Я добрался до двора, ударил амбарную дверь ногой и вошёл внутрь. На первый взгляд амбар был пуст – не считая тюков с сеном, но, присмотревшись, я заметил чью-то фигуру.
– Выходи, колдун! – прикрикнул я. – Довольно пугать народ. Угомони своих тварей.
– Если бы я только знала, как это сделать, – ответил мне знакомый голос.
Фигура зашевелилась и шагнула в полосу лунного света.
– Ивель! – Я одновременно ожидал и не ожидал её здесь увидеть, но какая-то часть меня обрадовалась, узнав, что с ней не случилось ничего плохого – если не считать нашествия навей, конечно же. – Так это ты смутьянишь?
Не успел я шагнуть к ней, как вперёд меня метнулся Огарёк и приставил нож к горлу Ивель. Я прикрикнул:
– Отпусти её! Слышишь меня?
Огарёк только фыркнул и сильнее прижал к себе Ивель. Она силилась пнуть его в колено и укусить за руку одновременно, но он держал так, что двигаться ей было очень трудно.
– Из-за неё тебя едва не убили! Я не спущу ей это с рук.
– И благодаря её помощи я не истёк кровью в ту же минуту, – напомнил я. – Отпусти, Огарёк. Она нам понадобится.
Только сейчас я понял, что Ивель, скорее всего, не узнаёт меня с новой внешностью, ещё и в платке. Она безуспешно пыталась освободиться от хватки Огарька и злобно зыркала на нас с Трегором: наверняка раздумывала, как бы сбежать и не попасться своим же наколдованным тварям.
– Я – князь Лерис Гарх, – представился я. – Не смотри, что не похож. Голос, по крайней мере, точно остался прежним. Я умышленно изменил себя, но ты не бойся. Я не хочу тебя убивать. Однако тебе придётся ответить перед народом во всем княжестве, а то он переполошился из-за твоей неумелой ворожбы.
Огарёк разжал руки, и Ивель упала на одно колено, но быстро вскочила и тоже выдернула из-за пояса нож. Её волосы растрепались и падали на лицо, она где-то раздобыла новую одежду: чёрную и тёмно-серую, а её лицо во мраке казалось совсем белым.
В моём сердце творилось что-то странное. Мне хотелось обнять Ивель, успокоить, убрать пряди со лба – я был доволен, что с ней всё в порядке, и рад, что снова встретил её. Но я только однажды в своей жизни простил предательство и не собирался вводить это в привычку.
– Сама догадалась, кто ты, – произнесла Ивель и гордо выпрямилась. – Только ты умеешь выплёвывать каждое слово так, будто оно обжигает тебе горло. Лучше тебе не приближаться. Никому из вас. Я неплохо обращаюсь с ножом, один взмах – и твой сокол снова лишится глаз.
Огарёк дико хохотнул и лязгнул зубами. Ивель сделала выпад в его сторону – короткий и стремительный, метясь в ногу. Я готов был поклясться, что она ранила бы его, не моргнув.
– Довольно! – Я встал между ними, как между драчливыми псами. Снаружи продолжало выть, и Трегор на всякий случай придерживал дрожащую дверь. – Что ты натворила, Ивель? Так ты мстишь за изгнание? Злых ворожей раньше топили в Русальем озере, такой судьбы ты хочешь для себя?
– Если бы хотела мстить, мстила бы тебе лично, князь, – ответила она.
– Справедливо.
Конский топот звучал за стенами амбара, словно невидимые кони скакали, сужая круг. От воев навей волосы шевелились на голове, и дверь сильно тряслась, так, что мне пришлось прийти на помощь Трегору и привалиться плечом.
– Угомони их, ворожея! – крикнул я.
Ивель так и осталась стоять напротив Огарька, а у того был такой вид, будто он бросится на неё, стоит ей пошевелиться.
– Сами успокоятся с петушиными криками.
В её голосе не было уверенности, и я понял: она сама не знает, как с этим совладать. Что ж, я князь, мне и разбираться, сам ведь обещал.
– Но я прав? Твоих рук дело?
– Моих.
Со злости я ударил кулаком о стену. Огарёк шагнул ко мне ближе, но я остановил его жестом. Ивель продолжала стоять прямо и с вызовом глядеть на меня.
– Наворотила ты, девка. Ладно бы, если себе навредила, так все шишки на кого? На князя, конечно же. Что прикажешь делать с тобой? Вести на плаху?
Выражение лица Ивель не изменилось, она лишь выше вздёрнула подбородок. Мне понравилась её твёрдость, но простить то, что она сделала, я не мог.
– Как считаешь нужным, так и поступай, князь. Не стану противиться. Но было бы лучше, если бы ты отвёз меня к своим.
Я рассмеялся, словно вороны раскаркались.
– К своим? Посадил на коня перед собой и вот так поскакал к вражьему войску? Считаешь меня за глупца, девка?
– Не слушай, эта женщина – чёрная ворожея, каких поискать, – оскалился Огарёк. – Может, нарочно заманила нас сюда, в навье логово.
Я вскинул руку, прося его замолчать. Мы с Ивель смотрели друг на друга: пристально, жадно, с вызовом. Ни один не желал уступать. Я уважал её как сильного соперника – но ещё и ощущал что-то иное, горячее, граничащее с яростью. Я бы хотел обнять её, притянуть к себе, и пусть снаружи нави визжат до хрипоты.
Её губы разомкнулись, она подалась ко мне, будто хотела того же, что и я сам. Серые глаза блуждали по мне, в них горела тоска, страх и надежда.
– Нет, Лерис. Я не держу тебя за глупца. И, – она повернулась к Огарьку, – не желала вам зла, поверь мне. Я никому не желала зла, только хотела помочь. Но обернулось тем, чем обернулось.
– Может, и знаешь, как убрать этих тварей? – Огарёк скривился.
Ивель собиралась ответить, но я не дал.
– Я обещал, что сам наведу порядок в своих землях. Трегор?
Трегор с готовностью подошёл ближе, но Ивель не отступила ни на шаг.
– Владычица Яви сказала, что только я могу с ними совладать. Нави уйдут… со смертью призвавшего. Она предложила обменять мою жизнь на жизнь Лагре. И это… принесёт мир сразу всем. И Княжествам, и Царству. Я готова, Лерис. Ты не должен страдать из-за моей глупости.
Мне понадобилось время, чтобы понять, о чём она говорит.
– Ты решила за меня? За князя? Что, если я тебе не позволю?
– Не тебе спорить с Владычицей Яви, Лерис, – произнесла она гораздо мягче, с печальной обречённостью. Я с удивлением посмотрел на неё: неужели готова так просто сдаться?
– Что, если я уже с ней спорил?
На лице Ивель отразилось удивление, неверие и радость. Я не стал ничего ей объяснять – и так слышала ведь не раз о том, что я восставал из мёртвых. Могла бы уже ничему не удивляться.
– Огарёк, Ивель, вы останетесь здесь. Мы с Трегором пойдём наружу. Я буду счастлив, если вы поладите и не станете пытаться убить друг друга.
Они переглянулись и кивнули. Я был благодарен им за то, что оба побороли свой крутой нрав и не стали ни спорить, ни лезть на рожон вместе со мной.
Я и Трегор вышли в ночь, заперев дверь. Стало ещё холоднее, морозный воздух обжёг мне горло, а иней осел в бороде. Я повёл плечами, словно воин, разминающийся перед схваткой. Трегор хмурился, глядя в вихри, поднимаемые невидимыми копытами.
