— Это наш новый дом, мама? — тихо и нежно прозвучал голос ее сына.
— Пока что да.
«Ланкастер» служил приютом для многих матерей-одиночек вроде нее, равно как для наркоманов и наркоторговцев. И это было лучшее, что она могла позволить на свою скудную зарплату.
— И как тебе, дружище?
Шанс наклонил голову, поглядев на мать своими бархатно-карими глазами.
— Ну, по крайней мере, не машина и не койка в общежитии.
— Да, это намного лучше.
Где-то вдалеке послышались полицейские сирены, и по мере приближения к «Ланкастеру» вой их становился все громче. Возле здания сирены умолкли, но мигалки продолжали отбрасывать на него свой красно-синий свет.
— И теперь у нас будет своя комната?
Джесс кивнула:
— И даже своя кухня.
— И даже собственная ванна?
— Все самое лучшее, пацан! — Она легонько щипнула его за нос, и они оба рассмеялись.
Он понимал, что все у них пока что складывалось не самым лучшим образом, однако Шанс был неисправимым оптимистом, и это качество Джесс очень в нем любила.
— О! Смотри-ка! — Он опустился на корточки на тротуаре. Маленькие пальчики ковырнули трещину в асфальте, пошарили там в грязи и наконец выудили наружу что-то маленькое и темно-серое. — Какой классный!
— Что там?
Он протянул матери ладонь. В центре ее лежал самый обычный камень, маленький и тусклый.
— Камешек?
— Не просто камешек, мама! Посмотри!
Когда она прищурилась, солнце как раз выглянуло из-за здания. В его мягком золотистом сиянии камень заблестел.
— Симпатичный, — равнодушно сказала она.
— Неужели ты не замечаешь? — Он нетерпеливо взглянул на мать и снова обратил взор к своей находке.
— Не замечаю чего?
— Это же сердечко! — указал он на характерную выемку.
Джесс вгляделась еще раз — и уже почти различила некоторое сходство его очертания с сердечком. Но солнце скрылось за следующим высоким зданием, сделав камень снова простым и темно-серым, и замеченное было сходство исчезло.
— Нет, не вижу. Но это вовсе не означает, что его не видишь ты. Мне кажется, ты просто лучше меня видишь в вещах что-то особенное.
Плечи его разочарованно поникли.
— Мне показалось, он какой-то необычный!
— Конечно, необычный! — Она подняла с асфальта сумку и закинула через плечо. — Положи в карман. Уверена, он принесет тебе удачу.
Мальчик мгновенно просиял.
— Например, я встречу здесь друга?
— Знаешь, это бы меня ничуть не удивило. Ты лучший из тех, с кем хотелось бы подружиться.
— А можно я его разрисую?
— Разумеется. А что ты хочешь на нем нарисовать?
Он потер пальцем камень, на секунду задумался. Джесс протянула руку, коснулась коротких мягких завитков на его голове.
— Я сделаю его красным со звездочками. — Он посмотрел на мать с взволнованной и радостной улыбкой: — Я подарю его первому своему другу, который здесь у меня появится.
Джесс прижала камешек к груди и вспомнила о другом — настолько размытом, что сначала оно проступило в ее памяти лишь очень слабыми контурами. Она зажмурила глаза, пытаясь сделать картинку ярче и насыщеннее — точно снимок в поляроиде, и когда ей это все же удалось, слезы одна за другой мокрыми пятнами стали усеивать ее халат.
Шанс сидел за столом в кухне, пил молоко и уплетал печенье с шоколадной стружкой. Он макал печенье в молоко, отчего его пластиковая салфетка-подложка была покрыта белесыми лужицами и усыпана крошками.
— Мама, а я сегодня встретил друга. Мы будем видеться в моем форте по субботам.
К молочным усам над его губами пристали мелкие крошки.
Но Джесс тогда отвлеклась и не придала значения тому, что говорил ей сын, потому что успела заметить, как задираются края его брючин к икрам, когда он сидит. Причем она уже выпускала запас на этих брюках. Тут же в животе у нее словно скрутился тугой узел, как бывало всякий раз, когда наклевывались непредвиденные расходы. Ну, может, удастся что-то подобрать ему в секонд-хенде. А потом она заметила, как от кроссовки сбоку чуть отошла резиновая подошва. Так что сначала придется заняться обувью…
— И как его зовут?
Ее внимание между тем перетекло к счету за электроэнергию, оказавшемуся намного больше, нежели она ожидала.
— Ее зовут Стар.
Пока он отвечал, Джесс выписала чек, прекрасно зная, что на счете у нее не хватит денег, чтобы его оплатить. Но она старалась скрывать от сына свою тревогу — ему не надо было знать, как туго у них с деньгами. А потому она лишь рассеянно улыбнулась:
— Девочка, что ли? Уверена, что она и правда звезда, как и ее имя. Прямо как ты у меня, дружище.
Голова Джесс повисла, руки бессильно опустились на колени. Стар и была лучшим другом Шанса. Тем самым, с кем он играл по субботам у себя в «форте». Но тут же в памяти возник тот день, когда она застала девочку, разглядывающей фотографию Шанса. И словно что-то пронзило ее грудь. Стар солгала ей о том, что не знала ее сына. Почему?
От знакомого уже звука снаружи дома сердце у нее забилось быстрее. Джесс кинулась к окну. Окно спальни Стар выходило на боковой дворик, и отсюда ясно просматривалась заросшая тропинка к старому сараю. Железная дверь его была открыта и хлопала по раме, словно подхватываемая порывами ветра. Внизу во дворике Джесс заметила какое-то движение, и ее ногти непроизвольно впились в ладони. Чья-то маленькая фигурка стала пробираться по тропе сквозь гущу чертополоха. В свете луны ее ночная рубашка с развевающимся подолом светилась белым пятном на сером фоне всего окружающего. Стар!
Девочка торопливо прошла сквозь заросли травы, то и дело цепляясь рубашкой за торчащие колючки, споткнулась, уже дойдя до верхней площадки, — и притом все равно неотрывно смотрела на сарай. Джесс резко вдохнула. Что она делает?
Джесс метнулась из комнаты прочь, сбежала по лестнице и толчком распахнула дверь. Та с громким стуком ударилась в стену. Образы дикого медведя и мальчика, а также осознание того, что Стар ей солгала, — все это с невероятной сумбурностью крутилось в ее голове, пока не смешалось в тугой клубок мыслей, слишком запутанных, чтобы что-либо понять.
