– Так правильно. Это девчонки – мастера трепаться.
Он улыбнулся – косо, хитро. И Вовка тоже улыбнулась.
А вот в приемной беспечность рассеялась. В тесноватой комнатушке было душно, и от солнца, которое лилось через занавески дурного желтого цвета, начинало мутить. Помещение уже давно нуждалось в ремонте, под ногами хрустели куски бетона. За ободранным лаковым столом, развязно пожевывая и тыкая мясистым пальцем в планшет, возвышался дежурный.
– Куда, к кому? – он неохотно приподнял голову.
Жевал он с открытым ртом, громко и навязчиво.
– Мы хотим подать заявление о пропаже, – выступил вперед Илья.
Вовка его мысленно поблагодарила. Она и знать не знала, что нужно делать.
– Кто – «мы»? О пропаже кого? – флегматично поинтересовался дежурный.
– Не мы. Я, – тихонько влезла Вовка. – Пропали мои родители.
Дежурный глубоко вздохнул, как будто Вовка обвинила в пропаже его самого, и неторопливо отложил планшет.
– Заявление принесла?
Вовка удивилась:
– Так разве мы не у вас его должны написать?
– Ты еще скажи, что я тебе его продиктовать должен. Трое суток прошло?
Вовка снова заколебалась. Трое суток – с момента их отъезда или несостоявшегося приезда? Если первое, то с формальной точки зрения третьи сутки истекут только к вечеру…
– Вы обязаны принять заявление сразу же, – вступился Илья. – Нет никаких «трех суток», это все ерунда.
– Ах, ерунда? – безразлично протянул дежурный. – Ну, как скажешь.
Он снова потянулся к планшету и лениво завозил пальцем по экрану.
– Вы обязаны принять заявление, – Илья подступил поближе и навис над обколупанной столешницей.
Дежурный широко зевнул, даже не прикрывшись ладонью.
– Приходите завтра. С девяти до тринадцати. Сегодня уже поздно.
Вовка отчаялась, зато Илья не отступился.
– Будьте любезны ваши фамилию, имя и отчество.
Он вытащил мобильник и набрал какие-то цифры. Дежурный сощурился, пожевал губами, с видимым раздражением оттолкнул планшет, покопался в ящике и шлепнул на стол чистый листок.
– Пиши, – бросил он Вовке.
– А… А что писать?
Она заозиралась, но ручки не нашла. Стула для посетителей в крошечной приемной тоже не было. Как назло, снова завибрировал телефон, но Вовка о нем даже думать не хотела. Хорошо бы что-то и с шутником сделать, но перед толстым, равнодушным дежурным хотелось провалиться сквозь землю. От мутного желтого света перед глазами плясали круги.
Дежурный закатил глаза.
– В правом верхнем углу… Пиши… «Начальнику пятьдесят третьего отдела полиции…»
Вовка судорожно рылась в сумке – должна же у нее быть ручка! Однако вместо нее, к немалому своему удивлению, Вовка отыскала зарядное устройство Светы. Но она ведь оставляла его у Феди на кухне, точнее некуда! И еще – как будто это была какая-то насмешка – очередной жетон. Не сумка, а черная дыра.
Илья толкнул ее локтем: протягивал свою ручку. Вовка выдохнула. Как хорошо, что они пошли вместе!
Неловко склонившись над низкой столешницей, то и дело оправляя сумочку, которая норовила соскользнуть, и стараясь не слушать вибрацию эсэмэсок в кармане, Вовка принялась писать.
– …особые приметы, – гундосил дежурный, недобро косясь на Илью. – Одежда на момент исчезновения…
Вовка едва успевала. Во что же были одеты родители?
– Ты тут двоих, что ли, написала? Неправильно, – дежурный вдруг выдрал листок прямо из-под ручки. – На каждого пропавшего – отдельное заявление. Бумаги не напасешься…
Скомкав заявление и покряхтывая, он потянулся за новым листком.
Вовка с Ильей переглянулись. Вовка смотрела испуганно, а Илья – хмуро.
Из отделения Вовка выбежала с облегчением. Ни о каких сообщениях она даже упоминать не стала. Хватило и того, что приняли заявления!
– Если бы не ты, я бы так и ушла ни с чем, – выдохнула Вовка, силясь надышаться чистого, уличного воздуха. И как дежурный сидит там, в этой душегубке?
– Трясти их нужно, трясти, – сурово отозвался Илья. – Я так и думал, что упираться будет. Лишь бы не работать.
Вовка изумленно покачала головой:
– Как ты его…
– А трезвонит тебе там кто?
Вовка нехотя потянулась за телефоном.
– Да все тот же. Я уже и читать перестала.
– Вчерашний? Дай посмотреть.
Илья пробежался глазами по сообщениям, и лицо у него помрачнело еще сильнее.
– Тут-то фигня, конечно. Еще про какого-то утенка пишет… Ненормальный, что ли?
Вовка глянула на экран.
Понравился тебе мой утенок? Смотри-смотри. Поосторожнее на дорогах.
Утенок…
Неизвестный и подослал ей того промоутера с листовкой. А может, это был он сам? Нужно было догнать его, сорвать дурацкую утячью маску и выяснить, кто там сидит в этом удобненьком, безопасном поролоне!
– А вот это не очень, – буркнул Илья.
Вовка прочитала:
Ты смотри, милая, с полицией-то не заиграйся. Как бы хуже не стало. Заявления твои, конечно, потеряют, как и твоих родителей. У нас в стране все теряется. Запросто. Как бы теперь не потерялась ты сама…
– Откуда ему знать, что заявлений было несколько? – пролепетала Вовка, едва дыша.
– Надо отключить микрофон, вот что. Где тут у тебя настройки?
– Ты думаешь…
– Он может тебя слушать. Через мобильник.
Вовка встала как вкопанная. Тополиная снежинка осела у Ильи на виске, и Вовка не смогла отвести от нее глаз. От мысли, что кто-то уже вторгся в ее пространство, даже не вскрывая замки и двери, ей стало совсем дурно.
– А как же все остальное? Дома я была одна. Сама с собой я не разговариваю. Тебе я писала в ВК.
– Есть вероятность, что он и аккаунт тебе взломал. Надо посмотреть, с каких устройств и откуда заходили.
Вовка поежилась.
– Это я опять в гости напрашиваюсь, – попытался пошутить Илья.
– Да уж пошли, с Яшкой познакомлю…
– Это кто такой?
– Кот мой.
– А я уж подумал, парень.
Глаза у Ильи смеялись.
– Чего ж он тогда со мной в полицию не пошел?
– А это только бойфренды делают? Я вот с тобой, кажется, не встречаюсь.
Вовка смутилась и отвела глаза. Ну и зачем вот такие шутки?
Не хотелось думать о том, что вся ее личная жизнь за почти восемнадцать лет свелась к неумелым ухаживаниям двух неинтересных типов. Но ведь и на Илью она в школе не засматривалась. Отчего же теперь страх за родителей так странно перемешался с каким-то новым волнением?
