– Да, наши пропустят соседей через границу, будет целая пограничная пятерня.
– Усилят глашатаем? – с надеждой поинтересовался Шорл. – У мракобесов, говорят, новый лидер с голосом, – добавил он, но Зиэ и Торел с прискорбием покачали головами. Идти на секту без глашатая опасно.
В зачистку ввязались и варки, и гралейцы. Если у соседа горит дом, надо помочь потушить, пока пламя не перекинулось на твою крышу. Пограничники это понимали и действовали без верхнего согласования. Если их поймают за этим делом, полетят головы и затянутся петли на шеях, поэтому зачисткой все занимались в досужее время. Даже Шорл взял отпуск.
Они выехали втроём, на улицах им кивали, потому что офицер, масторл и врач на конной прогулке – на редкость респектабельное зрелище. Когда закончились поселения, они припустили быстрее. Шорл, пришпорив своего Солдата, вдыхал оживший воздух как в последний раз. Привычная с детства сизая череда гор никогда не казалась столь прекрасной. Когда ушёл туман, агрономы из Министерства продовольствия наконец-то объявили «полную весну» и начало посевов. Природа навёрстывала упущенное – торопилась, зеленея изо всех сил. В этом году обещали лето дней на тридцать раньше среднестатистических дат.
Им нужно было успеть к границе до темноты. Гнилое местечко называлось Чистая Коммуна, располагалось оно рядом с благополучным городком гралейской диаспоры, откуда, по словам Лирны Сиросы, был родом её муж.
Зря Сироса не дожила до конца тумана. Шорл жутко не хотел оказывать ей последнюю помощь, ему было настолько её жаль, что он вдруг понял – врачебное убийство милосердия матери Ребуса будет самым всемирно одобряемым делом за всю его практику.
Он поначалу пытался лечить её, но всё было бесполезно – болезнь Сиросы была всемирной карой за то, что женщина долгое время держала в кулаке волю целой бандитской конторки, во главе которой стоял Кувалда-Нерс.
Она не договорилась о жертве с посмертием предков, и всемир взял свою плату – её мучительное умирание. Шорл так долго с ней возился, что понял вдруг, что Рофомм в своё время испытывал к Мирте. Не было там никакого влечения или похоти. Лишь жалостью одушевлённая привязанность спасителя к гибнущему.
Недоговорённость со всемиром вообще была опасна, а члены семьи Сирос-Ребус этого упорно не понимали. За избавление страны от тумана Рофомм и его жена жестоко поплатились. Равила писала, что Рофомм уже в сознании, хотя его держат под капельницей. Но он хотя бы сохранил все органы. Куда крепче досталось Эдте: после битвы с туманом женщина пережила страшный выкидыш – из неё вышел не плод, а обугленный недоразвитый трупик. Её, бессознательную, пришлось прооперировать, удалить чёрное крошево, в которое превратилась её матка. И Шорлу Дирлису, врачу в двенадцатом поколении, вдруг стало больно за чужое бесплодие, пусть он и знал, как эта парочка относится к детям.
Рофомм вроде как планировал уехать на историческую родину, о чём, конечно, речи и не шло, пока он не оклемается. Знатным репатриантам Гралейский Принципат возвращал оставленные ими земли, заброшенные оммерии, которыми на уровне венца так и не научились управлять. Душевнику предстояло переквалифицироваться в барина, работы там было много.
Им надо было успеть до темноты, чтобы в наступивших сумерках напасть на мракобесню. Пограничная пятерня – офицер с белым гербом на коротком кафтане с газырями, сержант и трое стрелков, ждали их у выезда из гралейского городка. На варкском говорил только офицер, его подчинённые знали лишь несколько слов. Шорл засомневался, справятся ли с сектой восемь мужчин, один из которых вообще врач, что будет вытаскивать пули из трупов, чтобы позже полиция не смогла идентифицировать оружие. Револьвер при нем был больше для самозащиты.
Шорл двигался позади всех, пытаясь успокоиться – Торел всемирщик, Зиэ отличный боец, а гралейцы так и вовсе самая живучая нация в мире телесном. Но сколько сейчас против них было сектантов, Зиэ и Торел не знали. Их число начало расти в тумане, а после его окончания люди стали массово сбегать к мракобесам – и среди них были силовики, бывшие богачи и даже всемирщики. Сектанты теперь могли за себя постоять.
Их встретили тремя выстрелами – все мимо, но один попал бы, не отклони лейтенант пулю. Стрелок был всего один, винтовками сектанты обзавестись не успели. Но зато холодного оружия у них было в достатке. То ли возопил, то ли пропел чей-то голос, и отовсюду выскочили люди – в основном мужчины, но были и женщины, в каком-то рубище, некоторые босые, но все вооружённые. Шорл пискнул что-то про то, что это глупо – так попасть, но друг хмыкнул и, особо не целясь, убил двоих подряд. Иные падали на колени и подвывали от боли – её касался всемирщик. Гралейские пограничники целились в дальних, их офицер вытащил саблю и закружился, отгоняя подбирающихся мракобесов, которые не умели даже держать кухонные ножи и мясницкие топоры на боевой манер. Но их было много, очень много, всех они убить не успеют, даже если будут разить без промаха – когда закончатся патроны, кто-нибудь точно стащит с седла и убьёт голыми руками.
И вдруг снова запел голос – он говорил на гралейском, Шорл не понимал ни слова. Голос шёл откуда-то из уродливого строения с напоминающим луковицу деревянным в позолоте куполом. Голос завораживал пограничников, и левый от Шорла уже опустил винтовку, задрав голову к нёбу. Торел закричал на него, а офицер с белым гербом пнул, что не возымело эффекта. Он спешился и пошёл на голос – и тут же был убит одним из мракобесов.
– Прорвёмся к молельне! – крикнул Торел. – Перережем ему глотку. Пошли!
Военные и не подумали возмущаться, что ими командует лоб в тальме, Шорл – подавно. Голос пел, а гралейские вояки дрожали в сёдлах. Зиэ, пришпорив коня, перемахнул через кривой декоративный плетень и клумбу с ритуальными цветами, заваленную трупами и ранеными, у крыльца он соскочил на землю и устремился внутрь.
Там было заперто на засов. Шорл принялся ломать ставни, не слезая с лошади, как вдруг его схватили за полы сюртука и потянули вниз. Солдат лягнул обидчика и отпрыгнул, унося себя и хозяина подальше. Рядом мелькала сабля гралейского офицера, его лошадь бестолково топталась, окружённая трупами, а сектанты забирались по телам, пытаясь достать ножами ездока.
– Покайся, ибо грядёт царствие звёздное! – вдруг запел голос на своём родном языке. Звуки его бессмысленных слов торжественно звякнули у Шорла между ушей, и он выпустил поводья, не заметив, как открылся его рот. Конь фыркнул, отбегая подальше от молельни. «Куда ты скачешь, глупая скотина? Остановись, чтобы я мог послушать!» Он с силой остановил коня и спрыгнул на землю, как вдруг его схватили за локоть и затараторили на ухо с сильным акцентом:
– Уважаемый, не слушайте его, уважаемый! Зажмите уши! – говорила тонколицая женщина в ярком кафтане, но Шорл выдернул руку и зашагал к молельне. Ведь там с ним говорили, там звали его наверх, через покаяние и очищение. Там было лучше.
Зиэ еле отбивался от мракобесов, пытаясь защитить себя и Торела, от гралейской пограничной пятерни уже остались трое, а доктор Дирлис, заговорённый всемирным убеждением пророка мракобесов, шёл, не замечая, как к нему подкрадываются люди с ножами.
