Довольно долго они шли в молчании. У Стар было мало опыта общения с престарелыми людьми, и она просто не представляла, о чем говорить. Они обогнули самую дальнюю точку тропы, откуда путь их сворачивал вдоль озера в направлении лодочного сарая. Люси продолжала идти, мерно переставляя одну ногу за другой, осторожно ступая на неровной дорожке.
Стар заговорила первой, сама тому немало удивившись.
— А этот Джереми… интересный товарищ, — сказала она.
— Кто, милочка?
— Тот парень, что нас сюда подвез.
— Ах да, Джереми! Он всегда оказывается рядом в нужный момент.
— То есть сами вы машину уже не водите?
Люси резко повернула голову и, прищурившись, пристально посмотрела на Стар.
— Это правильный вопрос.
— Ну да.
— Но ты права. Я действительно больше не сажусь за руль.
— Из-за возраста?
На это старушка рассмеялась — таким легким и беззаботным смехом, что у Стар невольно приподнялись уголки губ.
— И да и нет, — ответила Люси. Она снова двинулась вперед, но теперь ее походка замедлилась, и Стар заметила, как ее спутница теребит край рукава, потирая его пальцами вдоль манжета. — Я перестала сама водить после того, как с моей машиной случилось нечто скверное.
— А что такое с ней случилось?
Люси помахала ладонью в воздухе:
— Да ничего на самом деле. Нажала вместо тормоза на газ и снесла свой почтовый ящик. — Она шумно втянула носом воздух. — После этого Бенджамин решил, что будет лучше, если я вообще перестану водить, и, подозреваю, он был прав. Но…
Старуха вдруг осеклась, опустила веки, и на мгновение Стар даже решила, будто та уснула прямо посреди фразы.
— Люси?
Старуха открыла глаза, и от смущения брови у нее сошлись над переносицей.
— Я не предвидела этого, хотя должна была. Матушка всегда говорила, что я могу быть слепа, когда мне того хочется.
Стар ожидала, что Люси скажет ей что-то еще, однако та погрузилась в молчание, глядя перед собою на тропу. Спина ее согнулась сильнее прежнего. И внезапно Люси показалась девочке очень и очень старой.
Разговор на этом оборвался, и, когда они дошли до конца своего кругового маршрута, Люси присела на скамью и воззрилась на озеро. Стар проследила за ее взглядом — и от открывшегося вида глаза у нее изумленно распахнулись. Замерзшая вода искрилась на солнце, словно по ней рассыпали несметное число бриллиантов. Над головой послышалось хлопанье крыльев, и Стар даже ахнула, увидев большую черную птицу с длинной тощей шеей, вскоре заскользившую по ледяной поверхности. Найдя протаявшую полынью, птица грациозно ныряла в воду и ненадолго исчезала из виду, после чего со сверкающими брызгами выныривала наружу в нескольких шагах в стороне.
После того как птица улетела, скрывшись за озером, Стар вновь посмотрела на Люси, которая, распрямив спину, сидела на скамье. Девочка попереминалась с ноги на ногу. Затянувшееся молчание было и неловким, и в то же время несущим покой, но в душе у Стар все-таки росло нетерпение. Она помотала головой и протяжно выдохнула сквозь зубы.
— Зачем я здесь? — резко спросила Стар.
Люси сидела совершенно неподвижно, на щеках у нее после долгой прогулки проступил легкий румянец. И Стар даже засомневалась: то ли старуха вообще не слышала ее вопрос, то ли попросту ее игнорирует. Мысленно она даже стала перебирать подходящие местечки вдоль Мейн-стрит, где она могла бы сегодня скоротать ночь.
— Еще с тех пор, как я была совсем маленькой девочкой, — заговорила вдруг Люси, — я имела способность их видеть. Но именно матушка научила меня их понимать.
— Кого понимать? — Стар плюхнулась рядом с ней на скамейку. Похоже, чтобы получить от Люси прямой ответ, понадобится еще немало времени.
— Потерянные концы, разумеется, — повернулась к ней старуха. — Так я предпочитаю называть их про себя.
— Не понимаю.
Люси посмотрела на нее долгим изучающим взглядом.
— Конечно же, не понимаешь, милочка. Это же мой дар — их видеть, и моя работа — им помогать. Иногда это какое-то незаконченное дело или потребность в прощении. — Тут старуха нахмурилась. — Иногда они хотят отмщения. — Она сжала губы в узкую полоску. Такие мне совсем не по душе. Но я научилась быть терпеливой с теми вещами, которых я не понимаю, потому что зачастую единственное, что тут требуется, — это время.
— Время для чего?
Глаза у Люси вспыхнули, точно голубое пламя, а ее улыбка необъяснимым образом заставила Стар ощутить собственную важность.
— Порой нужно немало времени на то, чтобы все потерянные концы сошлись воедино. Но стоит такому случиться — и все начинает разворачиваться чрезвычайно быстро.
Стар взглянула через плечо на парковку, надеясь обнаружить там Джереми или его минивэн. В словах Люси звучало безумие. Да и Стар совсем не было дела до ее «потерянных концов». Девочку волновал вопрос: что именно знала Люси про нее и Джаза?
— То письмо, что вы мне послали… Вы знаете о происшествии. И знаете, что я там была. — От того, что она произнесла это вслух, у Стар защипало в глазах, и она, быстро заморгав, отвернула лицо к озеру. — Откуда вам это известно?
Что-то легонько коснулось ее запястья, и девочка, опустив взгляд, увидела на своей руке белые пальцы Люси. Кожа ее была гладкой, мягкой, точно бархат, и нежность ее прикосновения словно ковырнула твердый панцирь, защищавший сердце Стар. Девочка убрала руку и подсунула ее под бедро.
— Пока что я знаю немного — разве только то, что он твой, — молвила Люси.
— Что — мой?
— Твой потерянный конец. — Ладонь Люси вновь опустилась ей на колено. — И его. И ее. И… Это уже трудно увидеть. Что-то здесь не так… — Она умолкла на полуслове, и Стар заметила, как у старухи будто повисла челюсть, глаза потускнели, приняв выцветший голубой оттенок.
— С вами все в порядке? — насторожилась девочка.
Вместо ответа Люси сунула длинные пальцы в карман, скрывавшийся в складках ее платья, и вытащила носовой платок. Трясущейся старческой рукой она промокнула тканью за шеей, и лишь тогда Стар заметила у нее на лбу тонкий глянец испарины. У девочки бешено застучал пульс: что она будет делать, если старуха вдруг отключится?
— Мне кажется, нам надо бы кого-нибудь позвать, — сказала Стар. — Вам следует вернуться домой и…
— Видишь ли, я сама не всегда себя понимаю, — произнесла Люси.
К ее дряблым, морщинистым щекам вернулся небольшой румянец, и Стар вздохнула с облегчением.
— С тех пор как я была совсем маленькой девочкой, я просто что-то видела. — Люси тихонько усмехнулась. — Мне было всего восемь, когда я сообщила маме, что помогла миссис Холланд завязать шнурки. О, матушка так смеялась! А потом сказала, что именно этим мы с ней и занимаемся.
