— Мама умерла, когда мне было пять лет, а отец — когда было восемь.
— О господи… — Джереми звучно сглотнул, и по горлу у него прокатился выпуклый кадык. — Это… ужасно грустно. Значит, твоя приемная семья переехала в Пайн-Лейк?
— Нет, я вообще здесь не живу. И я уже больше не приемыш.
Джереми в замешательстве сдвинул брови. Брови у него были густыми, точно две мохнатые гусеницы, и в сочетании с копной курчавых волос придавали парню совершенно клоунский вид.
— И где ты тогда живешь? — тихо спросил он.
— На улице, — ответила Стар. — Так что называй как хочешь: беспризорница, бездомная, чертова попрошайка.
Джереми не ответил, но с лица его сошла вся недавняя смешливость. Он пристально глядел на девочку, пока она не начала ерзать на месте, уже жалея о своей откровенности.
— Мне очень жаль, — произнес он наконец.
— Чего? — вскинулась Стар. Ее жизнь касалась только ее самой, и она не обязана была что-то кому-то объяснять. Да, она была трудным и неисправимым подростком и не нуждалась в жалости какого-то изнеженного провинциального мальчика.
— Мне правда очень, очень жаль, — снова сказал он.
— Какого черта тебе-то очень жаль?
— Что Люси пришлось так долго тебя искать.
Стар даже открыла рот. Но тут же сжала губы, почувствовав, как на щеках вспыхнул жар. Ее искать? То есть что — Люси ее искала? Она что, была ей нужна? В душе у девочки прокатилась волна теплоты, и надежда тонкими пальцами легонько тронула ей сердце. Но тут же Стар вспомнила о Джазе, и разлившееся было в ней тепло обернулось колючим холодом. Она пихнула ногой сиденье впереди и снова отвернулась к окну. Если Люси и стремилась ее найти, то вовсе не потому, что старуха к ней что-то там питала. Никому нет дела до такого человека, как Стар.
Глава 14. Джесс
В гостиной она устроилась напротив Бена, который занял то же кресло, в котором совсем недавно сидела, примостившись на краешке, Стар. Под его громоздкой фигурой кресло вдруг показалось до смешного маленьким, а изящная фарфоровая чашечка потонула в его руках. Джесс все ждала, что Люси что-нибудь скажет, однако та вновь все внимание обратила к кроссворду. Кончиком карандаша старушка постучала по газете:
— Одиннадцать букв: «Укоренившаяся пагубная привычка». — И она посмотрела на Бена поверх очков.
Тот тихо усмехнулся и взглянул на Джесс:
— Люси опять со своими кроссвордами! Я никогда не был в них силен.
— Я тоже, — ответила она и ласково улыбнулась Люси: — Боюсь, я вам в этом не помощник.
На этом Бен умолк и начал озираться. При этом он постукивал пальцами по подлокотникам, то и дело вздергивал колено. Молчание стало настолько неловким, что Джесс почувствовала себя так, будто навязывает свое общество.
Наконец Бен гулко прокашлялся и спросил:
— Все у вас в порядке, Люси?
— Да, отлично, — отозвалась она. — Я все так же стара и близка к маразму.
Но вместо того, чтобы улыбнуться, Бен, нахмурившись, наклонился вперед и снова обратился к Джесс:
— С Люси при вас уже случались проблемы?
Джесс очень не понравилось то, как он принялся обсуждать Люси — как будто та его не слышит или не в состоянии понять. Это сразу напомнило ей сына мистера Кима. Но Бен в отличие от него искренне беспокоился о Люси. У него ничего общего не было с тем господином.
— Проблемы? — переспросила она.
Бен подвинулся в кресле и посмотрел на Люси, которая продолжала изучать кроссворд с таким видом, будто их обоих рядом не было.
— Послушайте, Джесс, я знаю Люси уже очень долгие годы…
Старушка положила газету на колени.
— Я застукала Бена на том, что он пытался угнать мою машину.
Он испустил протяжный, рокочущий смешок и как будто впервые за все это время расслабился.
— Я надеялся лишь чуточку прокатиться с ветерком. Да и вряд ли это можно назвать угоном, когда вы сами оставили ключ в замке зажигания. К тому же в ней не было ни аккумулятора, ни капота. Она бы все равно не завелась.
Люси склонила голову набок:
— Не та ли это машина, что ты починил в выпускном классе?
Что-то промелькнуло в глазах Бена, и его улыбка погасла. Кашлянув, он опустил чашку на стол. От резкого движения чай плеснулся через край.
Схватив сразу несколько салфеток, Джесс поспешно вытерла пролившуюся жидкость. Она бы предпочла, чтобы Люси сама принимала своего гостя, а она бы тем временем занялась обедом или, может, проверила, как там Стар. К тому же Джесс была не очень-то общительным человеком. Однако Люси жестом велела ей сесть, что она и сделала, зажав в руке мокрые от чая салфетки.
— Когда Бену было четырнадцать лет, я застала его за рулем своей старой машины.
— Это было на спор! — возмущенно вскричал Бен, снова улыбаясь. Он повернулся к Джесс: — Вы знаете, что ее все называют Ведьмой Пайн-Лейка? — Люси, услышав это, усмехнулась. — Ну, а я был еще юным дурачком. — Он сцепил пальцы за головой. — Моя семья жила в глубокой бедности. Максимум по две смены одежды и никаких зимних пальто. В общем, представляете. Мне казалось, что, украв машину, я смогу кому-то что-то доказать. Однажды я проходил мимо дома Люси и увидел в проезде эту старую тачку, на которой никто никогда не ездил. Я до сих пор помню, как подумал тогда, как это несправедливо, что у какой-то дамочки есть две машины, а у моей семьи нет ничего. — Он удрученно улыбнулся и указал рукой на Люси: — Она оказалась единственным благом, которое я вынес из своей короткой воровской карьеры.
— Это как?
— Во-первых, она перепугала меня до чертиков, — ухмыльнулся он. — Сказала, что эта машина погубит мою жизнь. Я, конечно, ей поверил, поскорее отдал ключи и дал обещание, что больше никогда в жизни даже не попытаюсь еще раз угнать какой-нибудь автомобиль.
— Я тебя перепугала? — спросила Люси, хотя в голосе ее не чувствовалось особого удивления.
— Еще бы! Не то слово! На вас был черный плащ, а волосы — словно объяты пламенем. А еще — у вас в руках была метла!
— Я подметала кухню, Бенджамин Уоттс!
— Или собирались лететь на ведьмин шабаш…
— У тебя так сильно тряслись руки…
— Надо думать! Я так струхнул! Вы ведь как будто меня ждали.
— Ну, разумеется, ждала. У меня это было в календаре.
Этот разговор давно знакомых друг с другом людей заставил Джесс почувствовать себя здесь лишней, и она, улучив момент, отвернулась к окну, надеясь увидеть, не вернулся ли минивэн.
Снаружи, плотно прижавшееся к окну, белело бледное маленькое лицо. Черты его за толстым стеклом казались размытыми. Кто-то подглядывал за ними троими с улицы.
