— Меня зовут Шанс, — представился он. Его карие глаза смотрели на нее тепло и ласково. — Но ты можешь называть меня Джазом, потому что это было бы круто. Он там самый лучший! Мама говорит, что он такой же балабол, как я, а я считаю, что могу быть таким же храбрым, как он. — Он умолк, переводя дыхание после долгой болтовни. И у Стар это даже вызвало тихий смешок.
Она оглянулась на входную дверь, раздумывая, будет ли для нее безопасно вернуться в свою квартиру или там еще могут оказаться отцовские друзья. В неуверенности покусала губу. Она терпеть не могла, когда к ним заходили эти люди.
Мальчик между тем сидел не шевелясь, вскинув брови и, очевидно, ожидая от нее ответа. Стар выдохнула и шагнула в его укрытие.
— Меня зовут Стар, — произнесла она таким тихим голосом, что даже сама едва это услышала.
— Вау! Какое классное имя! — Он энергично протянул вперед ладонь, и Стар заметила, что руки у него очень чистые, с аккуратными светлыми ногтями. — Привет, Стар! Приятно познакомиться.
Она села на одеяло наискосок от него и подсунула свои руки под ноги. Но мальчик лишь рассмеялся, продолжая держать руку протянутой:
— Теперь мы с тобой подружились и поэтому должны пожать друг другу руки.
Стар вытянула пальцы из-под ноги и, не поднимая глаз, протянула ему руку. Мальчик схватил ее и принялся потряхивать их сомкнутые ладони вверх-вниз, пока девочка не рассмеялась.
— У меня сегодня день рождения, — сообщила она.
— Правда? — восторженно распахнул он глаза. — Вот это да! И сколько тебе?
— Семь.
— Почти как мне! Раз так, ты обязательно должна его увидеть. Я нашел его прямо перед домом. — Мальчик порыскал взглядом у себя за спиной, приподнял край одеяла, потом что-то оттуда достал и снова повернулся к ней лицом. — Смотри! — протянул он перед ней руку.
В самой середине его ладони уютно устроился раскрашенный камешек. На нем по красному фону были нарисованы от руки крохотные золотые звездочки.
— Вот, — произнес мальчик, поднимая ладонь ближе к ее глазам. — Возьми.
Он положил камешек ей в руку. Стар прихватила его большим и указательным пальцами. С задней стороны на нем были выведены две буковки «ШЭ». Потом она заметила наверху камня небольшое углубление.
— Ты тоже это видишь, да? — обрадовался ее новый знакомый. — Что у него форма сердечка?
Стар кивнула: да, идеальное сердечко, — и протянула его обратно Шансу. Но тот лишь улыбнулся и помотал головой.
— Возьми себе, — сказал он и сомкнул на камешке ее ладонь. — Мама сказала, что этот камень принесет мне друга. С днем рождения, Стар!
Глава 27. Стар
Подав девочке стакан воды и легонько пожав ей плечо, Люси тихо выскользнула из кухни. Мгновение спустя Стар услышала тяжелые шаги вверх по лестнице и протяжно выдохнула, только сейчас осознав, как долго сдерживала дыхание. Она была очень рада остаться наедине с собой.
Она сидела за кухонным столом, разглядывая фотографию. На обороте убористым шрифтом сообщалось: «Шанс. 2-й класс». Стар прижала снимок к груди. Он просил называть его Джазом, но ей всегда очень нравилось его настоящее имя. То, которое выбрала для него мама. Как объяснил Джаз, она назвала его так, потому что, по ее словам, он был для нее шансом стать хорошей матерью.
Стар крепко обхватила живот, подавляя внезапный приступ тошноты. Это имя выбрала для него Джесс. Джесс была его матерью. Еще тогда Стар очень радовалась за друга, что у него есть мама, которая его любит. Но теперь она знала, что у него и впрямь была лучшая в мире мама. У него была Джесс. От осознания этой правды у девочки тяжело поникла голова: она отняла у них обоих все.
Стар снова всмотрелась в фотографию, и какой-то новой тяжестью ей стеснило грудь. Шанс. Он был ей чудесным другом. Единственным ее другом. Голосок внутри нее отчаянно вопил: «Он никак не может быть здесь! Он погиб!» Вот только большая часть ее сознания с ошеломляющей уверенностью знала, что Шанс здесь. Она ощущала его присутствие везде — как бы ни противилась этому рациональная составляющая ее сознания.
Стар закрыла лицо руками, по-прежнему сжимая между пальцами снимок. Желудок вдруг свело от едкой кислоты, а в мозгу замелькали жуткие образы той ночи, когда Шанса не стало.
Была черная непроглядная ночь, такая холодная, что в носу у девочки стыли сопли, а улица стала скользкой от превратившихся в льдистое месиво луж. Они бежали так быстро, что кроссовки ее то и дело проскальзывали по тротуару. Шанс плакал, слезы вовсю катились у него по щекам, и, крепко держа ее за руку, он всякий раз, когда она падала, поднимал ее и снова тянул вперед:
— Быстрее, Стар! Шевелись!
Огни светофора расплывались в ее глазах от слез.
Он было вытянул ее на перекресток, но потом вдруг отчаянно простонал, отпустил ее руку и с такой силой толкнул Стар обратно, что, отлетев, она стукнулась головой о тротуар. В горле у нее застрял страшный вопль, душа ее, не давая вдохнуть. Шанс взглянул на нее с середины дороги — глаза у него были в тот миг такими темными, что казались черными щелочками. Белая вспышка высветила в этот миг половину его лица. Последнее, что подумала Стар, прежде чем машина с жутким хрустом настигла его, было то, что он был похож на луну.
Стар попыталась сглотнуть поднявшуюся к горлу желчь. Долгие годы она старалась забыть о том, что тогда произошло, — но забыть это было невозможно.
Входная дверь открылась и быстро закрылась с тяжелым стуком, вызвавшим долгое и глухое, как из тоннеля, эхо. Стар не двинулась с места. Она все разглядывала фотографию, водя пальцем по кудряшкам на его голове. Ее глаза заполнили слезы. Он ни за что не оказался бы в ту ночь на улице, если бы не она.
Внезапно фотографию вырвали из ее рук, и, подняв взгляд, Стар увидела нависшую над ней Джесс, побелевшую от гнева, с возмущенно выпученными глазами:
— Ты что, рылась в моих вещах?! — процедила она сквозь сжатые зубы.
Когда Джесс оказалась к ней настолько близко, Стар стало трудно дышать. Она продолжала сидеть, не поднимая глаз. Начавшаяся внутри у нее нервная дрожь уже охватывала все тело, заставляя подергиваться колени. Девочка украдкой посмотрела на Джесс, которая, сдвинув брови, уставилась на снимок.
— Или это Люси… — Она перевела взгляд на Стар. — Я храню это у себя в комнате…
Губы Джесс еще шевелились, но в ушах у девочки стоял лишь оглушающий гул, и она не в силах была что-либо услышать. Она вскочила на ноги, чувствуя щиплющий мороз по коже. Джесс была матерью Шанса. Эта мысль теперь раз за разом прокручивалась в ее мозгу, снова и снова заставляя душу леденеть.
