– Да, – согласилась я.
Он подхватил меня на руки и посадил на стол, сдвинув к краю учебники. Когда он встал напротив, я увидела, что его члену совсем тесно в штанах.
– Митчелл, мы можем пойти в постель? Я не хочу делать это в гостиной.
Дважды просить не пришлось, он отнес меня в постель и приглушил свет. Медленно снял рубашку и взялся за ремень. Все было хорошо, пока я не услышала металлический звон пряжки. Этот звук никогда не предвещал ничего приятного. Он полоснул по нервам, и я тут же интуитивно, не думая, отодвинулась к дальнему краю кровати, комкая простыню. Я зажмурилась и приказала себе расслабиться и ровно дышать, хотя кислород словно исчез из комнаты.
– Несса? – проговорил Митчелл.
– Что? – прошептала я, не открывая глаза.
– Ты дрожишь.
– Прости.
Митчелл прекратил раздеваться и лег рядом. Кровать скрипнула под весом его тела.
– Хочешь, чтобы мы остановились?
– А ты?..
Он рассмеялся, тихо и совсем без раздражения.
– Здесь решаешь ты, не я. Открой глаза, посмотри на меня, – попросил он.
Я подчинилась и посмотрела в склоненное надо мной лицо.
– Давай не будем раздеваться, ладно? Все слишком быстро, а я не хочу тебя пугать. Мы сделаем что-то… маленькое. И нестрашное.
Я рассмеялась и почувствовала, как напряжение снова оставляет меня.
– Например что?
– Дай мне свою руку, – попросил Митчелл, легко касаясь губами моих губ.
Я повиновалась, он взял мою ладонь и положил на свою грудь. Я снова почувствовала металлический шарик пирсинга под своими пальцами и его теплую, бархатную кожу, которая покрывалась мурашками там, где я ее трогала.
– Когда ты касаешься меня, это уже секс, – сказал он.
Его голос, нежность и то, что он остановился, лишь бы не пугать меня, – все это вернуло мне спокойствие. Я перестала трястись, выдохнула, провела ладонью по его груди вверх и вниз. Простое движение, но как же бурно Митчелл отреагировал на него: дыхание сбилось, лицо порозовело, пальцы впились в простынь, на предплечьях проступили вены. Я была счастлива, не могла поверить, что этого может быть достаточно, чтобы мужчина завелся…
– Коснись меня снова, – попросил Митчелл.
– Ты хочешь этого?
– Безумно.
Дерек никогда не просил моей ласки. Наоборот, ему нравилось мое сопротивление и борьба. Поэтому в ласках я была просто никчемной, в чем тут же призналась.
– Это не никчемность, – сказал Митчелл. – Это твои нежные цветы пытаются пробиться наружу сквозь толстый слой пепла, камней и битого стекла, которыми их завалило. Самые прекрасные цветы.
Он коснулся моих губ своими. Я снова провела ладонью по его груди, но на этот раз не остановилась у ремня, а скользнула ниже – туда, где его желание уже достигло пика. Погладила его через ткань – чуть смелее, увереннее. Меня возбуждала его нежность, его тихие слова, которые он шептал мне на ухо, его поцелуи и желание не сделать мне больно.
Успокоенная и обласканная, я сама расстегнула его ремень и запустила руку под ткань его штанов, под кромку белья. А рука Митчелла скользнула под резинку моих пижамных шорт, и его пальцы коснулись моей промежности, такой разгоряченной, что белье внезапно стало тесным.
– Как ты могла вообразить себя холодной, Несса… – пробормотал он мне в шею, – если ты открытый огонь?
Меня затопило такое счастье, будто мной восхитились впервые в жизни. Будто я всю жизнь была оборвышем, попрошайкой, третьим сортом – и вдруг меня короновали! Одели в золото, бархат и положили меч к моим ногам…
Он ласкал меня: его пальцы гладили меня, скользили вверх и вниз вдоль клитора, творя со мной что-то невообразимое. А я ласкала его, неторопливо, прислушиваясь к своим ощущениям. Я чувствовала себя окрыленной, пьяной от счастья и… обманутой. Оказывается, все это время, пока Дерек вытирал об меня ноги, я могла бы быть наградой для другого человека. И он относился бы ко мне, как к награде, а не как к подстилке.
Так случилась наша первая близость. Проникновения не было, мы не зашли далеко. Все было предельно осторожно, словно мы играли с заряженными револьверами. Но в этой нежной, как кружево, близости было больше секса, чем в ярости самых знойных самцов.
Я даже не смогла сдержать слез, когда все закончилось. Уткнулась в его грудь, тихо всхлипывая. Митчелл развернул к себе мое лицо, пытаясь успокоить и поглаживая мои щеки. Смотрел минуту, две, вглядываясь в мои зрачки. Он аккуратно повернул мой подбородок к свету лампы и тихо спросил:
– Ты принимала таблетки?
Глава 15
Нечто первоклассное
Его простой вопрос посеял во мне такой страх и панику, что у меня пропал голос. Почему-то я не могла вынести его взгляд.
– Прости меня, – зашептала я, закрывая глаза, лишь бы он больше не видел зрачков, которые меня выдали. – Я просто пыталась найти способ снять стресс и сделать для тебя хоть что-то. Я знаю, ты не хотел, чтобы я принимала их, но я не знала, как убрать страх.
Я села на кровати, комкая простынь и сжимая в кулаках одеяло. Чувство удушающей паники было настолько сильным, что меня начало трясти.
– Тихо, тихо, – Митчелл тоже сел, положил горячие ладони на мои щеки и принялся успокаивать. – Я ни в чем тебя не виню. Ни в чем. Ты взрослый человек и имеешь право поступать, как считаешь нужным. Не закрывайся и не бойся.
Он обнял меня и то, что он совсем не вышел из себя, ни капли, – потрясло меня едва ли не сильнее только что случившихся крышесносных ласк.
– Я бы не хотел, чтобы ты принимала таблетки только чтобы расслабиться, – сказал он. – Но это не значит, что я буду злиться или считать себя оскорбленным, окей? Ты не моя собственность, и я не могу указывать тебе, что делать, Несса. Ты можешь принять мои пожелания, а можешь отвергнуть. Но, что бы ты ни решила, я хочу быть с тобой.
Только встречая безусловное добро, понимаешь, как много встречала зла. Только выходя на яркий свет, осознаешь, как долго сидела в темноте. Только в нежных руках начинаешь постигать, как много боли тебе причинили тебе другие.
Я обняла его, беспорядочно целуя и благодаря. Он наверно так и не понял, насколько ужасной реакции я ожидала от него и насколько восхитительную получила. Он доверял мне, он не пытался мной управлять или даже просто высказать свое недовольство, и это открытие было ничуть не хуже оргазма, до которого он меня только что довел.
Все, что случилось той ночью, и правда напоминало пепелище, на котором Митчелл неторопливо и аккуратно искал крохотные бутоны моих цветов и, голыми руками разгребая щебень, стекло и пепел, помогал им пробиться к свету.
* * *
– Вот у кого все прекрасно, – сказала Эми, целуя меня в щеку. – Рассказывай, милая, как у тебя дела? Ты сияешь ярче, чем виниры Эндрю, а это, согласись, серьезное заявление.
