Глава 47. Стар
Вдали затихли завывания сирены. Не двигаясь с места, она стояла в прихожей, прижав камень к груди, пока небо не начало расцвечиваться голубыми и розоватыми полосками. По ее обнаженным рукам внезапно повеяло холодком. Она повернулась — и волоски на ее шее встали дыбом. Внизу у лестницы стоял Шанс, свесив руки, и волосы его были такими же кудрявыми, а глаза — такими же карими, как в тот день, когда они встретились впервые.
Стар протянула к нему руки.
— Я… — сиплым голосом начала она, однако Шанс повернулся, пробежал по коридору и исчез в гостиной.
Едва передвигая непослушные ноги, Стар последовала за ним. Что он хотел ей показать на этот раз?
Она свернула из коридора в гостиную — никого. Потом заметила какое-то шевеление у окна и, резко вдохнув, устремилась туда, огибая мягкую мебель и журнальные столики. Но было уже слишком поздно.
— Нет!
Стоявший в центре бонсай повалился на пол, и по полу разлетелись комочки земли, камешки, куски расколовшейся керамики. Стар кинулась на колени и стала сгребать в кучку все, что получалось собрать. Слезы струились по ее щекам, хотя это и не был бонсай ее матери. Она согнулась над мешаниной на ковре и выкрикнула в пустую комнату:
— Прости, Шанс! Мне ужасно жаль!
Она сжала в руках разбитое кашпо, чувствуя, как в руку вонзаются глиняные осколки и по ладони сбегают капли горячей крови. Это Шанс достоин был жить здесь, а не она, он заслуживал быть рядом с его матерью. А она ничего этого не заслужила. Рыдая, она выпустила из рук кашпо и склонилась к полу, всецело предавшись воспоминаниям о той жуткой ночи.
Поздним вечером лестница в «Ланкастере» воспринималась как совершенно иной мир. Ночное освещение всему вокруг придавало какой-то зеленоватый отлив, на этажах было еще грязнее, чем обычно. Повсюду валялись разные отбросы, по углам скопились окурки сигарет, пустые пакетики из-под чипсов и прочая дрянь, к которой Стар никогда даже не прикасалась. Шанс, как обычно, несся впереди нее, перескакивая по две ступени за раз. У Стар от радостного возбуждения все внутри трепыхалось, так что даже спирало дыхание. Теперь она будет жить с Шансом и его мамой! Она едва касалась ногами ступеней — от счастья она словно летела на крыльях!
Когда они добрались до ее квартиры, Стар приложила ухо к двери. Свистящий звук, что она услышала, скорее напоминал шум океана. Потом она различила и другие звуки: телевизор у их соседа, мистера Ахмеда, включен был на полную громкость, поскольку он был глуховат; где-то какая-то женщина выкрикивала непотребные ругательства; слышались еще какие-то бормотания и шорохи. Но голос отца вроде бы не проступал. Наверно, он уже к этому моменту просто отключился.
Она показала Шансу воздетый большой палец, потом поднесла указательный к губам. Он одним ртом показал ей «о’кей» — на «о» разинув рот и растянув его при «кей». Стар прикрыла рот ладошкой и беззвучно хихикнула.
Шанс взялся за дверную ручку, повернул ее и толкнул дверь — причем он оказался прямо перед Стар, загораживая ей обзор. Она навсегда запомнила, как в этот момент напряглись его плечи и спина, как Шанс потянулся назад, чтобы схватить ее за руку, — сильный, как те роботы, о которых он вечно ей рассказывал. Он загородил перед ней проем, а когда Стар попыталась заглянуть в квартиру мимо него, то он оттер ее назад, все так же крепко держа за руку. Все, что у нее получилось разглядеть, — это макушка лежащего на полу отца, повернутого блестящей своей лысиной к двери.
В первый момент девочка решила, что ему снова стало плохо от передозировки, потому что поверх него что-то происходило — как будто санитар «Скорой» делал ему что-то руками. Однако тело отца при этом отчаянно билось, а руки человека тянулись к его шее, все сжимая ее и сжимая. Отец издавал какое-то влажное бульканье, а руки его вскидывались вверх с согнутыми, точно когти, пальцами.
Шанс тихо простонал и, решительно развернув девочку перед собой, побежал вместе с ней к лестнице.
Вслед им донесся низкий мужской голос:
— Эй, пацан! А ну, вернись сейчас же!
Спотыкаясь, они побежали по лестнице вниз, и Стар слегка ободрала лицо о бетонную стену, отчего на лице у нее сразу закровоточила ссадина. Когда они добежали до первого этажа, где была квартира Шанса, Стар попыталась повернуть его с лестницы, решив, что ее друг просто забыл, где живет. Но вместо этого он потащил ее к выходу из здания и через стеклянную дверь наружу, в ночь, которая показалась ей такой холодной, что губы словно прилипли к зубам, а мокрое лицо покрылось ледяной коркой. Она плакала, Шанс тоже был в слезах. Причем слезы его в отсвете сигнала светофора казались красными.
— Ее кафе недалеко отсюда. Мама точно будет знать, что делать!
У девочки ноги были короче, чем у него, и она с трудом поспевала за Шансом. Он с силой дернул Стар за руку, отчего у нее даже заныло в локте:
— Быстрее, Стар! Шевелись!
Они стали переходить улицу, но на проезжей части оказался целый слой снежно-ледяной каши, тут же обхватившей ее лодыжки. Поскользнувшись, Стар потеряла равновесие и едва не упала, но Шанс так и не выпустил ее руки. Вокруг не слышалось ни звука — падающий снег словно заглушил все шумы на безлюдных улицах. Сердце девочки билось так быстро, что казалось, от него вот-вот взорвется грудь, но Стар все равно старалась не отставать от друга.
Внезапно густую тишину ночи прорезал рев мотора. И тогда Шанс оттолкнул ее с такой силой, что она полетела назад, легко скользя по слякоти, пока не врезалась спиной во что-то твердое, ударившись головой о тротуар.
Она вскинула глаза на Шанса. В свете фар его лицо светилось белым, точно луна. И в следующее мгновение его не стало.
Не чувствуя ни ступней, ни ног вообще, она каким-то образом поднялась с тротуара. Холодные онемевшие руки кровоточили. Следующее, что отложилось в ее сознании, — это как она снова стояла перед своей квартирой. Дверь была нараспашку. Отец лежал распростертым на полу и не шевелился. Девочка забралась в свою кроватку, свернулась тугим калачиком, сунула большой палец в рот и так лежала до тех пор, пока мистер Ахмед не обнаружил ее уже на следующий день.
Стар утерла с лица слезы. Ладони жгло от впившихся в кожу осколков керамики. Стар принялась вытягивать их один за другим. Сухое ее лицо пылало жаром. Комната казалась холодной и необитаемой. Поднявшееся солнце просачивалось сквозь окно, неприветливое и не обещающее ей ничего хорошего. Наконец она закончила собирать то, что осталось от бонсая, и, не желая его выбрасывать, просто сложила все на столе: грунт, веточки, осколки кашпо.
В прихожей Стар немного помедлила, задумчиво глядя в пол. Руки ее сжались в кулаки. Что ей делать дальше? Стиснув зубы, она взбежала по лестнице к своей спальне. Из рюкзака вытащила две вырезанные газетные статьи и блок стикеров, что дала ей Люси. Провела ладонью по глазам. Люси… На миг задержавшись рукой над бумажным квадратиком, Стар изложила там все, что смогла воспроизвести, заняв целых две стороны листка. Потом отнесла обе заметки, а также свою записку в комнату Джесс и сунула той под подушку.
