Я выдохнула дым и в этот момент поняла, что улыбаюсь. Щекам стало жарко, и я нервно рассмеялась. Курьер не сразу понял, что на меня нашло, но как только глянул на зажигалку, тут же сообразил.
– О нет. Черт. Она случайно оказалась в кармане. Я не имел в виду… Твою мать… – Он возвел глаза к небу и в свете фонаря над крыльцом я увидела, что его щеки порозовели.
Я рассмеялась еще громче. Его смущение было искренним. Он и правда дал мне эту зажигалку без задней мысли, ни на что не намекая, и теперь растерялся.
– Забавная вещь, – сказала я. – Невозможно не улыбнуться, возвращая ее, – на это и расчет, так? Где ты такую нашел?
– Подарили. Нравится?
– Да. Дерзко.
– Тогда бери, она твоя, – сказал он. – Я все равно решил бросил курить.
– Нет, не могу! Это же подарок.
– Ванесса, серьезно, забери ее, – он протянул мне ее и вложил в мою ладонь.
Наши пальцы соприкоснулись, и даже не знаю, что понравилось мне больше: его прикосновение или то, что он назвал меня по имени.
– Окей, буду кадрить парней на улицах, – сказала я, вдыхая дым.
– Ты легко сможешь делать это и без зажигалки, – сказал он.
Странное чувство родилось внутри. Будто я не стояла на земле, а – совсем немного, на пару миллиметров, – парила над ней. Я не могла понять, почему мне так легко общаться с этим парнем. Будто мы были знакомы не первый день.
– Ты не спешишь? – спросила я. – Может, я выкурю еще одну, а ты побудешь тут?
– Не спешу. И даже могу составить тебе компанию, – ответил он, указывая глазами на мою сигарету. – Можно?
– А как же планы бросить курить?
– Мои планы не пострадают. Главное – из точки А прийти в точку Z, а все, что посередине, – не столь важно.
– Ну да, ну да, – кивнула я и протянула ему пачку. И ту самую зажигалку с непристойным предложением.
Он рассмеялся, когда увидел ее снова.
– Боже, смотреть на нее не могу, – простонал он.
– Да все окей, – сказала я.
– Намекать незнакомому человеку на секс, даже в шутливой форме? Не уверен, – сказал он, положил сигарету в рот и поднес зажигалку к лицу.
– Твое искреннее смущение нейтрализовало непристойный намек, – сказала я, не в состоянии оторвать взгляд от его губ и завитков сизого дыма, которые окружили его лицо.
– Ну раз так, то мне полегчало, – сказал он, вернул зажигалку и несколько долгих секунд смотрел на меня с легкой улыбкой. Потом переложил сигарету в левую руку и протянул мне правую:
– Митчелл.
– Очень приятно, – ответила я и пожала его ладонь.
Его велосипедные перчатки были холодными и влажными от дождя, и я вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы он снял их, и наши руки соприкоснулись, кожа к коже. Это была очень странная мысль, почти интимная.
И в эту я секунду почувствовала, как несколько холодных капель приземлилось на мое колено. Я тронула снизу пакет, который так и держала все это время, – он был липким.
– Черт, кажется, мое мороженое потекло.
– Все, беги спасай его, – ответил Митчелл, косясь на мои голые коленки.
– Стой, я же еще должна заплатить. Никуда не уходи!
– Есть, мэм, – улыбнулся он.
Я вернулась в дом, побежала на кухню, наспех вынимая мороженое из пакета, и – наткнулась на Дерека, который стоял возле холодильника и пил молоко прямо из упаковки.
Мое настроение так резко сменило плюс на минус, что из меня выбило все дыхание. Будто я была игроком регби и меня только что на полном ходу ударили в живот. Всего секунду назад я купалась в каком-то особенном тепле, но внезапно словно с головой ушла под лед, в смертельно холодную воду. Контраст был просто ошеломительным.
Дерек сунул молоко обратно в холодильник и поднял бровь:
– Куда спешим?
– Мне нужно спасти мороженое и заплатить курьеру, – я сунула руку в вазу с мелочевкой, но не нашла там ни одной купюры. – Здесь была наличка, ты не видел?
– Выгреб все вчера на сигареты.
– Хм… А в бумажнике у тебя что-нибудь есть?
– Наверно, но я не помню, где он, – ответил Дерек и пошел наверх, в спальню.
– Постой, может поищешь по карманам наличку? Мне очень нужно.
– Я после коньяка твоего отца не в состоянии найти ни одной причины жить, не говоря уже про поиск налички, – бросил он через плечо и ушел, тяжело переставляя ноги.
Митчелл ждал меня у порога, прислонившись плечом к кирпичной кладке, и докуривал сигарету. Он откинул капюшон, пока меня не было, и я впервые увидела его волосы: светлые, густые и слегка вьющиеся на макушке. Виски были выбриты. Россыпь мелких татуировок: крестик, ласточка, маленькая звезда – была разбросана по его шее. Ухо проколото в трех местах. Обычно так выглядели плохиши на бунтарских плакатах модной одежды.
Он оказался моложе, чем показалось сначала. Мне было двадцать пять, и ему, должно быть, примерно столько же. Он заметил, что я жадно разглядываю его, и не смог сдержать улыбку.
– У меня нет налички, – сказала я. – Но мы можем доехать до ближайшего банкомата, тут недалеко, и я расплачусь. Дашь мне пару минут, чтобы одеться? Я мигом!
Я кинулась было за пальто, но Митчелл остановил меня, коснувшись плеча.
– Иди поешь, пока еда не остыла. Скинешь деньги на счет или… – он помолчал, раздумывая, – или я могу заехать за ними завтра. Уверен, что буду в этих краях.
Он предлагал мне решить самой, хочу ли я увидеться с ним еще раз. Мне было проще скинуть ему деньги на счет, но слова «буду в этих краях» просто заворожили меня, как магическое заклинание.
– Буду рада, если ты заглянешь завтра, – ответила я, внезапно потеряв голос. Он прозвучал сипло и не слишком уверенно.
– Только если тебе это подходит, – поспешил добавить Митчелл.
– Да! Вполне! Просто миллион спасибо.
– Тогда до завтра? – проговорил он, набрасывая капюшон. Тень легла на его лицо, отчего челюсть и губы показались резко очерченными и особенно выразительными.
– До завтра, – ответила я. – Подожди… Так кто все-таки придумал мое имя?
– Свифт, – улыбнулся он.
Я провожала его взглядом, пока он шел к велосипеду. Уезжая, Митчелл оглянулся, и я махнула ему рукой. Не смогла удержаться. Пепел сигареты закружился в воздухе – серебряный и невесомый. А я в ту минуту была еще легче пепла.
Глава 3
Неправильно
Мы с Дереком долго притирались друг к другу. Первые несколько недель секса с ним мне было так больно, что я пила обезболивающее перед нашими свиданиями. Процесс не вызывал у меня никаких особенных эмоций или чувств. И у Дерека тоже. Он медленно возбуждался и долго не мог достичь разрядки. Он изливался в меня только спустя пару часов, когда я уже еле терпела боль. Он входил во вкус, только когда у меня появлялись ссадины и натертости. Мне было больно ходить после каждой нашей ночи.
