкон» по периметру, заглядывая в окна, как будто что-то ищет.
– В чем, кажется, проблема, офицер? – Голос Мануэлы повышается на октаву. Она дергает одну из своих косичек и хлопает ресницами, готовая к представлению. – Мы ведь не превышали скорость, да?
– Выходите из машины. Сейчас же.
– Я уверена, это какое-то…
– Сейчас, или я оторву эту дверь и заставлю вас выйти. – Он кладет руку на бедро, где у него в кобуре пистолет.
Я смотрю на Марко. Его лоб покрыт капельками пота.
– Делайте, что он говорит, – произносит он нам, а потом шепчет мне: – Они не знают, что ты можешь делать. Никто не знает, кроме нас. Все будет хорошо. Что бы ни случилось, они не смогут разлучить нас. Больше не смогут.
На его лице мелькает слабая улыбка. Я киваю, затем открываю дверь и выскальзываю на пыльную обочину шоссе. Солнце нестерпимо палит, и я прикрываю глаза, чтобы спрятаться от ослепительного света.
– Все это кажется излишним, офицер. – Мануэла дергает шорты, вылезая с заднего сиденья. Она улыбается им, но ее лицо бледное. – Мы просто направлялись за город на шопинг. Я уверена, что это…
Первый офицер хватает Мануэлу за запястья и сводит их за спиной. Она резко втягивает воздух и чуть не падает вперед.
– Какого черта вы делаете? Больно!
– Лучше не сопротивляйтесь. Вы сделаете только хуже. – Затем он говорит второму офицеру: – Я возьму эту. А ты бери тех двоих. – Он тащит Мануэлу к ожидающей полицейской машине.
Второй офицер поднимает фуражку, чтобы вытереть пот со лба, и я наконец-то могу хорошо разглядеть его лицо. Это сын мистера Льюиса.
Руки Марко выворачивают за спину. Он вскрикивает. Офицер Льюис скрепляет их кабельной стяжкой, затем подходит ко мне.
Я встречаюсь глазами с Марко, и вся надежда покидает меня. Когда мои руки выворачивают за спину, я стискиваю зубы от резкой боли, вспыхнувшей от пореза на руке. Салфетки, которые я держу в руках, падают в скомканную кучу на обочине шоссе.
Затем нас ведут к полицейской машине, «Юкон» Марко оставлен на обочине.
38
Они заталкивают нас на заднее сиденье рядом с Мануэлой.
– Я требую адвоката! Вы даже не зачитали мне мои права Миранды
[18]. Это абсолютно незаконно! Мы не сделали ничего плохого!
Офицеры игнорируют ее призывы и захлопывают дверь, заперев нас троих в ловушке.
