«Ну вот, началось, – подумала с мрачной обреченностью. – Живые за порог, призраки на порог. Явились не запылились. Выть теперь взялись... да еще противно как, жалобно».
Но вой шел не из дома – он шел с улицы. К нему добавилось поскуливание. И его явно издавало живое, но очень несчастное существо. Поколебавшись, я отперла дверь и увидела дрожащий комок у крыльца.
Песик! Вот так гость!
– Иди сюда! – позвала я.
Пес сразу кинулся ко мне со всех ног. Небольшой, тощий. Уже не щенок, но и не взрослый. Неуклюжий подросток. Ребра наружу, два висячих уха, карие глаза, бровки домиком, пятно на носу, хвост колечком.
– Потерялся? Есть хочешь?
Конечно, он хотел есть. От слабости у него дрожали лапки.
Я взяла его на руки и понесла на кухню – кормить и утешать.
Сработала примета! Вот и третий подарок. Он пришел ко мне сам. И как вовремя!
В конце концов, я давно решила завести собаку. Оставлю пса у себя, если не найдется хозяин. Надо придумать ему имя!
Как хорошо, что все же эту ночь я проведу не одна!
Глава 22. Кладбищенская история
– Зоя, что это? – прошелестел в голове едва слышный встревоженный голос Эвана. Пришлось остановиться.
Когда пришли гости, я спрятала своего бумажного друга от греха подальше и теперь не могла вспомнить, куда именно. Неудобно, когда твой друг формата A4. Его так легко потерять! Пришлось задать неловкий вопрос:
– Ты где? Я тебя плохо слышу.
– Ты сунула меня в какое-то темное и тесное место, – обижено откликнулся Эван. – С глаз долой, да?
Вспомнив, я вытащила Эвана из щели между стенкой и ящиком прилавка. Пес радостно обнюхал книгу.
– Что это такое? – уже с ужасом повторил Эван.
– Собака. Нашла на улице.
– О, это для меня? – обрадовался Эван. – Для ритуала? Теперь и за жабами ходить не нужно.
– Эван! – отозвалась я шокировано. – Я не буду приносить его в жертву!
– Даже ради меня? – сухо отозвался Эван. – Шелудивый, незнакомый пес и друг, попавший в беду... По-моему, выбор сделать несложно.
– Эван, прости… – я сглотнула. – Я не могу.
Пес вопросительно гавкнул. Я погладила его, ужаснувшись его худобе. Откуда он взялся? На улицах Лиллидоры бродячих собак не видать. Наверняка у него есть хозяин. Но даже если он бездомный... нет.
Я опустила пса на пол и взяла Эвана обеими дрожащими руками, прижала к сердцу.
– Зоя... – произнес Эван после паузы. – Я много повидал жестокости в своей жизни. И отношусь к ней не так, как ты. Я смог бы сделать это для тебя. Но это не упрек. Понимаешь, мне очень страшно. Страшно, как никогда в жизни. Я боюсь навсегда остаться книгой. Я боюсь смерти, но еще больше я боюсь этого существования. Когда ты в ловушке в одной и той же истории, которая повторяется тысячу и тысячу раз. Даже самая интересная история может стать ужасной, когда ты застыл в ней, как муха в янтаре. Я очень хочу увидеть солнце, вдохнуть полной грудью. И прожить еще тысячу интересных историй. Теряется моя последняя связь с миром. С тобой, Зоя. Эта ниточка тоньше с каждый днем. Бармалан наложил на меня сильные чары, и они продолжают действовать, прорастают в меня, как корни. Превращая... в бумагу со словами.
– Прости, что подвела тебя, Эван. Пришла пора довериться кому-то, – тихо сказала я. – Я попрошу помощи. У Матеуса... или у кого-то другого.
Эван не ответил.
Я забрала их обоих – безымянного пса и книгу – и унесла в кухню.
Пса пришлось не только покормить, но и помыть. Купаться ему не понравилось, после процедуры я была грязной и измученной, и отправилась спать глубоко за полночь.
В доме было тихо, но тишина была беспокойной: к ночи ветер усилился, сквозняки свистели через рамы и в дымоходе, полы отзывались скрипом. Дым от тлеющей сухой травы тянуло в щель под дверью, поэтому окно в спальне пришлось оставить приоткрытым.
Но спать я легла без страха, потому что теперь у меня было два друга. Первый, бумажный, лежал под подушкой. Второй, четвероногий, уютно устроился на коврике под дверью.
Волшебный фонарь Таффиты я поставила на столик. Мне было приятно на него смотреть. Что за образ увидел Матеус в его магических тенях? Кем была та молодая женщина, кто обошлась с ним столь пренебрежительно? Мне было неприятно о ней думать, кем бы она ни была.
Уснула я сразу, но вскоре проснулась от собачьего повизгивания.
– Бублик, ты чего? – спросила я сонно. Я решила назвать его Бубликом по форме хвоста, и еще потому, что он умудрился во время купания стащить и слопать бублик со стола.
– В туалет хочешь?
Повизгивание сменилось рычанием. Пес два раза негромко, но злобно гавкнул. Он стоял у двери, вытянутый в струнку, напряженный.
Его что-то встревожило. В доме кто-то есть... пес чует его. Призрака или человека.
Мои опасения подтвердились моментально, когда дом сотряс... оглушительный чих. Чихнули внизу, но так смачно и громко, что слышно было прекрасно. Следом раздался надсадный кашель и невнятные бормотания, в которых легко угадывались проклятья. Жаль, не понять, чей голос.
О, дым от шалфея сработал! У призрака или грабителя першит в горле. Он сетует на неудобства.
Бублик испугался страшного звука, поджал хвост и забился под кровать. Я вздохнула.
– Да, дружок, до охранника тебе еще расти и расти, – сказала я и улеглась обратно.
Сердце немного колотилось, но в целом я отнеслась к новому вторжению довольно спокойно. Дверь надежно заперта, самое ценное тут, со мной, выходить из комнаты я не буду, и не уговаривайте.
Пускай себе бродит и кашляет. Неприятно, если опять разнесет торговый зал. Но там сейчас дымно, как на поле боя. Авось не захочет портить легкие.
Больше никакие звуки не тревожили тишину, но я еще долго не могла уснуть и все прислушивалась.
Утром вышла из спальни с некоторым трепетом, не зная, что обнаружу.
За ночь масло в светильниках выгорело, шалфей тоже потух. Заглянула в гостиную и убедилась, что статуя стоит на месте, но горшка у нее голове больше не было, и одеяло валялось на полу!
Это меня здорово обескуражило. Выходит, все-таки статуя пошаливает. Я бы предпочла иметь дело с живым взломщиком или бестелесным призраком, чем с каменной копией Бармалана весом, наверное, в тонну.
Нет, я все-таки возьму молоток и расколочу его на кусочки, решила я. Пусть меня потом штрафуют за порчу наледства Бармалана. Мало он мне нервов потрепал при жизни, так еще и после смерти не угомонится никак!
Но как, как может оживать и двигаться камень? Какой темной магии под силу изменять свойства вещества и вселять в него жизнь? Жутко о таком думать. И что ему надо от меня, этому призраку? Надеюсь, не исполнение супружеских обязанностей?
