— Не то слово! — сказала девочка.
— Я умею делать классные панкейки. И в полночь, — взглянула на часы Джесс, — они получаются еще вкуснее. Пойдем!
Глава 24. Джесс
На следующее утро Джесс постучалась в дверь к Люси, держа в руке поднос с завтраком, а под мышкой — свернутую газету «The Denver Post».
— Входи, входи, — отозвалась хозяйка.
— Доброе утро!
Она немало удивилась, увидев Люси уже поднявшейся с постели и сидевшей у окна с видом на озеро. Бочка с талым льдом, кстати сказать, провалилась еще в первый день ее пребывания в Пайн-Лейке, и Джесс заметила, что, начав таять, озеро стало стремительно избавляться ото льда. День сегодня выдался ясный, и проглядывавшая между оставшимися еще льдинами вода сверкала на солнце, как бриллиант.
— Раненько вы сегодня, — добавила она.
Джесс поставила поднос на маленький столик возле кресла и, расправив газету, подала ее Люси.
— Ну, как наша девочка провела здесь вторую ночь?
— Наверное, неплохо. Если не считать того, что она так кричала во сне, что чуть не перебудила в озере всю рыбу…
— Меня это, во всяком случае, не разбудило, — улыбнулась Люси и отпила из чашки кофе.
— Она еще спит. — Джесс постучала к ней в дверь по пути к лестнице, но Стар пока что не показалась. — Или же она свинтила отсюда в ночи, прихватив столовое серебро.
Люси прищелкнула языком.
— Тебе она не нравится?
— Не то чтобы не нравится… — Джесс опустила взгляд к своим рукам. — Но будь она моей дочерью…
Внезапно у нее сдавило в горле, и она умолкла. Если бы Стар была ее дочерью, Джесс обняла бы девочку, прижала к себе покрепче и уверила ее, что все будет хорошо. Услышав этой ночью жалобные вскрики Стар, она едва подавила в себе желание это сделать. Джесс почувствовала, как ее лицо словно окаменело. Обычно она пристраивалась на кровати рядом с Шансом, когда он проговаривал перед сном молитвы, а потом целовала его напоследок, подтыкала ему под руки и ноги теплое одеяло и говорила, что любит его всей душой. И он всякий раз посылал ей воздушный поцелуй и говорил, что она лучшая в мире мама. Джесс с трудом сглотнула. Ей очень нравилось быть его мамой — но больше в ее жизни этого не будет. Она не заслужила того, чтобы быть кому-то матерью.
— Я за нее волнуюсь, Люси. Что, если у нее есть где-то мать, которая тревожится, все ли с ней в порядке, и ждет, что она наконец позвонит и вернется домой? — Джесс тут же вспомнила про собственное детство и закрыла глаза. Конечно, она покривила душой. Она лучше, чем кто-либо, знала, какой бесчувственной бывает иная мать. — К тому же она несовершеннолетняя и наверняка находится в розыске. Вы можете навлечь на себя серьезные неприятности, приютив ее в своем доме.
Из коридора послышались шаги, и тут же раздался голос Стар:
— Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. — Девочка прислонилась к дверному косяку, ее маленькая фигурка полностью скрывалась под длинной белой ночной рубашкой. — Я сегодня же уеду.
— Нет, ты не уедешь, — с твердостью в голосе ответила Люси. — Я тебя сюда пригласила, и ты останешься здесь. Не обращай внимания на мою надсмотрщицу, — ткнула она большим пальцем в сторону Джесс.
Джесс скрестила руки у груди. Люси явно не представляла всей картины происходящего.
— У вас очень доброе сердце, Люси. Я понимаю, вы пытаетесь сделать то, что считаете правильным. — Тут она повернулась к Стар: — Однако наверняка есть кто-то, кто о тебе волнуется, и если твой дом для тебя небезопасен, то существуют определенные государственные органы и службы, готовые тебе помочь. И мы с Люси сделаем все возможное, чтобы ты получила нужную помощь.
Тогда Стар вошла в комнату и опустилась перед Люси на колени, не обращая ни малейшего внимания на Джесс.
— Спасибо вам за все, Люси. Я уже давно так хорошо не высыпалась, как в эти две ночи. Но со мной все будет в порядке и без посторонней помощи.
На Джесс нахлынули отголоски ночных воплей девочки и образ ее щуплого тела, свернувшегося в защитную позу. Только удача позволила ей пережить долгие месяцы бездомного существования.
— Должен же быть кто-то, кто за тебя переживает? — уже мягче произнесла Джесс. — Неужели ты действительно предпочитаешь жить на улице вместо дома?
Стар поднялась на ноги, резко развернулась и устремила на Джесс тяжелый взгляд своих темно-синих глаз:
— Ты же ничего обо мне не знаешь.
Сказано это было жестко, напористо, но таким надтреснутым голосом, что Джесс содрогнулась, и теперь у нее и мысли не могло возникнуть, чтобы куда-то отослать девочку. И все-таки позволить ей остаться с Люси означало дарить ложную надежду, что в конечном итоге истощит все внутренние резервы Стар, помогавшие ей выжить самостоятельно.
— Но ведь кто-то однажды все-таки поинтересуется, кто ты такая, — сказала она тихо. — И что тогда?
— Ничего, если ты сама им не расскажешь, — подала голос Люси.
— В смысле?
— Просто соври, — сказала Люси. — Сочини что-нибудь — ее здесь все равно никто не знает.
— Но вы ведь с ней едва знакомы…
— Это верно, — согласилась Стар, и Джесс с удивлением отметила, что у той уже нет прежней напряженности в плечах, как будто девочка почувствовала облегчение. — Но если честно, — улыбнулась она краешками губ, — все, что я знаю — так это то, что вы обе ведьмы, собирающиеся опробовать на мне какое-то свое новое сногсшибательное зелье.
Люси поднялась с кресла, и лицо ее расплылось в широкой улыбке.
— Значит, на том и порешили. Мы друг друга еще мало знаем. — Она вышла из комнаты, и ее голос из коридора стал доноситься все тише: — Тогда пошли. Мне кажется, вам пора проверить календарь. Вас обеих ждет насыщенное утро.
Джесс сжала губы. А Стар, недоуменно вскинув брови, посмотрела старухе вслед и прошептала:
— По-моему, она немножко чеканутая.
— Да, пожалуй, что так. Или же мы все тут малость того.
Джесс взяла в руки поднос с нетронутым завтраком. Пайн-Лейк был крохотным городком, где все знали друг друга. Но Стар здесь никто не знал — да и Джесс тоже, если уж на то пошло. Ей вдруг вспомнилось, как проступали сквозь ночную рубашку костлявые плечики девочки. Что плохого, в самом деле, если она здесь немного поживет? Она услышала, как в животе у Стар заурчало, и приподняла бровь:
— Опять проголодалась? Пойдем, у меня приготовлены вафли.
У Стар мгновенно просветлело лицо. Она устремилась к двери, волоча по полу эту нелепую ночную рубашку. Улыбнувшись, Джесс поспешила за ней к кухне. Надо быть каменной, чтобы не поддаться очарованию этого обескураживающего сочетания взбалмошной девчонки и настороженной невинности.
