– Может быть, это сработает? – Я показываю им канцелярский нож, чтобы они могли его рассмотреть.
В этот момент я слышу голоса по ту сторону двери. Тот же низкий знакомый голос. Сухой смех.
– …скоро закончится… в прошлый раз… не стоит беспокоиться.
Волоски на руках встают дыбом, несмотря на духоту в комнате, потому что я узнаю этот вкрадчивый голос, эту манерную медлительность речи где угодно.
40
Я бегу к свободному месту у стены и сажусь, заложив руки за спину, зажав канцелярский нож в неповрежденной руке. Мне нужно выиграть время, чтобы мы могли решить, что делать.
Голоса становятся громче. Слышно, как ключи вставляют в замок.
Офицер Льюис открывает дверь в комнату, останавливаясь перед самым порогом. Он ловит мой взгляд, затем быстро отводит глаза. Неужели я совершила ошибку, вернув ему память?
Мэр входит в комнату, медленная улыбка растягивается на его лице, когда он осматривает нас. Во рту у него зубочистка, и он перекатывает ее языком с одной стороны рта на другую. Авиаторы сползают ниже на переносицу, обнажая кончики темных ресниц. На его правой руке сверкает бриллиантовое кольцо.
– Так, так. – Он вынимает зубочистку и подтягивает солнцезащитные очки обратно на нос. – Полагаю, мне не стоит удивляться, но я действительно думал, что мы уже с этим покончили.
У него такие же темные волосы, как у Марко, слегка завивающиеся у висков. Они выглядят влажными, как будто он недавно принял душ. Его обычно пыльная борода чистая и аккуратно подстрижена по краям. У меня закипает кровь при мысли о том, что мэр Ворман неспешно принимал душ после обеда, пока его племянника преследовала полиция. Взглянув на мрачное выражение лица Марко, я понимаю, что он думает о том же.
Мэр делает еще несколько шагов в комнату и сталкивается с Мануэлой.
– Я разочарован в тебе, Мануэла. Я думал, что могу доверять тебе. Я думал, что ты будешь хорошей парой для Марко. – Он вздыхает и засовывает зубочистку обратно в рот. – Это просто показывает, что в этом городе никому нельзя доверять, да? Можете не сомневаться, я не повторю эту ошибку.
Мануэла закусывает губу и отводит взгляд.
Когда мэр поворачивается ко мне, мне не нужно видеть его глаза, чтобы знать, что они сощурены.
– Каким-то образом ты всегда оказываешься в центре событий, да? Кажется, ты просто не можешь не лезть не в свое дело.
– Оставь ее в покое. – Марко перемещает свой вес, как будто пытается встать, его руки беспомощно дергаются за спиной, когда он ударяется о стену.
– Да ладно тебе, Марко, не начинай. Я не собираюсь причинять ей вред. Я просто хочу немного поболтать, вот и все. – Улыбка на лице мэра медленная и ползучая. – Зачем тебе вообще Люси Миллер? Ты живешь в самом большом доме. Ты следующий в очереди на поддержание нашего семейного наследия по управлению этим городом. Ты можешь выбрать любую девушку, какую захочешь. И все же ты всегда возвращаешься к ней, что бы я ни делал. Я просто этого не понимаю. – Он качает головой, катая зубочистку туда-сюда между губами. – На этот раз нам придется придумать что-то другое. Твоя мама умоляла меня не делать этого, но я считаю, что пришло время присмотреться к некоторым из школ-интернатов на Восточном побережье. Может быть, сделать ее немного менее знакомой для тебя, очистив некоторые из твоих воспоминаний. – Он вздыхает. – Я не должен был позволять слезам твоей мамы так сильно растрогать меня в прошлый раз. Я могу быть таким мягкотелым.
– И это все? Ты просто сотрешь мои воспоминания и вышлешь меня? Ты настоящий засранец, ты знаешь это?
Мэр пересекает комнату тремя быстрыми шагами. Когда он тыльной стороной кисти ударяет Марко по щеке, звук такой, как от раската грома. От удара голова Марко отклоняется в сторону. Его щека вспыхивает красным. Я изо всех сил сжимаю канцелярский нож, чтобы не броситься к нему.
– Ты даже не представляешь, что я для тебя сделал. Для всего этого города. – Мэр тычет пальцем в лицо Марко. – Если бы не я, это место было бы просто никчемным засушливым местом с бензоколонкой. Я превратил Тамбл-Три в место, где люди могут процветать. Я сделал так, чтобы у людей была работа, чтобы они могли оплачивать счета и кормить свои семьи. Чтобы ты мог продолжать ходить в школу со своими друзьями. – Мэр Ворман берет Марко за подбородок, заставляя его встретиться с ним взглядом. – Я твой дядя, и я мэр этого города. Ты будешь проявлять ко мне уважение, ты понял?
Марко скрипит зубами и вырывает подбородок из хватки мэра.
– Как скажешь, дядя. – Он практически выплевывает последнее слово. – Но ты заблуждаешься, если думаешь, что я захочу пойти по твоим стопам. – Наступает долгое молчание, пока эти двое пристально смотрят друг на друга. Марко крепко сжимает челюсть, не давая словам вырваться наружу. Ухмылка мэра нервирует, как будто он представляет себе все способы заставить Марко делать то, что он хочет.
– Достаточно этой ерунды. – Мэр отступает от Марко и поворачивается к двери, где стоит офицер Льюис. – Чарли, Отис, идите сюда. Лучше покончить со всем этим бардаком.
Офицер Льюис заходит в комнату, его лицо бледное и словно восковое. За ним следует мой отец, и, как только его нога переступает порог, из комнаты словно высасывают воздух.
Его голова висит так низко, что подбородок почти качается груди. Его волосы торчат пучками вокруг головы, как будто он даже не попытался их расчесать.
Синяя клетчатая рубашка на нем сильно помята. На самом деле я уверена, что это та же самая, что была на нем вчера. Он выглядит так, словно он валялся в пыли вместе с перекати-полем.
Что случилось с человеком, которым я раньше восхищалась? С человеком, который так сильно хотел помогать другим людям, что проводил целые дни, пытаясь избавить их от бремени воспоминаний, готовый принять любую форму оплаты, которую они могли предложить? Я не узнаю эту сломанную марионетку, которая везде следует за мэром, как собака. Он с таким же успехом может быть привидением.
Когда глаза отца встречаются с моими, в моей груди зарождается крик. Мое тело гудит от горячей ярости, которая грозит сжечь меня изнутри. Ложь – это все, что я вижу, когда смотрю на него.
Мой папа прекрасно знает, что за человек мэр, и тем не менее, когда мэр Ворман говорит «прыгай», папа тут же оказывается рядом с ним, готовый совершить немыслимое. Из-за моего отца я никогда не вспомню, какой была моя жизнь до того, как у меня забрали Марко. Я никогда не верну годы, которые мы провели вместе. Я проведу остаток жизни с ощущением пропажи внутри самой себя, не в силах собрать воедино свою настоящую историю. Сколько еще неведомых мне вещей было вырвано из моей головы без моего разрешения?
Например, мама и правда о том, что с ней случилось.
– Как ты мог? – наконец прорычала я, едва узнавая звук своего голоса. – Как ты мог так поступить со мной? Как ты можешь продолжать это делать? И как ты мог поступить так со всем городом?
