— Отсюда мы увидим, когда он уедет, — объяснил парень.
Стар оторвала зубами краешек ногтя.
— Я, пожалуй, тоже сяду сзади, — сказал Джереми и, не дожидаясь ответа, перелез в заднюю часть салона, пристроив свою долговязую фигуру на матерчатом сиденье рядом со Стар. Его длинные худощавые ноги выпирали над сиденьем, вжимаясь коленями в переднее кресло.
Стар прикусила другой ноготь и чуть развернулась на месте, чтобы оказаться вполоборота от Джереми.
— Ты в курсе, сколько там всяких бактерий, под ногтями?
Стар прервала свое занятие и, оставив ноготь недооткусанным, повернулась, пристально глядя на Джереми.
— Ну, не именно у тебя под ногтями. А вообще. — Он выставил перед собой кисти рук, разглядывая свои коротко подстриженные ногти. — Даже у меня. — Он повибрировал в воздухе растопыренными пальцами, и лишь тогда Стар обратила внимание на его ногти — покрытые прозрачным лаком с крохотными белесыми крапинками блесток. — Что, по-твоему, перебор?
Стар пожала плечами.
— Тогда, может, я и тебе как-нибудь могу накрасить, — сказал Джереми. — Мне, если честно, позарез нужна подружка.
Девочка оцепенела, и ее рука сама собою потянулась к дверной ручке.
— Да нет, не в том смысле подружка, — улыбнулся он уголком рта, но лицо при этом осталось напряженным.
— Ясно, — вновь пожала плечами Стар. То есть он гей — но ей-то до того какое дело?
— Городок у нас маленький. — Он театрально оглянулся через плечо и продолжил с нарочитым деревенским выговором: — Люди говорят, что есть какой-то лагерь, где-то посреди самых дремучих лесов, и вот туда-то и отсылают детей вроде меня. Называется: «Исправим кого хошь!» У них там обучают всяким ремеслам. Сплошные уроки труда.
Стар невольно рассмеялась, и звук собственного смеха показался ей настолько чужим и незнакомым, что шокировал ее саму.
— Наверно, хорошо, что я терпеть не могу «труды».
Джереми улыбнулся и заметно расслабился на своем сиденье.
— Но мне это без разницы, — скрестила она руки перед собой.
Он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом.
— Дело в том, что здесь у нас таких, как ты, нет, — произнес он и снова придирчиво уставился на свои ногти. — Уж мне ли этого не знать.
— В смысле — таких, как я? — сразу ощетинилась Стар, выпрямившись на сиденье. Что он вообще может знать о ней?!
Джереми вскинул ладони:
— Полегче, Вторница! Просто сразу же видно, что ты не из местных. И в тебе есть что-то такое… обостренное, что ли. Здешние ребята, знаешь, как по шаблону еще шестидесятых вырезаны, в большинстве своем. Вот я и решил выложить тебе как есть — посмотреть, верна ли моя теория о городских ребятах.
— Какая еще теория?
— Что ты не ограниченная провинциалка.
Стар прикусила зубами очередной ноготь и, продолжая глядеть на Джереми, оторвала. Тот улыбнулся:
— К тому же, если ты нравишься Люси, то для меня этого одобрения достаточно. Люси умеет выбирать хороших людей.
Несколько минут они просидели в молчании. Стар не представляла, что сказать этому парню. Он настолько отличался от всех ее приемных братьев и сестер или от ребят с улицы. Он был какой-то невероятно открытый и искренний. А судя по тому, как он старательно загораживал ее от взгляда копа, Джереми явно догадался, что у нее есть причины скрываться от полиции. Но в то же время не стал донимать ее вопросами.
Стар немного выпрямилась на сиденье.
— А почему ты не в школе? — осмелилась она задать вопрос.
— Я закончил школу раньше.
— Ты закончил раньше, чтобы водить такси?
Он прищурился.
— А почему ты боишься копов?
— Что, так бросается в глаза?
Он хохотнул, тряхнув упругими кудрями.
— Да нет, на самом деле. Кстати, эта странная Люсина сиделка однозначно тебя заметила, но думаю, что Бен был полностью сосредоточен на Люси.
— Ты его знаешь?
— Не забыла, что городок у нас маленький?
Стар не ответила. Она никогда не жила в таких маленьких городах, как Пайн-Лейк. Когда-то она жила в пригороде с большими зелеными лужайками и парком, но это было давным-давно, когда мама была еще жива.
— Значит, копы на тебя наводят страх?
Стар вздохнула.
— Нет, не наводят, — обронила она и умолкла. Бояться она их, конечно, не боялась. Но в то же время они не спасли ее ни от одной приемной семьи, где к девочке проявляли жестокость, и всякий раз тащили ее назад, когда она оттуда сбегала. Но Джереми это уж точно не касается. — Расскажи мне лучше о себе, — попыталась она сменить тему.
— Тебе хочется узнать побольше обо мне? — Он вскинул ладони в воздух и широко улыбнулся. — Ну, почему бы нет? Разве можно не довериться Люсиной Вторнице? К тому же мне нравится твой стиль, — указал он на ее прическу. — Обалденно!
Стар провела рукой по голове.
— Если по правде, то школу я еще не закончил. Я на домашнем обучении, так что у меня, так сказать, гибкий график, — объяснил Джереми.
— Наверно, это классно.
Парень смешливо фыркнул.
— Мне шестнадцать лет, и я старший из одиннадцати детей. Мой младший братишка еще ходит в штаны. Так что моя школа — детский сад. А еще я расскажу тебе один секрет… — Он поводил глазами вправо-влево. — Это на самом деле никакая не работа. Я просто катаю Люси, когда ей куда-либо понадобится.
— Но ведь у тебя же на машине наклейка «такси» и все такое…
— Ну да, слегка перестарался. Со мной такое бывает.
Его прямодушная открытость застала девочку врасплох, вызвав в ней одновременно и неловкость, и любопытство. Обычно знакомые ребята Стар были замкнуты и подозрительны. В Джереми же ничего такого не было. Он был настолько нормальным и естественным!
— Теперь твоя очередь, Вторница! — сцепил он ладони за затылком.
Стар уперлась взглядом в колени. Делятся чем-то очень личным обычно с друзьями. Последним настоящим другом у нее был Джаз. Содрогнувшись, Стар обхватила себя руками и погрузилась в молчание. Может, Джереми поймет намек и от нее отстанет?
Однако тот продолжал сидеть рядом, явно ожидая, когда она заговорит, и беззвучно барабаня по ноге своими поблескивающими ногтями.
Решившись, Стар развернулась к нему лицом.
— Я не боюсь копов, — начала она, и его пальцы застыли на месте. — Но в то же время им не доверяю. Я из приемышей… Точнее, была приемышем.
Джереми шевельнулся на сиденье, неловко кашлянул.
— А что произошло с твоей семьей?
Стар помолчала, разглядывая свои ногти — с ободранными краями, но теперь, по крайней мере, чистые.
