Лёля вскочила, и пространство всколыхнулось, как будто в кисель опустили ложку.
– Нужно ехать. Сейчас же. Ехать! – бормотала она. – Чего я сижу? Вовка, руки в ноги. Я вызову такси, так быстрее будет, ты права. Голова болит… Ой! – она потрогала прижженную перекисью ранку и сморщилась. – От головы у тебя есть? Только не «Цитрамон», не поможет…
Лёля заметалась по кухне, принялась ворошить аптечку, а Вовка присела обратно на табурет и как-то съежилась.
– Лёль, я не поеду. Не могу.
Подруга застыла, и белое, испуганное лицо исказила злая гримаса.
– Серьезно? Ты… не можешь? Ты видела? Видела?..
Она ткнула пальцем в бормочущий телевизор. По экрану скакали мультяшные зверюшки.
– Там… там взорвалось! – прошипела она.
Вовка виновато кивнула.
– Это Федькина улица! Может, его дом! – продолжала Лёля.
Вовка опустила голову.
– Он не отвечает! – крикнула Лёля.
– Да знаю я! – вскинулась Вовка. – Ты думаешь, мне все равно? Ну не могу я, никак не могу! Ты поезжай, а я…
– А ты? Что – ты?
– Лёль…
– Что «Лёль»? Ты же видела… Видела! Я же твоя подруга! Как ты можешь меня одну… Как можешь…
Лёля схватилась за горло, как будто слова застряли на полпути, и бросилась из кухни вон. Распотрошенная аптечка осталась на столе.
– Лёль! Ну постой! Слушай!
Вовка бросилась вслед за подругой. В коридоре она обо что-то запнулась и чуть не упала. Шаря в потемках, Лёля искала свои кеды.
– Да послушай же! – Вовка заломила руки. – Я хочу с тобой поехать, я бы обязательно поехала, я бы тебя просто не отпустила…
– Угу. Только вот сейчас у тебя дела поважнее. Федька там, может, валяется…
Лёля шмыгнула носом, а Вовка в полутьме схватила ее за плечи и крепко-крепко к себе прижала.
– С ним все хорошо, поняла?
Но Лёля вывернулась.
– Тебе-то откуда знать? Ты даже поехать не хочешь. Тебе пофиг. Тебе пофиг на подругу. Когда… когда – вот такое!
Глаза у нее были огромные, круглые – Вовка еще неуместно подумала: точно анимешные. Лёля смотрела на нее какую-то долю мгновения, но Вовка прочитала в этом взгляде все: и изумление, и разочарование, и злость. Сейчас подруга ее всерьез ненавидела, и Вовка это прекрасно понимала.
Она бы и сама себя ненавидела. Но иначе никак.
У Неизвестного – ее родители…
– Лёль, я тебе потом все объясню, обещаю! Ну нельзя мне с тобой, понимаешь? Нельзя!
Лёля вывернулась и, заталкивая пятку в ботинок прямо на ходу, распахнула дверь и бросилась вон.
– Пока, – кинула она не обернувшись.
А Вовка осталась перед открытой дверью и слушала, как затихает на лестнице перестук Лёлькиных шагов, как пиликает внизу домофон, как хлопает металлическая дверь.
Тишина. Убежала. Конец их дружбе. Теперь-то уж точно конец!
Но разве это важнее того, что случилось там, на улице Маслюковича… Маслова… да как его там! Ведь Федя… Федя…
Вовка потянулась за дверной ручкой, заперла замок и схватилась за голову. Это какой-то чудовищный бред. И виновата во всем она…
Хорошая девочка, – всплыло на телефоне. – Молодец.
Как будто собаку хвалит. Покорную шавку, которая на все готова ради подачки.
Но родители сейчас важнее, важнее всего на свете! Ведь это ее мама и папа, ее семья, ее самые близкие и, вообще-то, единственные родные! Пусть хоть на всю жизнь чипсов лишат, пусть запрут ее в этом осточертевшем зале со скрипучей тахтой, отберут карточку, Интернет отрубят – что угодно, лишь бы… лишь бы…
Вовка поняла, что теперь уже шмыгает носом она. Глаза наполнились слезами, и только моргни – потекут, польются рекой.
Где они? Где мои родители? – написала она.
Но ответа не было.
Вовка мерила коридор шагами. Минута. Вторая. Третья.
Телефон молчал.
Вовка нарезала круги по комнатам с полчаса. Потом она просто села в углу коридора, прямо на паркет, прижала колени к груди и закрыла глаза. Посидела так еще минут десять и вскочила.
Неизвестный над ней издевался. Тянул время, нагнетал. Вовка поняла это.
А Лёля меж тем уже, наверное, приехала к Феде. И что там сейчас творится? Нет, звонить нельзя, ни за что. Кто знает, что придумает Неизвестный?
Вовка устроилась в зале, включила ноутбук, открыла новостной сайт. Про взрыв на улице Маслищенко писали скупо, никаких подробностей. Когда и что – вот и все, что было известно. Номер дома тоже не уточнялся.
Вовка глазела на смазанные фотографии очевидцев и не шевелилась. Все это зашло слишком далеко. Одно дело – испугать. Другое – убить человека… Да нет же, нет!
Вовка ткнула наугад, только бы что-то другое загрузилось поверх этих немыслимых фотографий, и выдохнула. Федька в порядке. Не может быть иначе.
А она просто сидит себе в своей квартире и ничего не делает. Ни-че-го.
Ставки сделаны. Игра началась. Ходи осторожно, иначе потеряешь все.
Вовку словно током ударило. Она всматривалась в рекламный прямоугольничек, и буквы плясали перед глазами. Цветные пятна сливались в бурое месиво.
Ставки сделаны.
Она моргнула.
Ходи осторожно.
На рекламке был изображен кот – сибирский, как Яшка. Не он, конечно, но и порода, и окрас, и даже глаза – все как у него. Опять совпадение?
Вовка вцепилась в экран. Смысла в рекламе не было никакого. Ни названия бренда, ни логотипа – ничего. Только строчки, которые случайному зрителю покажутся набором слов. И кот, как две капли воды похожий на Яшку.
Реклама предназначалась ей.
Но что это значит? Неизвестный забрал Яшку? Нашел? Выкрал из квартиры? Или эта угроза беспочвенная и о пропаже Яшки даже Неизвестный не знает и просто пугает Вовку на всякий случай?
Ну конечно. Он знает все.
– Сволочь, – сквозь зубы выдавила Вовка и закрыла сайт.
Перешла в ВК и открыла страничку Ильи.
Онлайн.
Выдохнула. Хорошо. Как же хорошо! Хоть кто-то в порядке, хоть кто-то ее не ненавидит… Наверное.
Вовка занесла курсор над кнопкой «Отправить сообщение», но тут же сдвинула.
Осторожность – превыше всего, – мигнула реклама в левой колонке. На картинке был изображен знак Козерога. Как подвеска на маминой цепочке.
Вовка оттолкнула ноутбук и вскочила на ноги. Да какого же черта!
